Ознакомительная версия.
«Затем Галеран едет с караваном из 30 груженых лошадей и 10 исполинских верховых коней в Метц. Улицы полны рыцарей на боевых конях, горожан, несущих подарки женам, молодых людей, запускающих ястребов. Из окон свисают разноцветные знамена и щиты – стены украшены по-праздничному. Рынок полон: ювелиры нахваливают серебро и драгоценности, на прилавках выложены дичь, птица, рыба и самые разнообразные пряности. Циркачи забавляют народ своими львами, леопардами и медведями; повсюду бродят скрипачи и певцы, а поверх всего этого гвалта плывет колокольный перезвон городской церкви, наполняя воздух радостными звуками, воодушевляя новых рыцарей на подвиги».
Рис. 13. Символическое одевание и вооружение рыцаря
Очень часто в рыцари посвящали перед или после какого-то вооруженного конфликта. Филипп Справедливый вручил знаки рыцарского отличия мяснику за его храбрость в битве при Монпелье, и это несмотря на настойчивые попытки закрыть доступ в рыцарские ордена людям недворянского происхождения. Крестьянам было даже запрещено носить за рыцарем его оружие – меч и пику. Тем не менее в одном из стихотворений примерно 1160 года говорится: «О Бог! Как же плохо поступает доблестный воин, который делает простолюдина рыцарем!» Эти строки свидетельствуют о том, что крестьяне могли преодолеть пропасть, отделяющую их от рыцарских привилегий. Общепринятая точка зрения заключалась в том, что слуги и существовали-то лишь для удовлетворения потребностей двух высших сословий – воинов и тех, кто молится, поскольку, как указал Рамон Лалл, своими молитвами они помогали воинам:
«Так положено, чтобы мужики пахали и копали и упорно работали, чтобы земля давала урожай, благодаря которому будет жить рыцарь и его конь; а рыцарь, который скачет верхом и делает положенную господином работу, богатеет за счет того, что создается трудом и потом многих людей».
Рис. 14. Посвящение в рыцари на поле сражения
Но как же появился класс крепостных крестьян? Некоторые из них отказывались от статуса свободного человека в обмен на защиту и покровительство; однако, не имея возможности пополнить ряды воинов, они были вынуждены отдавать себя и свою землю (если она у них была) в обмен на еду, кров и одежду. Таким как раз был Вильгельм, брат Реджинальда, который в XI веке добровольно стал собственностью монахов в Мармутье, что близ Тура, – «во имя любви к Господу», как было сказано в договоре, а на деле ради чисто земных выгод:
«Пусть знают все, кто придет к нам, что один из наших людей – Вильгельм, брат Реджинальда, рожденный от свободных родителей, движимый любовью к Богу, – отдал себя в качестве крепостного монастырю Святого Мартина в Мармутье; и отдал он не только себя, но и всех своих потомков. Так что они будут служить монастырю и монахам как крепостные слуги. Чтобы этот дар был очевиден и понятен для всех, он повязал себе вокруг шеи веревку от колокола и положил четыре монетки со своей головы на алтарь Святого Мартина в знак признания своего крепостного состояния и предложил их всемогущему Господу. Нижеупомянутые являются свидетелями, поскольку они видели и слышали все, что происходило».
Вильгельм сделал крепостным не только себя, но и всех своих потомков. Действительно, свободные люди работали так же много, как и крепостные, платили столько же пошлин и выполняли столько же услуг, да и жили они зачастую в тех же условиях, что и крепостные. Практически все были связаны соответствующими обязательствами с выше– и нижестоящими. Даже арендаторы, имеющие рыцарское звание, получали вместе со своим поместьем по наследству и соответствующие обязательства. И они не могли избавиться от них или как-то уменьшить. Единственный выход был – отдать землю в последующую аренду. Монахи и крестоносцы использовали те же символы, что и Вильгельм, чтобы показать, что они стали слугами Бога. Сам папа носил титул «первый из слуг Божьих». Но такие услуги не несли на себе никакой негативной печати. А вот потомки Вильгельма унаследовали положение презираемых.
Тем не менее без работы крепостных на господских землях вся сложная система средневекового сельского хозяйства, на которой строился феодализм, просто рухнула бы. Дело в том, что, хотя существовали еще и свободно отчуждаемые земли и независимые хозяйства, большая часть западного христианского мира была организована по манориальной системе. У феодала имелись земли, возделываемые работниками, которые жили на территории поместья. Это были и крепостные, и свободные крестьяне. Все произведенное на этих землях принадлежало феодалу. Крестьяне были обязаны выплачивать феодалу определенные суммы – деньгами или натурой. Например, один крепостной отдавал своему феодалу каждый год бушель пшеницы, восемнадцать снопов овса, три курицы и петуха и еще пять яиц на Пасху. Помимо этого он должен был работать на феодала три дня в неделю, за исключением Рождества, Пасхи и Троицы, когда ему выпадала свободная неделя. Условия, на которых работник владел своей землей, варьировались в зависимости от площади земельного участка. Крепостной также компенсировал феодалу право пользоваться его мельницей, давильней винограда, очагом и овчарней. Его дом и земля всегда находились под угрозой разорения в результате междоусобных войн; а урожай мог быть вытоптан хозяйской охотой или потравлен дикими животными. Хуже того, его собственность, пусть и теоретически, могла быть захвачена феодалом. Кроме этого, крепостной мог жениться только на женщине аналогичного статуса внутри своего феода; к тому же он не мог уйти в монахи без разрешения господина. Он также должен был платить душевой налог – те самые четыре монетки, которые были на голове у «Вильгельма, брата Реджинальда». И все же самым тяжелым была печать презрения, лежавшая на крепостном. Тем не менее его положение было значительно лучше, чем положение раба. Он не был вещью, у него были определенные права, и, хотя он был привязан к своему господину «от макушек до пяток», он не был привязан к земле.
Рис. 15. Водяная мельница с сетями для угрей
В XI веке беспрецедентное развитие Европы дало крепостным возможность выйти из своего подневольного состояния. Новые методы обработки земли дали возможность начать освоение заброшенных земель. Это было жизненно необходимо из-за роста населения, который одновременно обеспечивал рабочую силу для обработки новых земель. Использование утяжеленного плуга с железным наконечником, который глубоко врезался в землю, увеличило урожайность земли. Изобретение жесткого хомута и упряжи, при которой животные двигались друг за другом, высвободило множество рабочих рук, которых раньше категорически не хватало, и к тому же позволило перевозить более тяжелые грузы. Благоприятные условия аренды вновь осваиваемых земель, которые вынуждены стали предлагать и хозяева старых – если только они не хотели, чтобы крестьяне покинули их, – должны были создать новые привилегии и снять самый тяжелый груз с работников.
Мы видим все это на примере франкской семьи, приехавшей осваивать новые земли возле Сарты, где местный граф был рад принять новых колонистов. Робер Графар хотел создать хозяйство на земле, которая лежала далеко за пределами границы недавно построенного города. К счастью, у него были помощники – жена и двое сыновей. Даже если бы до этого у него был статус крепостного, теперь он мог сделаться свободным человеком и даже договориться с графом относительно того, что должен платить и какие услуги оказывать. Он мог договориться с феодалом, что тот выделит ему пару быков для пахоты, и, если повезет, получить несколько клочков плодородной земли для выращивания пшеницы. Но в первую очередь Роберу надо было свести деревья и на освободившемся месте построить дом. После этого он разбил огород, где можно было выращивать бобы, фасоль, коноплю и другие овощи. На лугу росла трава для скота, а право рубить деревья в графском лесу обеспечивало его строительным материалом для постройки хозяйственных помещений, заборов, а также для отопления дома. У него также было право пасти там свиней.
В это время стали бурно расти новые, независимые крестьянские хозяйства, а также небольшие городки, где бывшие крепостные могли стать свободными людьми. Зачастую управляющие поместьями, которые происходили из сословия слуг, пользовались сложившимися обстоятельствами и нехваткой рабочих рук, чтобы захватить земли своих хозяев. Так поступил и Жан, управляющий землями аббатства в Брабанте. Он перестал выплачивать арендную плату и объявил земли аббатства своими. Его сын Макариус пошел еще дальше. Укрепив свой дом и вооружив слуг, он так запугал аббата, что в 1146 году испуганный священник был вынужден дать имеющее юридическую силу распоряжение формально изменить социальный статус отца и сына. В Германии и Франции подобные случаи получили широкое распространение: ключники, управляющие, лесники и другие работники манориальных земель стали захватывать земли и деньги, которыми они раньше заведовали, и превратились в землевладельцев с собственными крепостными.
Ознакомительная версия.
