— Однако я замечаю, что вы все, господа русские, говорите по-немецки?!
— Да, более или менее, — согласился доктор.
— Так почему же в таком случае… — начал было немец, но вдруг как-то осекся и не досказал своей фразы. Очевидно, он хотел спросить: почему же мы в таком случае не разговариваем с его камрадами, но, как видно, спохватился вовремя, смекнув, что причиной этому вовсе не незнакомство наше с языком Германии и что если между ними и нами не произошло до сих пор никакого сближения, то не мы в том виноваты.
В одиннадцать часов вечера мы увидели с левой стороны, как раз на траверзе нашего судна, перемежающиеся огни маяка на Малаккском берегу. Вскоре после этого к полуночи засвежело, а в пять часов утра стало так трепать, что пришлось закрыть все люки.
8-го августа.
К семи часам утра ветер упал совершенно, и волнение стало улегаться. Погода по-вчерашнему, только, кажись, еще жарче. Црет морской воды опять стал зеленоватым. Суматры не видать: зато слева тянется низменная, поросшая пальмовыми лесами полоса Малаккского берега, на котором кое-где синеют отдельные, довольно, впрочем, пологие холмы, а за ними, еще дальше, сквозь дымку знойного тумана, порой можно разглядеть более высокую гряду внутренних гор полуострова. На поверхности моря время от времени встречаются плывущие деревья; либо подмытые бурунами, либо сломленные бурей. Попадались на волнах и кокосовые орехи, вероятно сорванные с прибрежных пальм порывами сегодняшнего ночного ветра. Куда-то занесет их!..
Нынче в первый раз мы видим морское марево: отдельные стоящие на низменном берегу деревья, вследствие рефлексии, представляются гигантами необычайной вышины, и так как полоска земли совсем ускользает от глаз в зеркальном блеске морского горизонта, то кажется, будто эти деревья поднимаются прямо из моря, а еще несколько времени спустя начинает казаться, будто они висят просто в воздухе, над водой, в которой только чуть заметно их отражение.
Сингапурский архипелаг. — Свайные постройки. — Порт и рейд. — От порта до города. — Характер городских построек. — вывески. — Жизнь на канапе. — Китайский праздник в честь Злого Духа. — Приемная и домашний алтарь в китайском жилище. — русские дамы в Сингапуре. — Прогулка по городу. — Отель Лорн и его концертный зал. — Артистическое семейство. — Как отыскали ты себе ужин. — Хваленый отдельный комфорт. — Утренняя уличная жизнь Сингапура. — Свинья в почете. — Китайские каменщики на постройке. — Две буддийские пагоды. — Сиамский регент с семейством и их костюмы. — ПлощадьRaffals square. — Мечеть на Кампомглане. — Дворец сингапуского раджи. — Малайское оружие. — Кокосовое молоко. — Табачные и мануфактурные лавки в Андийских рядах. — Китайские циновки. — Сингапгурское население. — Кафедральный собор. — Крокет и его любители. — Английские солдаты местного гарнизона. — "Обратные" русские пассажиры. — Загородные сады. — Ботанический сад. — Китайский галантерейный торговец в разнос. — Броши, серьги и браслеты как талисманы. — Русская кухня в Лорн-отеле. — Сино-Малайский театр. — Содержание пьесы, которую мы видели. — Сингапурский высший свет на вечерней прогулке. — "Сливки" и "подонки". — Английский военный оркестр. — Индус-политик.
Продолжение 8-го августа.
Половина третьего часа дня. Подходим к Сингапуру. Остается не более полутора часа пути. Земля видна уже и налево, и направо, и впереди. Низменные, слегка кое-где всхолмленные берега сплошь покрыты лесами. Против 1-го бакана, вдали, на берегу Сингапура прежде всего кидается в глаза желтизной своих глинисто-песчаных осыпей какой-то высокий круглый холм. Он совершенно гол, как череп, но на самом темени его поднимается тесная группа очень высоких кокосников: издали точно чуб на макушке плешивой головы. Впереди справа, на краю группы небольших островов, белеет на отдельной скале стройная колонна маяка, высотой до 105 футов. Проход Салат-Синки, вдоль которого мы теперь следуем, обставлен на балках и рифах баканами-маячками на якорях, где по ночам зажигаются фонари. По обеим сторонам прохода разбросаны живописные группы прелестных маленьких островков, из которых каждый, словно курчавою шапкой, покрыт купами роскошной растительности. Точно букеты и корзинки цветов выдвигаются они из тихих вод к нам навстречу. Между ними есть совсем миниатюрные, не более десяти шагов в поперечнике. И как хороши на них эти густые заросли саговых пальм, латаний и кокосников, перепутанных ротангами и разными павоями!.. Есть там также и другие какие-то деревья, похожие своей листвой на наши европейские породы. Зелень везде чрезвычайно свежа и колоритна. На некоторых островах зеленеют отдельные холмы, в роде курганов, покрытые одною лишь травой (иногда весь островок состоит только из такого холмика), но зато на их подножия словно накинуты венки: так пышно окружены они бордюром из всевозможной тропической заросли, кустарниковой и древесной. Кое-где видны на островах среди зелени скалистые глыбы розового гранита, а на склонах пригорков слева, между густыми рощами — какие-то плантации, где насаждения разбиты правильными рядами.
Вода приняла светло-зеленый цвет, как в Смирнском заливе, и море, похожее теперь скорее на озеро, становится все оживленнее: то и дело попадаются местные лодки с плетеными полосатыми парусами, снующие в разных направлениях между островками. Там и сям на утлых маленьких челночках рыбачат темно-бронзовые малайцы, а на отмелях и банках они и просто бродят в воде по колено, копошатся там за каким-то делом и словно ищут чего-то. Вдали, на самом горизонте, справа виднеются особою группой несколько высоких деревьев, под которыми совсем не заметно почвы, словно они поднимаются прямо из воды. Это опять-таки очень эффектное действие рефракции.
Приостановились на минуту, чтобы принять лоцмана, и идем далее. Розоватые обрывы на островах попадаются все чаще: они состоят из песчаного, выветрившегося гранита. Вот, у самого берега одного из таких островков, при входе в порт, торчит белая игла, вроде обелиска, и на ней доска с четкою черною надписью "Граница порта". Вход очень узок, так что двум морским судам здесь, пожалуй, и не разойтись. Он защищен старою и совершенно ничтожною земляною батареей, на которой нет и орудий. Западная часть порта очень узка и идет как бы каналом между сингапурским берегом с левой и островками с правой стороны, где на холмах и площадках розовых обрывков растут аукарии, заменяющие здесь наши елки. Все эти островки — те же наши финские шхеры, только с тропическою растительностью. На них из-за зелени приветливо выглядывают европейские бенглоу под черепичными и гонтовыми кровлями, с уютными верандами, зелеными жалюзи и холщевыми маркизами. Но тут же вы можете видеть и живые образцы свайных построек. Это Тангонг-роо, целая малайская деревня, в несколько десятков хижин, с сарайчиками, лавками и даже с трактиром и кабачками, выстроенная прямо в воде, на довольно тонких сваях. Строения вытянуты в известном порядке, так что образуют нечто вроде водяных улиц и переулков. Постройка обыкновенно идет таким образом, что во время отлива вбивают в иловый грунт морского дна обожженные и осмоленные снизу бревна, преимущественно пальмовые. Вбивают их правильными рядами, с известными промежутками друг от друга, на протяжении всей площади, какую предполагается занять под будущее строение, и затем для связи надевают на их верхние концы продольные и поперечные перекладины, на которые настилают плотными рядами сперва жерди, а потом доски, и прикрепляют их к перекладинам гвоздями или деревянными шипами. Таким образом, на высоте от трех до пяти аршин над уровнем воды получается досчатая платформа, где уже и строится самая хижина о двух— или четырехскатной, довольно высокой кровле, иногда с наружною галерейкой вроде веранды. Наугольные и средние устои, по которым налаживается каркас хижины, вбиваются в грунт вместе со сваями, вдвое превосходя последние длиной. Стены и кровля обшиваются по каркасу пальмовыми или камышовыми циновками, причем стены обмазываются иногда глиной и штукатурятся снаружи известкой. От дверей хижины всегда спускается к воде приставная лестница, где рядом с нею привязываются к сваям хозяйские челны и легкие лодки, которые на ночь поднимаются на канатах вверх на платформу. Здесь, в самом порту, есть две такие свайные деревни, и в обеих живут рыбаки, грузчики, портовые носильщики, люди, занимающиеся ловлей и продажей раковин, крабов, улиток, и тому подобный народ, перебивающийся из-за куска хлеба или живущий поденною работой собственно при порте.
В половине четвертого часа мы вышли из узкого канала в более просторную часть порта, откуда виден широкий рейд, и к четырем часам дня уже ошвартовались у самой пристани, в расстоянии менее десяти сажен от берега, подойдя к ней вплотную левым бортом. Пристань эта, в виде свайной эстакады, тянется широким помостом на несколько сот шагов перед громадными каменноугольными складами: она так велика, что вдоль ее борта могут грузиться углем несколько больших пароходов сразу.
