пришлось летчику садиться на «пузо». В этом бою мы сбили 12 финских самолетов.
На Карельском перешейке разведку большей частью вели истребители. Летчики у меня были молодые, не опытные еще в разведке. Ночью, после полетов, я обучал их, как определять вражеские подразделения и части по длине колонн, как ориентироваться по карте крупного масштаба и т. д. Так мы отдыхали после дневной боевой работы.
Любовь к Родине, к партии Ленина — Сталина давала нам, летчикам, силы для борьбы, вдохнула в нас смелость и мужество, необходимые для победы. Было и еще одно замечательное обстоятельство: вера летчиков в советскую материальную часть. Верили. Любили ее. Твердо знали, что она не откажет. И не было у нас случая, чтобы материальная часть подвела. Ходили на полный радиус — и ничего, возвращались в полном порядке.
На Карельском перешейке мы сбили 52 самолета противника, а сами в воздушных боях не потеряли ни одного.
Советское правительство наградило наш полк орденом Красного знамени.
Старший лейтенант С. Каширин
Истребители-разведчики
Однажды я получил задание: разведать звеном систему озер северо-восточнее Выборга. Если есть там временные площадки со стоянками белофинских самолетов — уничтожить их, если же нет — разведать железные и шоссейные дороги на этом участке.
Взлетели звеном в темноте. К рассвету пересекли линию фронта и змейкой пошли на озера. Там я ничего не обнаружил, и мы вышли на железную дорогу Выборг — Антреа. На станции Тали стояли два воинских эшелона. К одному из них был прицеплен паровоз на парах, около вагонов было много солдат. Я подал, сигнал первому ведомому, и мы парой быстро ринулись в атаку. Вскоре составы были объяты пламенем. Раздались взрывы. Солдаты стали разбегаться. Атаку парой я повторил, за нами произвел атаку и второй ведомый. Мы расстреляли паровоз и бреющим полетом ушли от станции, оставив за собой море огня.
Нам посчастливилось! Поднявшись до 600 метров, я заметил недалеко от разрушенной нами Станции, ближе к Выборгу, еще один движущийся эшелон. Густой пар от паровоза застилал его, видны были только черные крыши вагонов. Всем звеном пошли в атаку. Когда сделали затем левый боевой разворот, противник открыл сильный огонь. Мы быстрым пикированием ушли в сторону.
Оказывается это был бронепоезд. Вторично атаковать было неразумно, пришлось взять курс на свой аэродром. По пути замечаю одинокий паровоз, мчащийся по направлению к станции Пилпула. Ага, он спешит к эшелону! Атаковали. Паровоз остановился, окутался паром. Выскочили оттуда четыре человека, побежали в лес.
Летим домой. Попутно расстреляли два больших белых автобуса, которые быстро мчались к линии фронта. Видимо ехали офицеры…
В другой раз, накануне прорыва линии Маннергейма, мне была поручено произвести вечернюю разведку и отыскать наши рейдирующие танки, — которые прорвались в тыл противника по направлению на Выборг.
Темнело, погода была неважная. Быстро взлетели и вскоре были уже над территорией противника. Своих танков мы не обнаружили, но зато возвращаясь, увидели на станции Кямяря эшелон. Паровоза не было. У вагонов — никакого движения. Но в ближнем лесу мы увидели большое количество повозок с лошадьми, прикрытыми белыми попонами. Присмотрелись тщательнее — солдаты. Подал сигнал — в атаку! — и двумя звеньями стал расстреливать скопление противника.
Так как стало уже совсем темно, мы поспешили на свой аэродром и после посадки доложили обо всем замеченном. В этот район немедленно были посланы самолеты с бомбами. На следующий день из показаний пленных выяснилось, что белофинны подбрасывали сюда подкрепления, но не успели они выгрузиться, как наша авиация основательно потрепала их.
В самый день прорыва укрепленной линии я вылетел в разведку, чтобы обнаружить артиллерию белофиннов в районе озера Сумма-ярви, уничтожить ее или заставить временно замолчать и трассирующими пулями показать своей артиллерии, где находятся батареи противника. Орудия врага вели сильный огонь по дороге, где были сосредоточены наша моторизованная пехота и танки.
Погода была не благоприятной для разведки. Сначала ничего установить не удалось. Но через 40 минут облака стали быстро редеть, изредка проглядывало солнце. Я набрал высоту 600 метров и стал наблюдать. Белофинны начали хитрить: ослабили огонь, ведя его небольшим количеством орудий. Но все-таки по вспышкам я установил расположение двух батарей: они стояли в лесу за озером, километрах в пятнадцати-двадцати. А впереди, как потом выяснилось, были два дота.
Подал сигнал ведомым — в атаку! Всем звеном мы обрушились на артиллеристов врага. Вражеские батареи вскоре замолчали. Мы произвели еще три атаки, стреляя трассирующими пулями из пулеметов. Погода такая, что трассирующие пули еле были видны, но наши артиллеристы заметили их и открыли ураганный огонь по белофинским батареям.
Танки и пехота пошли в наступление…
Лейтенант Н. Кравченко
Прикрытие корректировщиков
В войне с белофиннами нашей артиллерии приходилось часто стрелять по закрытым, не наблюдаемым с земли целям, и корректировка огня с самолетов сыграла немалую роль. Перед истребителями стояла задача — обеспечить самолеты-корректировщики от нападения воздушного врага.
Летчики перед вылетом для корректирования огня артиллерии сообщали истребителям время своего вылета и хвостовые номера. Истребители, согласно этим данным, взлетали и шли за корректировщиками.
Обычно на пару самолетов-корректировщиков выделялось звено истребителей, а затем истребители сменялись, так как запас горючего у них был меньше, чем у корректировщиков.
Прикрывая корректировщиков, летчик-истребитель ходил по внешнему кругу и внимательно наблюдал за всем происходившим в воздухе.
Однажды, прикрывая корректировщиков, мы находились вместе с товарищем на высоте 1 000 метров. С территории противника на высоте 2 тысяч метров возвращалась группа наших бомбардировщиков. По дымовому следу, оставляемому ими, было заметно, что они от кого-то уходят. Через некоторое время мы увидели разрывы снарядов нашей зенитной артиллерии. Присмотревшись между разрывами, заметили звено вражеских истребителей, которые с высоты 3 тысяч метров пикировали на наших бомбардировщиков. Но так как скорость наших бомбардировщиков была гораздо больше, белофинские истребители остались далеко позади. Увидев наших корректировщиков, они бросились на них, но просчитались. Мы парой пошли им навстречу. Заметив нас, враги, быстро сманеврировав, стали уходить на свою территорию. Мы их все же догнали, атаковали, и нам удалось сбить два самолета.
Так наши самолеты-корректировщики охранялись от нападения воздушного противника.
Капитан К. Голубенков
В честь любимого Сталина
За много дней до получения приказа о вылете наше подразделение было в полной готовности. Летный состав приготовил карты к полету, технический состав проверил материальную часть. В боевом листке была помещена короткая заметка летчиков Шведова и Голубя. В ней говорилось: «Выполним любой боевой приказ командования, уничтожим данную нам цель!»