Ознакомительная версия.
– Хорошо быть добреньким за чужой счет, – обиделся Острогин, пытаясь напомнить, за чей счет банкет.
– Эх ты, горе-наставник, неудачник! Такой убогий набор и я бы принес, и без ругани с этими суками, – поддержал я недовольство Сергея.
– Жрите, что дают! Ты испортил отношения с торговлей до такой степени, что роте скоро и сборник речей со съездов партии не продадут. Точно. А уж он наверняка понадобится для проведения политзанятий! – под дружный смех офицеров продолжал язвить Сбитнев.
– Ник! Чего они подкалывают именинника? – притворно возмутился Бодунов. – Дай им по физиономиям. А я тебя поддержу! Одни негодяи вокруг! В отпуск не отправляют, старшего прапорщика не дают, бумаги на орден вернули! Только замполит – душа-человек.
– Мы будем пировать или нет? – подал голос Ветишин. – Неужели не прекратим насмехаться друг над другом?
– Будем есть! – ответил я. – Налетай на дармовое, точнее, на острогинское! Хороший человек наш граф-графин!
– Наконец-то помянули меня добрым словом, – обрадовался Серж.
Банки-баночки и бутылки-бутылочки с шумом, скрежетом, треском мигом раскрылись. Их содержимое забулькало, захрустело и в один момент исчезло в желудках.
– Уф-ф! Хорошо! – выдохнул, насытившись, Ветишин. – Что бы мы делали без тебя, Серж?
– Вот-вот, сукины дети. Помните о благодетеле! – воскликнул Острогин.
– Слышь, благодетель! А шампанское, коньяк и сухое вино организуешь? Или слабо? – поинтересовался я. – Ты ведь обещал через посольство достать!
– Опять за мой счет! – В голосе Сержа звучало благородное негодование.
– Да нет, я сейчас пойду у начфина получку вперед попрошу, – успокоил я взводного.
– Беги получай деньги, организуй транспорт, остальное – мои заботы, – жмурясь, как сытый кот, произнес Острогин.
– Уже убежал, – сказал я и вскочил со стула.
– А командира как будто тут и нет! Для приличия разрешения, может, спросите? Отвечать за вас ведь мне придется! – рассердился Сбитнев.
– Спрашиваем разрешения! – произнес я с напускным подобострастием.
– Ну, так и быть, езжайте! – смилостивился ротный.
– Вот спасибо, дорогой! – улыбнулся Острогин. – Век не забудем.
– Интересно, а отчего Лонгинова комбат сегодня драл, как Сидорову козу? – задал я риторический вопрос сам себе. – Меня и Сбитнева – понятно, для порядка и из неприязни. А Бронежилета?
– Как это за что? – откликнулся вошедший командир взвода связи Хмурцев, услышав мой вопрос. – Как за что? А за все! По моему науськиванию. Я настучал! Мало орать – морду бить надо. Если б был уверен, что справлюсь один на один, так и сделал бы. Но больно здоров, скотина!
– А что случилось? – заинтересовался Сбитнев.
– Вчера на марше двигатель на машине греться начал. Я скомандовал Вовке-механику, чтоб тот остановился, сбросил обороты, открыл ребристый лист и постоял немного. Лонгинов вмешался – самый умный ведь! Минут пять прошло, командует механику: «Открывай крышку радиатора, воды доливай». Я останавливаю: мол, двигатель еще не остыл, ошпарится. А Бронежилет орет, что надо быстрее догонять колонну. Погребняк, солдат молодой, испугался, растерялся, крышку открыл, паром лицо и руки ошпарил. Я к нему на помощь бросился и вот тоже ладонь обжег. – Вадик показал перевязанную кисть и продолжил: – Хорошо, что у бойца глаза целы остались. Вовку в госпиталь отвезли: сильные ожоги. Машину – в ремонт. Подорожник вне себя от злости. Лонгинов его земляка загубил, а Иваныч только что гостил у родителей этого бойца. Нет, Семен – гад, точно в табло от меня получит! Настроение будет, я ему этот случай припомню. Сверну его длинный «клюв» на бок.
– Правильно! – поддержал я Вадика. – Если бить, то только в шнобель. Он ведь не только бронежилет ходячий, но и бронеголовый, каску почти не снимает. И надет ли на нем броник под хэбэ, не поймешь. Не дай бог, руку об броню сломаешь. Бронежилет – он и есть Бронежилет. Кличка верная на сто процентов, – закончил я обсуждение Лонгинова под смех офицеров.
На санитарной машине мы выехали в Кабул на экскурсию. Я уговорил врача Сашку Пережогина заехать к советскому посольству, сделать небольшой крюк.
– Нужно потом за вами возвращаться? – поинтересовался лейтенант-медик.
– Конечно! Мы что, пешком пойдем? Если нам головы отрежут, тебе доставит удовольствие их пришивать? – спросил Острогин.
– Нет, что вы. Конечно, нет! – замахал руками лейтенант.
– Тогда забери, не забудь! – похлопал я Пережогина по плечу, вылезая из уазика.
Я второй раз оказался возле советского посольства. Впервые был здесь ровно год назад. Впрочем, ничего не изменилось за это время. Та же стена, та же БРДМ. Афганские «сарбосы» в блиндаже у ворот, наши солдаты за забором. До стены – Азия и средневековье, за ней – тоже Азия, но современная, советская. Что ж, подышим воздухом Отечества. На территорию Родины нас, к глубокому сожалению, не пускали. Рылом не вышли. Много тут таких вояк вокруг болтается. «Натопчут и еще что-нибудь стащат» – так, наверное, мыслят дипломаты.
Мимо снуют машины, ходят горожане. На каждой женщине чадра и паранджа разных цветовых гамм. Что-то эти цвета означают, но что – не знаю. Говорят, по ним можно определить возраст и национальность женщины, что в этом «скафандре» бредет. Может быть, врут. Не поймешь. Чужая культура, иной уклад жизни.
Множество вооруженных аборигенов в форме и в штатском шли по дороге, ехали на машинах. Одни были из госбезопасности, другие – военные или милиция, а третьи – черт знает кто! В халатах, чалмах, галошах на босу ногу и с автоматами. Но никто их не задерживает, не разоружает. Почему мужик идет с оружием? Поставить бы к стене или мордой в пыль положить да допросить…
Следом за каждым мужичком семенит вереница женщин с замотанными до глаз лицами. Тюк в руке, сверточек на голове, детишки за халат держатся. Идет несчастное существо, укутанное в халаты, платки и прочие тряпки, захочет нужду справить, присядет на дороге, сделает свое дело, встанет и дальше идет. Местные мужики на заборы и деревья не мочатся стоя. Они присаживаются на колени, лицом к дувалу, и справляют нужду. Чудно…
Как нам их понять? Мы даже в этом разные…
Сергей подошел к будке, где сидел мужик в пиджаке, застегнутом на все пуговицы, в рубашке и галстуке, несмотря на жару, но по роже видно – прапорщик. За те деньги, что тут платят, можно и в шубе помучиться. Гэбист кивнул головой на телефон на стене. Острогин позвонил, ему ответили и пропустили. Меня и Сережку Ветишина – нет. Мы остались за пределами посольской цивилизации. Время текло медленно. Под палящими лучами оно казалось бесконечно долгим.
Через три часа приехала «таблетка». Пережогин заметно нервничал, озираясь по сторонам. Минут через пятнадцать врачу надоело ожидание:
– Ребята, или уезжаем сейчас все вместе, или я один отчаливаю. Сколько можно ждать вашего друга?
– Секунду! Сейчас Сержа вызову! – забеспокоился я, испугавшись перспективы добираться в полк самостоятельно, на попутках.
Забежав на КПП, я спросил, как можно вызвать дядю нашего Сержа. Точнее, самого Сергея. Охранник нехотя позвонил куда-то и передал мне трубку в отверстие заградительного щитка из толстого стекла. Незнакомый голос сообщил, что Острогин уже ушел. И правда, через минуту на пороге нарисовался Сергей с большими сумками в руках.
– Ну сколько можно болтать? Забыл, что мы выехали на часок, а шарахаемся больше трех! Медик хочет бросить нас тут и уехать! Бежим! – прорычал я.
Едва мы заскочили в «таблетку», как машина вихрем помчалась по улицам Кабула. Лейтенант нервно теребил ремень на автомате и настороженно озирался по сторонам. Новичок! Мы сидели, крепко вцепившись в откидные сиденья, стараясь не слететь на пол на крутых поворотах. Водитель беспрестанно сигналил, разгоняя толпы перебегающих дорогу пешеходов. Тротуаров, как таковых, не было совсем. Вдоль шоссе жались друг к другу дуканы, лавочки, чайханы, лагманные.
Вот продают на вес дрова. Выглядит довольно забавно: столб, к которому привязано коромысло с веревками, а на них болтаются широкие неглубокие тазы. В один тазик кладется гиря, в другой – поленья. Продажа дров на вес для меня, сибиряка, – огромное потрясение. В нашей забайкальской и сибирской тайге гниют и сгорают ежегодно миллионы кубометров древесины. А тут приходит человек и покупает пять килограммов дров, заплатив огромные деньги.
Едем дальше. Проехали мясную лавку, в которой на крючьях висят туши коз, овец, коров. Свинины, конечно, не встретишь. Животных забивают у входа или на заднем дворе. Тут же обдирается шкура, разделывается туша, а мясо сразу развешивается. Вокруг мяса и требухи летают мириады мух, ос и шершней. Рядом притулился магазин с колониальными товарами из Японии, Кореи, Тайваня и Гонконга. Миновали чайхану с низкими столиками, стоящими на коврах, стульев и скамеек нет.
Ознакомительная версия.
