за «секс со связыванием рук». Хэйворд отказывался. Ни о каких жестокостях во время секса или садо-мазо играх речь не шла, только о связывании. Рассказал Дэрил и о том, что именно произошло в кустах. По его утверждению, Ларри заявил, что хочет сходить по нужде — по этой причине он остановил машину на обочине, и они вместе из неё вышли. Дэрил забрал из салона свою сумку и нёс её на плече. Они зашли в кусты, Ларри справил там малую нужду и принялся уговаривать Хэйворда заняться с ним сексом. В частности, он попросил его показать соски, Дэрил уступил и снял футболку. По-видимому, он был не против уступить домогательствам Ларри, но их переговорам помешал звук полицейской сирены. Они были вынуждены прервать свой разговор и выйти к дороге. Именно по этой причине Дэрил оказался с голым торсом. Сексом с Эйлером он не занимался и денег у него не брал, но видел, как тот положил 100-долларовую банкноту в правый карман своих джинсов. Кстати, эти деньги там и нашли при обыске.
Эйлер, допрос которого начался в 13:30, то есть спустя более 6 часов с момента задержания, изложил похожую версию событий, с той только разницей, что ничего не стал говорить о плате за сексуальные услуги. Как было сказано, в Индиане потворство проституции являлось уголовно наказуемым, а кроме того, секс с несовершеннолетним и побуждение к оному также влекли уголовную ответственность, так что лишние признания грозили Ларри большими неприятностями. В то же время добровольное вступление в интимную связь снимало большинство потенциальных проблем. Поскольку Хэйворд был несовершеннолетним, а выплату 100$ можно было рассматривать как побуждение к занятию сексом, Эйлеру приходилось настаивать на том, что возраста своего партнёра он не знал и никаких денег ему не предлагал, дескать, всё происходило по обоюдному согласию из чувства глубокой личной симпатии. Кстати, Эйлер отказался от вызова адвоката и права сделать телефонный звонок, хотя ему предлагалось и то, и другое по меньшей мере трижды. Подозреваемый демонстрировал добропорядочность и готовность к сотрудничеству — ни дать ни взять образцовый гражданин!
И тут перед детективами CIMAIT встала серьёзная проблема, можно даже сказать, принципиальная: следовало ли им добиваться судебного преследования Эйлера, основываясь на инциденте с Хэйвордом, или же надо было закрыть на всё глаза и сделать вид, будто ничего не произошло, в надежде, что в следующий раз подозреваемый «подставится» по-настоящему? В первом случае на расследовании в отношении Эйлера можно будет поставить крест — он отправится в тюрьму на символический срок пару-тройку лет и никто в точности так и не сможет сказать, был ли он на самом деле «Убийцей с хайвея». Во втором случае можно было сделать вид, будто претензий к нему никаких нет, но… не насторожит ли Ларри милосердие полицейских и столь странная их сговорчивость? Проблема была ещё и в том, что Эйлер на момент задержания денег Хэйворду не передал и половой акт с ним не совершал, то есть все его нарушения закона классифицировались как намерения, а в таком случае добиться для него реального тюремного срока было весьма проблематично. Как видим, каждый из вариантов имел свои изъяны, и сложно было решить, как же именно надлежит поступать. Более чем 6-часовая задержка с началом допроса Эйлера объяснялась как раз тем, что лучшие умы CIMAIT пытались выработать оптимальную линию поведения.
В конце концов, было решено несколько повысить «градус» эмоционального давления на подозреваемого и предложить ему представить для осмотра обувь. Строго говоря, Ларри был разут сразу по приезду в полицейский участок, то есть немногим позже 7 часов утра. Детективы CIMAIT вместе с коллегами из полиции Иллинойса осмотрели подошвы его ботинок и обратили внимание на схожесть их узора с теми отпечатками обуви, что оказались найдены возле трупа Ральфа Калиса. Правда, вопрос о происхождении отпечатков именно от этих ботинок не мог быть решён обычным визуальным сличением с фотографией отпечатка — он требовал специальной экспертизы. Тем не менее начало выглядело весьма обнадеживающе. Если Эйлер действительно убивал Калиса, то предложение сдать обувь для осмотра должно было его напугать, поэтому его и спросили на сей счёт, дабы посмотреть на реакцию. Эйлер, демонстрируя полную готовность к сотрудничеству, безропотно согласился (напомним, что он уже был без обуви несколько часов!).
Тогда у Эйлера спросили: разрешит ли он полицейским осмотреть свою автомашину? Ларри с улыбкой разрешил и это. Напомним, что его автомобиль был погружен на эвакуатор около 7 часов утра и уже несколько часов стоял на стоянке перед зданием полицейского управления. Его к моменту начала допроса Эйлера также успели бегло осмотреть — рисунок протекторов отлично соответствовал тем отпечаткам шин, что были обнаружены возле трупа Калиса. В общем, это совпадение также выглядело многообещающим, хотя следует подчеркнуть ещё раз: пока можно было говорить лишь о совпадении типа покрышек, но не однозначном происхождении отпечатков именно от данных шин (сие требовало проведения отдельной экспертизы).
В салоне автомашины под сиденьем находилась дорожная сумка, принадлежавшая Ларри Эйлеру. В ней был найден охотничий нож с ножнами — его также забрали на криминалистическую экспертизу.
Допрос Эйлера продолжался до 19 часов. В ходе него Ларри признал свою гомосексуальную ориентацию и подтвердил, что имеет склонность к сексуальным экспериментам — связываниям, садо-мазо-играм и тому подобному — но занимается такими вещами сугубо по предварительной договорённости с партнёрами и никогда не действует силой или угрозами. Всякие знакомства с жертвами, погибшими от рук «Убийцы с хайвея», он отверг. На этом он замкнулся, и стало ясно, что продолжать допрос смысла не имеет — без улик добиться признаний от этого человека будет невозможно.
В 19 часов Эйлера выпустили из полицейского управления — он был без машины, без ботинок и без дорожной сумки. В холле находился телефон и подозреваемый воспользовался им, чтобы позвонить Дэвиду Литтлу. Тот приехал в Лоувелл из Терре-Хот на собственной машине и забрал незадачливого дружка. Автомобили наружного наблюдения группы CIMAIT сопроводили машину Литтла до его дома. Детективы убедились, что Эйлер остался ночевать у Литтла.
В это же самое время руководство CIMAIT решало, как действовать далее. События 30 сентября фактически привели к расконспирации всей оперативной игры, в результате чего Эйлер догадался, что его подозревают в убийствах гомосексуалистов, о которых трубили газеты на протяжении последних месяцев. Полицейским следовало определиться с тактикой последующих действий. Было решено пойти ва-банк, то есть приступить к сбору улик открыто и максимально агрессивно, дабы Эйлер понял, что у него нет шансов противостоять энергии правоохранительных органов. В ночь на 1 октября экстренно был оформлен ордер на обыск квартиры Литтла, и в 4 часа утра туда явился лично начальник группы CIMAIT Джерри Кемпбелл в
