Рядом с ними еще один эксперт – месье Жан-Люк Фельтен. Он продает изделия из свинины – большой специалист в этой области. Он знает места, где можно доставать товары самого высокого качества. Сам он отдает предпочтение ветчине из Чернолесья, что к югу от Луары, – ветчине из страны романтической писательницы Жорж Санд. Впрочем, кое-что он ввозит также из-за границы.
Иногда, между прочим, заграница сама прибывает на наш маленький и не слишком знаменитый рынок. Ну, скажем, на постоянном лотке супругов-португальцев Марии и Антонио Да Силва-Азеведо представлены в большом количестве португальские товары – острая колбаса шоризо, прессованный свиной паштет, треска, португальские сыры и овощи. У лотка идет бойкая беседа, но, увы, на португальском языке. До визита на рынок я даже не знал, что так много португальцев в нашем квартале. Во-первых, это консьержи и консьержки (теперь это традиционная португальская профессия), но есть португальиы-рабочие, есть торговцы. Кроме португальцев, у нас много арабов, есть итальянцы, есть «пье нуар», африканские евреи-сефарды, да и вообще, кого там только нет на нашем рынке. Вот русских почти нет. Приходят иногда отеи с сыном, потомки первой эмиграции, оба художники, преподают иконопись в ателье мэрии, тут же на площади Жанны д'Арк. Раньше я еще встречал здесь бывшую москвичку Танечку Гладкову из русской Тургеневской библиотеки, но теперь они с мамой переехали на западный коней горо да. Зато часто встречаются мне всяческие знакомые родители всех цветов кожи. Родители дочкиных друзей по яслям, ее друзей по детсаду, ее подруг по начальной школе, подруг и друзей по коллежу. Все, как правило, молодые родители. Впрочем, они тоже не молодеют с годами. Обменявшись с ними парой ничего не значащих фраз («Сегодня солнечно». – «Да-да, и вчера весь день было солнце». – «Зато позавчера был дождь». – «Не говорите, так и лило»… Веселые люди французы!), я продолжаю обход рынка… Вот лоток Люсетт и Жана Алэн. Здесь можно всегда купить хорошее мясо. Они очень придирчиво выбирают товар у поставщиков. Специально завозят баранину из Пой- яка и телятину из Лимузена. У них все только высшего сорта. Но намного дороже, чем в супермаркете.
На лотке «Три петуха» большой выбор битой птицы, всяких уток, цесарок, цыплят и даже голубей. На лотке месье Жана Визери – свежая рыба. На этикетках здесь даты улова, место лова, все без обмана указано – что завезли из Дьеппа, что из Бретани, что из Шотландии. Любая рыба безупречной свежести.
Кстати, на этих лотках я изучаю съедобную морскую фауну – всяческих улиток, креветок, лангустов, устриц, морских ежей, омаров, морских пауков, раков, каких-то неизвестных мне чудищ… Чего только не потребляет в пищу прожорливое, всеядное человечество!
Месье Жан-Мари Гранже торгует медом. У него свои пасеки в горах Ардеша и близ Парижа, в департаменте Сены-и-Марны. Каштановый мед и лавандовый мед. На лотке у него также медовые пряники, хлебцы, конфетки, свечи и всяческие прочие изделия из воска, в том числе восковые фигурки зверей для ублаготворения малых деток, которые долгих прогулок по рынку не выдерживают и начинают кричать как резаные.
Месье Дюбуа торгует фруктовыми тортами всех размеров. Очень красивыми, но, на мой взгляд, не слишком вкусными. То есть фрукты сверху неплохи, но корка снизу не слишком интересна. Я предпочитаю здешние эклеры, наполеоны-тысячелистники, пирожное «монашка».
По краям рынка торгуют, как везде, и всяким ширпотребом, а также дешевыми детективами. Причем их можно не только покупать, но и менять: сдал прочитанный, доплатил гривенник, возьми новый, такой же глупый, как старый, только еще не читанный, а может, уже и читанный, но забытый, разве все упомнишь.
Продается тут и всякая одежда, и посуда, и множество предметов непонятного назначения, которые, вероятно, могут сгодиться в качестве подарков.
На обратном пути, если идти мимо церкви, непременно попадется красноносый нищий. Но это еще полбеды. Чаще попадаются веселые молодые троцкисты и коммунисты. Они начинают всучивать вам свои газетки или, скажем, агитировать за перманентную революцию своего кумира Троцкого, о котором они знают еще меньше, чем я. Они веселые и симпатичные, но если пристают слишком настойчиво, я сообщаю им что-нибудь малоприятное. Например, что Троцкий, а не Гитлер изобрел первый концлагерь и был отцом ГУЛАГа. Они огорчаются, но не надолго, как, впрочем, и никогда не унывающие коммунисты. Их дело правое, они теперь уже в правительстве, и жизнь прекрасна. Особенно в воскресный день да в своей компании. Особенно на рынке. Пошуметь, покричать, выпить кружку пива, нагулять аппетит…
Окажетесь в воскресенье (да и в любой другой день) в Париже, непременно загляните на ближний рынок в квартале…
Вверх по Сене, по левому берегу
ПО БЕРЕГУ СЕНЫ, НАД ТИХОЙ ВОДОЙ
Если верить одной из весьма влиятельных школ «исторической географии» (есть такая крайне увлекательная наука), то чуть ли не большинство крупнейших городов мира и центров мировой цивилизации возникло по берегам рек. И неудивительно, что реки эти воспеты и прославлены в литературе и фольклоре соответствующих стран. Однако вряд ли многим из рек выпало на долю столько славословий и песнопений, сколько их выпало на долю весьма короткого, в сущности, участка реки Сены в пределах невеликого по размеру города Парижа. Как выразились кинорежиссер Ивенс и поэт Превер, «Сена впадает в Париж» (именно так они назвали свой фильм о Сене). Может, это «сенопочитание» объяснялось просто тем, что французские авторы обитали по большей части в Париже. А может, все же и тем, что Сена в пределах Парижа так чудно изукрашена каменными дворцами, стоящими вдоль «одетых камнем» набережных, а также перекинутыми через реку старинными мостами. Десятки сравнений придумали французские авторы для этого отрезка Сены, и да будет позволено бывшему москвичу прибавить к ним еще одно (не поручусь, что этот перл никто до меня не придумывал): Сена похожа здесь на руку прекрасной женщины, многократно украшенную чудесными браслетами. Такой представляется мне Сена, если глядеть на нее сверху – с колокольни, с башни, с небоскреба, с холма или даже с моста…
Возвращаясь от изящной словесности к сугубой географии, напомню, что «Сена впадает в Париж» уже вполне зрелой, пройдя до Парижа полтысячи километров по Франции – от холмов бургундского Золотого Берега (а может, и Золотого Виноградника), где она берет начало на высоте 470 метров (это не слишком высоко, а все же в полтора раза выше Валдайских гор, где рождается спокойная Волга-матушка). Парижский отрезок Сены (считая сверху, от моста Насьональ) имеет протяженность в 13 километров – о них у нас и пойдет речь, в их пределах и будет протекать наша левобережная прогулка.
Течет река…
Матушка Сена еще со времен римской Лютеции поила и кормила горожан, однако проявить к ней маломальское внимание и сыновнюю заботу первым удосужился некий беарнец, ставший весьма незаурядным французским королем-урбанистом: Генрих IV. Оберегая реку от нечистот и мусора, он запретил строить дома на Новом мосту, на старинном Понт-Неф. Что же до мостов, то они стали появляться в Париже главным образом около XVI века. Сперва был построен не дошедший до нас Большой мост и дошедший, но не раз перестроенный (в последний раз в 1852 году) Малый мост (Le Petit-Pont). В конце Средних веков были построены: к югу от Малого моста – мост Нотр-Дам, а к северу от него – мост Менял и мост Сен-Мишель. Мосты были деревянные, страдали и от частых наводнений, и от редких ледоходов. На мостах, как водилось, строили дома, лавки, балаганы, мосты были излюбленным местом торговли, прогулок, празднеств. Ну, а уж с XVII века по мостам только ходили и ездили. От XVI-XVII веков до нас дошли также Новый мост (начал строиться в 1578 году, связал Лувр с аббатством Сен-Жермен), мост Марии (1614-1630) и Королевский мост (1685-1689). В XVIII веке Кольбер создает особое ведомство мостов и дорог. Потом новая техника населяет Париж металлическими мостами, а XX век приносит мост Бир-Акем и мост Карусели.
Конечно, быстрее всего можно оглядеть и берега Сены и мосты, отправившись на вечернюю прогулку по воде на пароходике-«мухе», среди огней и всплесков ночной реки, под объяснение гида – вполне экзотическая прогулка. Я же предлагаю вам менее шикарную, но зато бесплатную и вполне неторопливую прогулку по левому берегу, да еще вверх по течению.
Начать можно от моста Гарильяно – моста вполне современного (даже битва, по имени которой был наименован мост в год постройки, в 1966, имела место близ Монте-Кассино в 1944-м). Раньше тут находился двухэтажный виадук Отей, который называли также виадук Начала Дня, ибо здесь в рассветный час происходили обычно дуэли. И набережная левого берега до самого моста Гренель, и здешний очень интересный парк носят имя знаменитого французского автостроителя Андре Ситроена. На заводах Ситроена стояло между войнами за станком немало русских эмигрантов, еще больше их сидело за рулем ситроеновских автомобилей-такси (недаром Борис Поплавский назвал русскую пролетарскую эмиграцию «ситроеновской»). Однако на пути к мосту Гренель нам попадется еще один, конца прошлого века металлический мост Мирабо, спроектированный Резалем, тем же архитектором, что строил мост Александра III, и украшенный бронзовыми статуями знаменитого Энжальбера. Но больше всего этот мост знаменит тем, что ему посвятил стихи Гийом Аполлинер.
