Ознакомительная версия.
Гестапо арестовало 314 членов и руководителей БСВ. Иосиф Фельдман умер под пытками 10 марта 1944 г., а 92 подпольщика, включая Гроссмана, Зингера и Яжемского, были расстреляны 4 сентября 1944 г.
* * *
Подпольные группы евреев на оккупированных территориях Советского Союза были созданы раньше, чем в других районах захваченной Европы. На территориях, где уже в первые недели и месяцы оккупации производилось истребление евреев, у подполья недоставало времени ни понять, что их ожидает, ни тем более организоваться и изыскать средства борьбы (например, в части Прибалтики, Киеве, Одессе, Харькове и т. д.). Только в гетто, где по окончании акций уничтожения сохранялись евреи, были организованы ячейки вооруженного подполья. Осознание того, что немецкая политика направлена на тотальное уничтожение евреев, и угроза для собственного гетто были непременными условиями возникновения идеи сопротивления, создания боевого подполья и (или) ухода в леса для ведения партизанской войны.
Эффективность подполья определялось наличием оружия. Его немногочисленными источниками были главным образом немецкие склады трофейного оружия. Подполье также само создавало оружие в гетто – гранаты, «коктейли Молотова» и холодное оружие. В некоторых местах источником служили местные жители, хранившие в тайниках оружие, оставшееся со времени поражения польской армии в сентябре 1939 г. и отступления Красной армии в июне – июле 1941 г. Однако чтобы приобрести у них оружие, требовались большие денежные расходы, кроме того продавцов такого товара было найти трудно, тем более удостовериться, что они не донесут немецким властям. От местных нееврейских подпольщиков подполье в гетто никакого оружия не получали. Добываемое оружие доставляли через ворота гетто и канализационные трубы, переправляли в гробах и телегах с мусором, которые возвращались в гетто пустыми. Этому способствовали еврейские полицейские, состоявшие в подпольных организациях.
Еще одним фактором, влиявшим на возможности вооруженного сопротивления подпольщиков, был демографический состав евреев, оставшихся на оккупированных территориях. В районе Минска, а также на аннексированных Советским Союзом территориях, занятых немцами в первые недели войны, эвакуацию и мобилизацию в Красную армию организовать не успели, и подавляющее большинство евреев, включая молодежь – основной человеческий ресурс подполья, осталось на оккупированной территории. Восточные территории были оккупированы после эвакуации и мобилизации в армию, и большинство оставшихся там евреев составляли дети, женщины и старики.
В большинстве городов и местечек, в которых после акций уничтожения остались гетто, возникали нелегальные группы величиной от десятков до сотен участников. В одних гетто эти группы стремились уйти в леса и воевать в рядах партизан, в других старались организовать восстание в гетто. Различия в целях подполья определялись также идеологическим аспектом: например, коммунистическое подполье в Минском гетто с самого начала стремилось вывести значительное число людей в леса, как того требовало партийное руководство. В Вильнюсском гетто, где большинство подпольщиков состояло в молодежных сионистских организациях, господствовало национально-еврейское направление. Само подполье позиционировало себя как «авангард уцелевшего еврейского народа» – слова из боевого устава ФПО, не желавшей отрываться от еврейской общины и уходить в леса, пока гетто еще существовало.
Не менее важным было наличие лесов и действовавших там партизанских отрядов, готовых принять евреев в свои ряды или в качестве соседей [136] , как, например, под Минском уже в первые месяцы оккупации. Несмотря на то что еврейское вооруженное подполье возникало и действовало преимущественно в гетто, его конечной целью были лес и партизанская война. Подпольные организации, нацеленные на восстание в гетто, также стремились по окончании восстания присоединиться к партизанам.
Отношения подполья с юденратами и еврейскими общинами в гетто складывались непросто. Их определяли ограниченные возможности подполья спасти евреев и риск для всех обитателей гетто, связанный с добыванием оружия или побегами к партизанам. В лучшем случае восстание в гетто могло способствовать побегу небольшого числа жителей, но оставался вопрос – куда бежать? В редчайших случаях можно было найти укрытие у местного населения, а лес мог служить местом спасения только для вооруженной молодежи и очень редко для детей, женщин и стариков. Поэтому община обычно занимала негативную по отношению к подполью позицию (показательный пример – дело Виттенберга в Вильнюсском гетто). В конфронтации подпольщики обычно оказывались сильной стороной, поскольку они имели оружие, тогда как у юденрата или обитателей гетто единственным инструментом было моральное давление. Однако во всех спорных случаях подпольщики подчинялись и рисковали лишь собой, не подвергая опасности обитателей гетто.
В ряде гетто юденраты и еврейская полиция действовали совместно с подпольем и во многом помогали ему (например, в Минске и Каунасе, а также во многих малых гетто). Часто полицейские гетто становились членами подполья, за что платили своей жизнью.
Если подполье планировало восстание, оно назначалось на время накануне полной ликвидации гетто, когда восстание становилось единственной альтернативой расстрелу. В Вильнюсе, Барановичах и в других местах сомнения в том, действительно ли намеченная или уже начавшаяся акция уничтожения знаменует ликвидацию всего гетто, приводили к отсрочке и в конце концов к отмене восстания. В малых гетто Несвижа, Лахвы, Тучина и Глубокого восстание поднимали тогда, когда подполье и обитатели гетто осознавали, что пришел конец и это единственный путь спасения хотя бы для некоторых. В десятках малых гетто восстания и организованные побеги проходили по одинаковой схеме: организация подполья и поджог гетто, прорыв через стены и ворота гетто, побег в леса.
Еврейское подполье искало связи с антифашистским подпольем вне гетто для получения помощи в приобретении оружия и выходе в леса. Союзники вне гетто оказывали важное моральное влияние на подпольщиков, которые чувствовали, что они не одиноки в борьбе. Иногда, как, например, в Вильнюсе или Минске, связи с нееврейским подпольем заканчивались раскрытием нелегальной деятельности евреев, арестом и казнью многих подпольщиков гетто. Помощь от нееврейского подполья подпольщики гетто получали лишь в редких случаях (как, например, при выходе из Вильнюсского гетто последней группы подпольщиков).
Многие из активистов и руководителей подполья были беженцами из других мест. Григорий Смоляр и Исай Казинец в Минске; Мордехай Тененбаум-Тамаров, Нисан Резник и Хайка Гроссман в Вильнюсе; Зерах Зильберберг и Белла Хазан в Гродно; Альтер Дворецкий в Дятлове и Шмуэль Руфайзен в местечке Мир – это лишь часть беженцев – активистов подполья. Их активность в нелегальной борьбе объясняется тем, что, во-первых, они были одиночками, которым не надо было заботиться о судьбе родных, что давало им свободу действий; а во-вторых, сами по себе они уже проявили себя как инициативные люди, бежавшие из других гетто и с мест казней и имевшие опыт борьбы.
Шестая глава Евреи в лесах и в партизанской борьбе
Географические условия и партизанское движение в лесах
Широкомасштабная партизанская война с немецкими захватчиками на территориях СССР не имела аналогов в других частях оккупированной Европы. Леса, простирающиеся на десятки тысяч квадратных километров, обширные болотистые местности и плохо развитая система шоссейных дорог создавали идеальные условия для партизанской войны.
Спасение гражданского населения, в частности еврейского, от террора и уничтожения, свидетелями которым стали советские партизаны и о которых знало советское правительство, не входило в задачи партизанского движения. Однако существование партизан в районах, где находились гетто, и принятые партийным руководством решения о действиях партизан косвенно повлияли на судьбу евреев в лесах.
Большое значение имел ряд постановлений ЦК компартии Белоруссии в феврале 1943 г. В них, среди прочего, ставились задачи:
...
Поднять весь белорусский народ на борьбу с целью истребления врага всеми средствами и путями и спасти население Белоруссии от ограбления и истребления его врагом <…> не допустить угона советских людей в немецко-фашистское рабство, для чего усилить боевые операции партизан [Быстров 1961: 364–365].
В этих постановлениях не упоминаются евреи, и приняли их уже после уничтожения подавляющего большинства евреев Белоруссии. Слова о спасении от грабежа и гибели относились в основном к белорусам, многие из которых были убиты или угнаны в Германию, а сотни их деревень сожжены во время немецких облав. В результате тысячи крестьян со своими семьями бежали в леса, ища убежища в местах действий партизан. Следует отметить, что указание об усилении боевых операций партизан относилось к предотвращению отправки людей на работы в Германию. Уничтожение населения в немецком тылу не влияло на результаты войны, тогда как дополнительная рабочая сила, используемая для экономики Германии, высвобождала трудящихся в ней немцев для мобилизации на фронт и тем самым увеличивала силу немецкой армии. Вместе с тем задача спасения населения Белоруссии позволяла командирам партизанского движения оказывать помощь и евреям.
Ознакомительная версия.
