Завадский. – Я понял, что все-таки инструкция министра внутренних дел, когда идет судебное дело, давала полицейским власть, вопреки распоряжениям судебной власти.
Протопопов. – Я ничем не перечил судебной власти никогда. Судебная власть хотела взять с моста, но передача делается формально; судебной власти нужно его передать, но нужна для этого какая-нибудь форма, и тут Макаров действительно высказал какую-то претензию. Я не был в Совете Министров. Бальц был, я просил вероятно Бальца распоряжаться.
Председатель. – Так, значит, надо понимать – вы инструкции Попову не давали?
Протопопов. – Т.-е. какую инструкцию?
Председатель. – Инструкцию к устранению судебной власти.
Протопопов. – Нет, о перевозке может быть.
Председатель. – Тут интересуются вопросом об устранении судебной власти.
Завадский. – Попов заявил, что он может уйти, так как в порядке административной власти, а не судебной…
Председатель. – Этот инцидент позвольте считать исчерпанным.
Завадский. – Тогда он сам, значит он самозванец, вот что меня интересует. Тогда утверждали, что вы в Царском Селе настаивали на том, что это вопиющее преступление и что нужно параллельно производству судебного расследования вести и внутреннее дознание по Министерству Внутренних Дел, помимо судебного расследования.
Председатель. – В этом вопросе есть две вещи – утверждали ли вы в Царском, что это есть исключительное дело и потому должно быть дознание в ведении Министерства Внутренних Дел, это во-первых, а во-вторых, производилось ли вами дознание в Министерстве Внутренних Дел?
Протопопов. – Все это было изложено на бумаге и передано в Царское Село до того момента, как дело шло. Отыскивали труп…
Председатель. – Простите, то, что вы сказали, это не есть ответ на вопрос. Вопрос заключается в том, говорили ли вы в Царском Селе, что это вопиющее дело и поэтому нужно поручить вам специально по этому поводу расследование. Это первое.
Протопопов. – Я это отрицаю. Я говорил, что это дело судебной власти.
Председатель. – Второй вопрос: было ли у вас, параллельно судебной власти, дознание?
Протопопов. – После того, как передано было судебной власти, нет.
Завадский. – Вы изволили упоминать об Орлове, председателе патриотического союза в Москве; вы говорили, что он нагло себя вел, может быть вы припомните, что он в 1917 году подавал вам докладную записку о необходимости…
Протопопов. – Да ведь они пишут ужасные вещи, много я их получал записок, не от него одного.
Председатель. – Давайте пока ограничимся Орловым и его запиской.
Завадский. – Записка, на которой, насколько мне известно, нашей[*] рукой написано «Анне Александровне». Не делали ли вы резолюцию?
Протопопов. – Очень может быть.
Завадский. – Кто это Анна Александровна?
Протопопов. – Вырубова.
Завадский. – Я на это обращаю внимание; какая-то докладная записка к вам, как министру внутренних дел обращенная, а вы Вырубовой…
Протопопов. – Потому что, вероятно, содержание было интересно.
Председатель. – Да позвольте, какое отношение к вам, министру внутренних дел, имел Орлов, которого вы так аттестуете, который подает записку…
Протопопов. – Это я потом узнал.
Председатель. – Когда вы узнали про Орлова, что он скверный человек?
Протопопов. – В феврале.
Председатель. – Хорошо. Хороший человек Орлов[*] министру внутренних дел дает какую-то записку, и министру[*] внутренних дел делает на ней надпись: «Сообщить Анне Александровне».
Протопопов. – Это потому, что очень часто невозможно было показывать государю все, что может быть интересно, вероятно там был какой-нибудь интересный экономический вопрос.
Председатель. – Мой вопрос ясен: какая связь между министром внутренних дел и Анной Александровной Вырубовой?
Протопопов. – Потому что она была постоянно дежурной, потому что она жила во дворце.
Председатель. – Значит что же, министр внутренних дел находил нужным знакомым дежурным фрейлинам передавать бумаги, которые поступали к нему по должности министра?
Протопопов. – Отчего же? Тут ничего страшного нет, тут нет секретов.
Председатель. – Эта записка подана министру внутренних дел, какая же связь? По прежним законам, министр имел право в известном порядке делать доклад государю, но какая же связь между министром старого режима и Анной Александровной Вырубовой?
Протопопов. – Знакомая, которая во всякое время может прочесть и передать.
Председатель. – Часто бывало, что записки и доклады, поданные вам, как министру внутренних дел, вы направляли…
Протопопов. – Не особенно часто, но бывало, потому что весьма часто интересные вещи неловко посылать. Дело в том, что послать всеподданнейший доклад – это целая история, а если послать это дежурному флигель-адъютанту, Вырубовой – дежурной фрейлине, или коменданту, то во всякое время могут улучить момент, чтобы доложить.
Председатель. – У вас бывали случаи, когда вместо того, чтобы официально посылать в Царское, вы посылали в частном порядке или коменданту или дежурной фрейлине? Вырубова при ком была дежурной фрейлиной в Царском Селе?
Протопопов. – Она постоянно жила во дворце и постоянно бывала…
Председатель. – Я задаю вопрос, при ком она дежурила?
Протопопов. – При государыне.
Председатель. – Значит, бывшему государю вы посылали через эту фрейлину сообщения?
Протопопов. – Если это было интересно, если не интересно, то она могла бросить.
Председатель. – Значит, для сообщения бывшему государю?
Протопопов. – Иной раз.
Председатель. – Какая связь законная между министром внутренних дел и государыней императрицей?
Протопопов. – Как же Александре Федоровне я мог передавать записки?
Председатель. – Вы все можете сделать, а я спрашиваю – по закону?
Протопопов. – А разве это противозаконно? Смотря что. Например, если бы я стал показывать в высокой степени секретные документы. Может быть я недостаточно вдумался и не оценил всю важность той записки, о которой мне докладывал Степанов, поверив ему на слово, что это пустяки. И вот такую записку, если бы я оценил ее важность, я бы усомнился, что нужно показать государыне, а я показал бы ее царю; а если это есть более или менее интересная вещь, но не секретного свойства…
Председатель. – Скажите, пожалуйста, с какой точки зрения вас заинтересовала та записка, которую вам подал Орлов?
Протопопов. – Вероятно, с точки зрения экономической?
Председатель. – Что значит экономической?
Протопопов. – Там вероятно что-нибудь по продовольствию было.
Председатель. – Значит, по поводу продовольствия вы находили нужным через дежурную фрейлину сообщать бывшей государыне?
Протопопов. – Я много посылал таких любопытных записок. То, что казалось мне любопытным, я посылал.
Председатель. – Любопытной, с какой точки зрения и в каком отношении?
Протопопов. – Ну, интересное по продовольствию, например. Мне показались мысли здравые. Мне помнится, что этот господин хороший, Орлов, именно об этом писал.
Председатель. – Какая же связь между министром внутренних дел, интересной вещью в продовольственном отношении и государыней императрицей?
Протопопов. – Александра Федоровна живо интересовалась такими делами, как продовольствие.
Председатель. – Вы ведь признавали продовольственный вопрос важным вопросом того времени?
Протопопов. – Безусловно, и всякого рода полезную мысль о нем я бы с радостью протолкнул в жизнь, если бы меня хватало.
Председатель. – Значит, вы сообщали для того, чтобы проталкивать в жизнь?
Протопопов. – Нет, просто, как мысль. Ведь я должен сказать, что ко мне отношение со стороны Александры Федоровны было очень ласковое и оттого, быть может, я так просто поступал.
Председатель. – Скажите, что же бывшая государыня при встречах ваших с ней и представлениях беседовала с вами по продовольственному вопросу?
