Одновременно ГПУ дал задание и своим заграничным агентам установить слежку за горской эмиграцией, в частности за окружением Чермоева. Специально для этой же цели был дважды командирован за границу бывший белый офицер Виса Харачоев, разумеется под чужим именем. С кем встречался и как вообще выполнил свое задание Харачоев, все еще неизвестно. Но зато точно известно, что из-за границы начали приходить письма – из Стамбула, Парижа и Лондона, адресованные разным лицам из вышеперечисленной группы. Письма эти приходили в Грозный (столица Чечни) не на адреса прямых получателей, а на подставных лиц, для передачи такому-то. Одним из таких подставных лиц в Грозном был Х.М. Х.М. был, в свою очередь, предупрежден ГПУ, что он будет получать "заграничные" письма для других, но что он обязан доставлять их немедленно в ГПУ. Х.М., конечно под страхом ареста, немедленно доставлял их туда. Письма были написаны Мациеву, Курбанову, Беймурзаеву и другим. Автором большинства писем был Тапа Чермоев, который писал их то из Стамбула, то из Парижа и Лондона.
Осенью 1932 года была арестована вся эта группа. Вслед за арестом этой группы были произведены массовые аресты по Гудермесскому и Ножай-Юртовскому районам. В общей сложности по делу "Чеченского националистического центра" было арестовано до 3 тысяч человек. Арестованным было предъявлено обвинение в создании "контрреволюционного националистического центра Чечни для подготовки и проведения вооруженного восстания". В связи с этим, выступая на краевой партийной конференции в 1934 году, секретарь краевого комитета Евдокимов цитировал упомянутые "письма миллионера Чермоева" из-за границы к чеченскому народу. Евдокимов рассказывал, что Чермоев призывал в этих письмах своих единомышленников подготовиться к всеобщему вооруженному восстанию чеченского народа, которое будет поддержано средствами и оружием западных держав, в первую очередь Англии.
Только сейчас, за границей, мы окончательно убедились, что версия о письмах Чермоева была ложью, а сами письма – фальшивками ОГПУ. Но как раз эти письма и служили "вещественными доказательствами" против "националистического центра". Почти все арестованные были осуждены через коллегию ГПУ. Из членов "центра" Абдулкадиров, Шамилев, Курбанов, Моца-Хаджи Сотаев, Беймурзаев были расстреляны. Другие получили по 10 лет. Сколько расстреляно рядовых, установить невозможно.
За раскрытие этого мнимого "контрреволюционного националистического центра Чечни" были награждены орденами Красного Знамени Курский, Федотов из краевого ОГПУ, Павлов, Крафт, Миркин, Васильев, Трегубов из Чеченского областного ОГПУ. Отныне восторжествовала "теория", что "бандитов" надо искать в Чечне не только в горах и лесах, но и за столом ученого, в заводских цехах и лабораториях, в кабинетах чиновников и даже в составе партийных комитетов. Это, пожалуй, и было началом конца самой Чечено-Ингушской республики.
Былая слава "героических чеченцев" и "храбрых ингушей", как льстиво выражался Чичерин во время своего приезда в Грозный, в глазах Москвы потухла. Там верили фантастическим сводкам чекистов, что чеченцы и ингуши только тем и заняты, что замышляют каждый день чуть ли не "освободительный поход" по всему Кавказу. Чтобы обосновать это свое утверждение, а главное, доказать Москве бдительность и преданность, чекисты сами организовывали мнимые заговоры чеченцев и ингушей против Советской власти или своей вызывающей провокационной политикой сознательно толкали их на вооруженное выступление против нее. Это входило и в карьеристские расчеты чекистов.
Мы категорически утверждаем, что при всем том, что Советская власть отказалась, в конце концов, от многих своих "суверенных" принципов по национальному вопросу и при всей строгости советских законов и жестокости их применения, чеченцы и ингуши все-таки примирились бы со своей судьбой, если бы не вся эта преднамеренная, порою чудовищная система провокаций НКВД.
Мы утверждаем также категорически, что в СССР нет ни одного маленького народа, с которым нельзя было бы договориться и подчинить его власти, если апеллировать к его рассудку, не оскорбляя его национальную честь, религиозное чувство и личное достоинство.
Рыцарство, благородство, гостеприимство, честь и свободолюбие, почтение к старшим, верность в дружбе, жертвенность для общего блага, храбрость в бою, скромность в общежитии и, только один раз, жестокая мстительность до бесчеловечности, если речь идет о вероломном враге, – вот черты кавказских горцев, о которых свидетельствуют и которыми вдохновлялись классики русской литературы для написания многих своих бессмертных творений (Пушкин, Лермонтов, Толстой). Многими из этих качеств были наделены старые завоеватели горцев – русские князья и дворяне, но не одним из них не были наделены новые – русские и интернациональные чекисты. Конфликт между чечено-ингушским народом и Советской властью является в этом смысле конфликтом между совестью и бессовестностью, моралью и аморальностью, между обычным правом чеченцев и "советским правом" чекистов. Возьмите самый безобидный пример. Рядовой русский человек злосчастную мать своего противника пропустит через все падежи при сочных прилагательных, в ответ на это он услышит такую же брань от своего противника, и этим дело кончается. Но чеченец, оскорбивший словом своего противника, должен обнажить кинжал для обороны. Ругань карается у чеченцев и ингушей смертью – так велит обычное право. "Рану кинжалом залечит медик, но рану словом залечит лишь кинжал" – так гласит чеченская поговорка. Все эти качества горцев были теперь объявлены буржуазно-националистическими предрассудками. Им была объявлена в порядке "коммунистического перевоспитания" самая ожесточенная война. Но эту войну вели не столько устами пропагандистов, сколько пулями чекистов. Даже тот же знаменитый кинжал – исконная и неотъемлемая принадлежность кавказского национального костюма – был запрещен и объявлен "вне закона", под строгую уголовную ответственность.
"Генеральная операция" 1937 года
В ночь с 31 июля на 1 августа 1937 года по ранее составленным НКВД спискам была проведена по всем аулам и районам так называемая "генеральная операция по изъятию антисоветских элементов". Весь изъятый "элемент" был вывезен на грузовых машинах войск НКВД в столицу республики – г.Грозный. После того как были заполнены две тюрьмы НКВД в Грозном (внутренняя тюрьма НКВД для "махровых контрреволюционеров" – до 1000 человек и внешняя тюрьма НКВД – до 4 тысяч человек), арестованные были размещены в центральном гараже "Грознефти" – 5 тысяч человек, в клубе имени Сталина (у мельницы Баширова) – 3 тысячи человек, в ДПЗ республиканской милиции – до 300 человек. Причем районные ДПЗ милиции и НКВД постоянно пополнялись новыми "кадрами", арестованными в порядке ликвидации "контрреволюционных остатков"… Всего в июльскую ночь в ходе "генеральной операции" было арестовано по республике до 14 тысяч человек, за август и сентябрь месяцы, т.е. около 3 процентов к общему населению республики. Все статьи о высоких правах граждан, столь торжественно декларированных во всесоюзной и чечено-ингушской конституциях, конечно, были бесцеремонно нарушены как при аресте, так и при осуждении. На всех был подписан один прокурорский ордер на арест, на всех был один заочный суд: чрезвычайная "тройка" Чечено-Ингушского НКВД в составе первого секретаря областного комитета Егорова, шефа НКВД Дементьева и "спецпрокурора" НКВД ЧИАССР Порубаева. Она осудила их по спискам – одних к расстрелу, других в концлагерь. Число расстрелянных установить невозможно, но в каждую ночь под гул заведенных моторов автомашин в подвалах НКВД происходили массовые расстрелы по новому методу. Новый метод заключался в установлении следующей процедуры расстрелов: так как при одиночных расстрелах не было никакой возможности кончить в положенный срок исполнение смертных приговоров "тройки", в подвале с северной стороны здания Грозненского НКВД (сторона к р.Сунже) была оборудована специальная "зала расстрелов" большими группами. Сами чекисты называли этот подвал "этапной камерой" и заводили туда приговоренных арестантов под предлогом отправки на этап, в Сибирь. "Этапная камера" была железобетонная и герметически изолирована от внешнего мира. Внутрь камеры как с крыши, так и с боков были вделаны вращающиеся огневые точки, из которых огнем ручных автоматов потом производился массовый расстрел. Трупы расстрелянных увозили ночью в грузовиках, покрытых брезентом, под гору Горячеводская, где под видом "заповедника" находились "братские кладбища" для расстрелянных.
В связи с "генеральной операцией" сотни и тысячи чеченцев и ингушей ушли в партизаны, а старые партизанские группы перешли к активным действиям. В Галанчожском, Гудермесском и Курчалоевском районах партизанами были убиты шефы районных отделов НКВД. В сентябре между городами Грозный – Назрань партизаны пустили под откос военный железнодорожный состав. В конце сентября в газете "Правда" появилась громовая статья "от специального корреспондента", под жирным заголовком "Буржуазно-националистический клубок в Чечено-Ингушетии". Автор статьи, несомненно инспирированной ЦК ВКП(б), доказывал, что в Чечено-Ингушетии в партийном руководстве и во главе правительства сидят "буржуазные националисты", которые ведут чечено-ингушский народ по антисоветскому пути. Автор и газета "Правда" призывали не названного по имени судью (НКВД!) "до конца распутать буржуазно-националистический клубок".
