Ознакомительная версия.
Переждав в овраге, группа С.Э. Борисовского начала движение по его дну по направлению к селу Нерубайка. Немцы не стреляли. Впереди, пригнувшись, шел комиссар С.Э. Борисовский, за ним майор В.И. Лисовец и другие командиры. Когда группа достигла верховьев оврага, полковой комиссар остановился: сверху отчетливо доносилась немецкая речь. Вместо того чтобы отойти незамеченными, решили пробиваться, видимо, полагая, что немцев немного.
Раздали красноармейцам гранаты и расставили их через каждые 7—10 метров. По команде они бросили гранты, и с их разрывами бросились в атаку остальные. Немедленно с фланга по прорывавшимся трассирующими пулями стал бить пулемет, взлетели осветительные ракеты. Попав под огонь, все припали к земле. Пулемет бил без остановки, и через несколько мгновений в ноги был ранен майор В.И. Лисовец. Как только огонь прекратился, он подполз к комиссару С.Э. Борисовскому и спросил, что делать дальше. Тот жестами показал вперед на Нерубайку и добавил: «потом Каменечье». После этих слов он приказал В.И. Лисовцу отползти на правый фланг и командовать там, а сам остался на месте. В этот момент вновь прозвучала еще одна пулеметная очередь, и в руки В.И. Лисовцу подкатилась пробитая в двух местах каска. В этот момент он сам получил ранение в область таза. Подползший красноармеец спросил: «Что с вами, товарищ командир?» Майор ответил, что он ранен, и попросил посмотреть, что с комиссаром, который был рядом в трех метрах. Через несколько минут красноармеец сообщил, что военком убит, две пули попали ему в голову. «Никаких признаков жизни», – заключил боец.
Так погиб военком 140-й дивизии полковой комиссар С.Э. Борисовский. Майор В.И. Лисовец, не способный передвигаться самостоятельно, остался лежать в поле. Бойцы сняли с него командирскую гимнастерку, и утром при прочесывании немцы взяли его в плен. В Уманском лагере майор В.И. Лисовец выдал себя за пожилого приписника. Неизвестной осталась судьба комиссара Л. Г. Мишина, вероятнее всего, он также погиб[346].
Наступившая ночь не принесла немцам 125-й дивизии отдыха. Сначала доложили о пяти перебежчиках на участке 2-й роты, потом о двадцати на участке 1-й. Вскоре из 2-го батальона 419-го поступило сообщение, что из большого леса слышны звуки работающих двигателей. По приказу командира полка по опушке был нанесен артиллерийский удар, и на некоторое время установилось затишье.
Около полуночи в полосе обороны 419-го полка была предпринята попытка прорыва силами примерно сорока человек в направлении выс. 203. Часть их была уничтожена огнем солдат 3-го батальона, а большинство попало в плен. После полуночи попытка прорыва повторилась. Теперь в ней участвовало от одной до двух рот, которые прорывались в брешь между 419-м и 421-м полками. Немцы смогли уничтожить только часть прорывавшихся, остальным удалось уйти. Аналогичным образом прошел прорыв на участке 2-го батальона 419-го полка[347]. Судьба красноармейцев, прорвавшихся через боевые порядки немцев, осталась неизвестной. По крайней мере, в полосе 125-й дивизии они в плен уже не попали.
В районе перекрестка, прикрываемого 1-м батальоном 420-го полка, последовала мощная атака, и немецкие солдаты оказались в критическом положении. У командира полка возникло опасение, что батальон может быть уничтожен, и он потребовал поддержки артиллерии. Через несколько минут все орудия дивизии открыли огонь по территории, прилегающей к перекрестку. Как оказалось, это была только первая из попыток прорыва на участке 125-й дивизии.
После полуночи атакам подверглись позиции 421-го полка. Но его три батальона, полукольцом охватившие лес, при взаимной поддержке отразили все удары, нанеся прорывавшимся бойцам значительные потери. Еще одна атака оказалась направлена на с. Нерубайка, в котором располагался командный пункт 419-го полка. По немецким сообщениям, на них из леса бросилась «русская кавалерия с саблями наголо». Другие советские стрелковые части атаковали позиции 24-й пехотной дивизии и 4-й батареи 125-го артиллерийского полка[348]. Часть красноармейцев смогла прорваться и уйти на север, часть – погибла или попала в плен, часть – вернулась обратно в лес.
На этом участке свою попытку прорыва предприняли бойцы и командиры 2-го мехкорпуса и 197-й дивизии полковника С.Д. Губина Последним приказом командарма-12 командиру корпуса предоставлялись свобода действий и право самостоятельного выбора направления прорыва. Генерал Ю.В. Новосельский и военком бригадный комиссар С.П. Семенов отдали свое распоряжение: всем разбиться на группы, закопать оружие и, переодевшись в гражданское, в полночь прорываться к своим[349]. Бывший начальник штаба 15-й моторизованной дивизии И.А. Ласкин в своих послевоенных воспоминаниях отмечал следующее. Прорыв должен был начаться в ночь на 8 августа. После преодоления полосы вражеской обороны войска должны были двигаться в северо-восточном направлении и, после форсирования р. Синюха, следовать на восток на соединение с частями Красной армии[350]. Относительно даты прорыва автор, скорее всего, ошибается, поскольку отдать приказ на выход из окружения генерал П.Г. Понеделин мог только 6 августа, а ждать еще сутки, чтобы приступить к его исполнению, никто бы в той обстановке не стал, это было слишком опасно. Тем более что никакие попытки прорыва в ночь с 7 на 8 августа немцы не подтверждают.
Общим направление был выбрано северное, сначала на Вишнополь, а потом – на Белую Церковь. В этом районе предполагалось достичь позиций советских войск. В ночной атаке предполагалось задействовать до 3500 активных бойцов, из них около 600 из состава 16-го мотострелкового полка. Уже в 22.30 6 августа 47-й и 16-й полки 15-й моторизованной дивизии совместно со 197-й дивизией предприняли попытку прорыва из леса южнее села Нерубайка. Но прорыв оказался неудачным[351]. В ночном бою погиб командир 197-й дивизии полковник С.Д. Губин.
С наступлением темноты остатки соединений 2-го мехкорпуса стали подтягиваться на исходный рубеж. Но за полчаса до намеченного для атаки времени немцы открыли сильный артиллерийско-минометный и пулеметный обстрел по опушке леса, и изготовившиеся к бою советские части понесли большие потери. Разрывом мины были убиты начальник штаба корпуса полковник Н.И. Сучков и командир 15-й моторизованной дивизии генерал Н.Н. Белов. «Я находился от него на удалении одного метра, – вспоминал А.И. Ласкин. – Мы вынули из его кармана партбилет, тело донесли до опушки дубравы и похоронили»[352]. После такого неожиданного обстрела управление оказалось нарушенным, и потребовалось время, что вновь собрать войска и изготовиться к атаке. Командование остатками 15-й дивизии взял на себя полковник И.А. Ласкин.
Относительно времени начала прорыва на этом участке существуют разногласия. Согласно немецким отчетам, атака началась 6 августа в 23.30. По воспоминаниям полковника И.А. Ласкина, в прорыв части его дивизии пошли только в 1.00[353]. Можно предположить, что подготовка к прорыву была замечена противником или же какие-то части окруженных дивизий сами пошли в атаку, не дожидаясь остальных. Эти действия спровоцировали немцев, которые открыли огонь по опушке леса южнее села Нерубайка.
Перед прорывом командиры управлений корпуса, дивизий и полков ушли в боевые порядки пехоты. Наравне с красноармейцами в атакующих цепях бежали командир корпуса генерал-лейтенант Ю.В. Новосельский, его военком бригадный комиссар С.П. Семенов, командир 47-го полка полковник А.В. Якшин. Им удалось прорываться через кольцо окружения. Многим другим – нет. Начальник артиллерии полковник И.Ф. Тихонов был убит в ночном бою, заместитель командира полковник М.Д. Шилькрот пропал без вести, начальник связи полковник А.М. Исаев оказался в плену.
Комкор и его военком смогли пробиться и через несколько месяцев вышли через линию фронта.
Ранним утром штаб XXXXIV корпуса сообщил командованию XXXXVIII моторизованного корпуса, что в полосе 24-й дивизии советским войскам прорыв удался. Из этого доклада создалось впечатление, что речь идет о достаточно крупных силах, которые могли обрушиться на позиции оборонявшихся по реке Синюха механизированных и танковых частей. Начавшийся уже марш 16-й моторизованной дивизии в южном направлении был остановлен. Полк «Вестланд» спешно вернули на его позиции под Свердликово. На западную окраину Новоархангельска вновь вышел разведывательный батальон «Лейбштандарта». К 8.00 стало ясно, что в действительности через позиции 24-й дивизии сумели прорваться очень незначительные группы советских бойцов и командиров. Справиться с ними можно было и одной пехотой.
Действительно, в ходе прорыва 2-й механизированный корпус и входившие в его состав дивизии как соединения перестали существовать, их бойцы и командиры, сумевшие преодолеть вражескую оборону, разбились на многочисленные группы, каждая из которых самостоятельно пошла на восток.
Ознакомительная версия.
