Уже известная порода людей упустить подобного не могла, но на их пути стояли «американские выскочки». Старос и здесь был требователен к подчиненным, он вышколил их так, что никто не рискнул бы прийти к нему на прием, не полистав последних зарубежных журналов. Журнальчики, конечно, технические, но, несомненно, тлетворные.
А дух его подельника Берга, дух американский торгашеский был просто непереносим. В свое время он предлагал наладить производство микроприемников, которые разработало ЛКБ и, пока никто еще в мире их еще не выпускал, продавать миллионами за рубеж. И считал, прохиндей, при том, что за идею, за изобретение, за организацию выпуска ему положен процент от прибыли. А это, если посчитать — миллионы долларов. Скажите — возможно ли такое, чтобы человек в СССР имел миллионы, так ведь каждый захочет стать богатым. Нет сомнения, что Берг притащит с собой в Зеленоград своих евреев, и уж тогда торгашеский дух все пронизает.
Правда, Колесников, зам Шокина, ущучил выскочек — он им же и впендюрил выпуск калькуляторов, сначала 10 штук в месяц, потом 100… И все это без малейшего намека на производственную базу. Зато потом вызывал в Москву, брал за чуб и возил носом по столу — где калькуляторы? Где план? Но гадить по крупному он боялся, понимал — кто может заступиться. Однако, по слухам самому заступнику недолго осталось заступаться. Надо было действовать решительно, но партийно-правительственный переворот уже начинал развиваться.
Неожиданно в Ленинград приезжает человек по фамилии Лукин. Он привез с собой приказ Шокина, в котором он, Лукин, назначается директором Центра.
Староса как бы не существовало, он вроде ничего не предлагал, не строил, не организовывал. Уже после стало известно, что инициатором этой интриги стал «цэковский» аппаратчик Сербин вкупе с «молодым» генсеком Брежневым. Немалую роль в этом сыграл и кое-кто из «бдительных» интриганов в Центре. Коллега Берга — Виктор Кукушкин — вспоминает одного из них — Игоря Букреева. Единственный раз в жизни Старос изменил своему принципу — взял на работу человека только потому, что у него был родственник в партийной номенклатуре. А тогда, в начале, пишет Кукушкин, Старос сразу так и не смог распознать «тот сорт людей, кто пер и лез в партхозноменклатуру, и эта цель для них оправдывала любые средства».
И Берг, и Старос решили, что пора подключить Хрущева. Они пишут ему письмо, в котором подтверждают, что министры и их присные оказались действительно жуликами и проходимцами-интриганами. Письмо решили отвезти сами. Его передали помощнику, поскольку самого Хрущева в Москве не было — он находился, в своем последнем отпуске — в Пицунде.
Помощник вскоре сообщил им, что Никита Сергеевич уже в курсе, через пару дней будет в Москве и надлежащим образом разберется с жульем. На радостях «американцы» пошли в ресторан, где распили бутылку коньяка и отменно пообедали. Даже собрались поехать в Зеленоград, чтобы посмотреть место для своих личных коттеджей — как истинным «буржуинам» им не хотелось жить в коммуналке с чуткими (в смысле слуха) соседями и стукачами. Но вдруг прочитали в газете с издевательским названием «Правда», что Хрущев снят со всех постов «по состоянию здоровья».
Они знали, что в СССР принято жаловаться, апеллируя к самим «верхам», и отправили письмо Брежневу. Но не знали, что в этой стране жалобы попадают тем, на кого жалуются. У Шокина же оказалось также их первое письмо — из сейфа Хрущева. Александр Иванович вызвал Староса в Москву и язвительно сказал: «Филипп Георгиевич, мне кажется, что вы вообразили себя основателем советской микроэлектроники. Партия создала ее, и чем скорее вы поймете это, тем будет лучше для вас». Однако, Старос понимал все как есть, а не как лицемерно советовал Шокин. Министр пришел в ярость, он топал ногами, брызгал слюной и обещал их посадить за решетку, как растратчиков многомиллионных средств. Однако, хитрый Устинов, который заранее почуял перемену обстановки и вовремя примкнул к Сербину, понимал, что новую разработку — УМ-2 для подводных лодок никто вместо них не доведет до конца. «Пусть пока работают в Ленинграде», — посоветовал он Шокину.
Расправу с «преступниками» отложили, но Старос решил уехать во Владивосток.
Он давно мечтал о создании искусственного интеллекта и обдумывал как сделать куб в 1 дм3, где предполагал разместить миллиард элементов. Тогда было модным среди ученых ехать работать в Сибирь и на Дальний Восток, за это обещали академические звания и прочие блага.
Пообещали «академика» и Старосу, а также институт и квартиру во Владивостоке. Однако, как рассказывает главный конструктор Олег Грицкевич, хорошо знавший там Староса, ни квартиры, ни института не оказалось. Не такие это люди — большевики, чтобы разбрасываться званиями и квартирами. А что касается обещаний, то мало ли кому чего обещали…
Военные моряки, которые хорошо помнили заслуги Староса, выделили ему квартиру. В одной из школ нашлись пустые подвалы, в которых после ремонта закипела работа под руководством «товарища Филиппова».
Три раза Староса выдвигали на выборах в Академию Наук СССР и все три раза отказывали. После третьего раза он умер от сердечного приступа прямо в машине, в Москве, куда приехал разобраться со всем.
17 марта 1979 года «Известия» сообщили:
«Советская наука понесла тяжелую утрату. На 63-м году жизни скоропостижно скончался член президиума Дальневосточного отделения АН СССР, лауреат Государственной премии, доктор технических наук, профессор Филипп Георгиевич Старос.
Смерть вырвала из наших рядов неутомимого ученого, талантливого организатора, многие года отдававшего все свои силы и яркий талант исследователя развитию советской науки и техники.
Возглавляя в течение 20 лет конструкторское бюро электронной промышленности, главный конструктор Филипп Георгиевич Старос внес большой вклад в становление и развитие отечественной микроэлектроники. Ему принадлежит ряд основополагающих идей, получивших признание и дальнейшее осуществление в работах ряда предприятий и организаций страны.
Последние годы Филипп Георгиевич Старос руководил коллективом ученых Дальневосточного отделения АН СССР, до конца оставаясь на переднем крае отечественной науки.
Светлая память о Филиппе Георгиевиче Старосе навсегда останется в наших сердцах.
Президиум АН СССР, Коллегия Министерства электронной промышленности СССР, Государственный комитет СССР по науке и технике, Дальневосточное отделение АН СССР».
Несмотря на то, что Старос «внес большой вклад», Шокин, по словам Берга, на похороны не пришел. На могиле Староса во Владивостоке установили «Куб памяти», который он пытался построить последние свои годы…
Похоже, что ни происки номенклатуры, ни антисемитизм, ни поглощение ЛКБ «Светланой» Берга не смутили. У него появляются новые идеи и Берг разрабатывает оригинальную «камерную» технологию, которая позволяет изготавливать микросхемы в любом небольшом помещении — чуть ли не в гараже или квартире.
Доклад об этой технологии на конференции в США вызвал необычайный интерес — появилась возможность получать изделия малыми партиями с гораздо большими разнообразием и выгодой. «Камерная» технология успешно развилась во многих странах, но единственный советский экземпляр до сих пор пылится где-то на задворках «Светланы». Нужно было совсем немного средств, чтобы запустить эту технологию в дело, но денег номенклатуре и так не хватает, чтобы достроить особняки…
Даже в свои 80 лет, Иосиф Берг был энергичным, живым и увлекающимся человеком. Он во многом сохранил американскую наивность, но и американский дух в нем не умирает — он мечтает заработать кучу денег, чтобы ожило его «детище», а также многие другие разработки и задумки.
В своей петербургской квартире Берг сломал перегородки и создал большой зал, который сам и отделал, как сам же сконструировал мебель и светильники. Квартира полна усовершенствований и рационализации — от огромного невиданного дотоле холодильника до оригинального унитаза в туалете.
В зале находилось пианино, принадлежавшее когда-то Чайковскому, и сюда ежемесячно собирались известные певцы, композиторы, музыканты. Тут бывали многие питерцы и заезжие знаменитости.
Далеко не сразу, но, все-таки решившись, Берг съездил в США, где снимался о нем телефильм. В одном из эпизодов фильма Берг достает красный партбилет и говорит американским коммунистам, что он жалеет об этом неблагоразумии. Но позже, Иосиф Берг стал уверять, что он это сделал под нажимом режиссера. Он продолжал наивно верить в социализм с человеческим лицом…
Много дней и часов провел автор в беседах с Иосифом Бергом и его коллегами, когда готовил первую газетную публикацию о жизни двух советских «американцев». Все вроде стало тогда на свои места, кроме одного, самого главного — как иностранцы из капиталистической страны Берг и Старос могли стать «отцами» и лидерами в одной из важнейших оборонных отраслей страны социализма. Ведь Берг упрямо, до самых последних дней жизни отрицал свою принадлежность к агентурной советской сети в США. Отрицал настолько упорно и самозабвенно, что пригрозил подать в суд на автора и еженедельник «А и Ф», если там появится публикация о его «темном» прошлом.
