Такое положение дел в 1724 году закрепилось Плакатом — указом, которым определялись отношения между гражданским населением и квартирующей частью. Положения этого законодательного акта строились на идее о том, что взимание доходов с населения должно осуществляться старанием тех, в пользу которых они поступали. Понятно, что армия прилагала «немалые старания», защищая свои интересы. Начались злоупотребления со стороны войск, что в перспективе могло обернуться настоящим столкновением между населением и армией, военными и гражданскими начальниками. Не случайно авторы Плаката, предвидя неурядицы, наделили армейские власти следующими полномочиями: «…полковнику ж и офицерам велено смотреть того, чтоб из крестьян, которые на тот полк написаны, никто не бегал; а ежели проведают, что к побегу будут собираться, тех от того удерживать, а которые побегут, за такими гнать в погоню и ловить». Вот такими-то средствами забивал царь Петр последние гвозди в сложенную еще его предшественниками избу крепостничества.
Однако Плакат наряду с негативными сторонами содержал и положительные моменты, одним из которых являлось признание того, что расселение воинов в крестьянских избах ведет к отягощению населения и необходимо строить обособленные от жилищ обывателей дома — слободы, «в которых, — советовал Плакат, — сделать сержантам каждому по избе, прочим унтер-офицерам двум одна, рядовым — трем человекам одна». Помещикам же, на землях которых квартировал полк, рекомендовалось содействовать постройке или даже вкладывать в это дело личные средства. Но не желавшие тратиться помещики всячески препятствовали возведению обособленных воинских жилищ. Им не было дела до того, что от постоя страдали крестьяне их деревень. Ростовский полк, например, был вынужден выплачивать помещикам определенные денежные суммы за отведенную под слободы землю, сложно было договориться о приобретении нужного количества леса, а также выстроить из него добротные дома. Полку приходилось прибегать к услугам наемных плотников, и для оплаты их труда с нижних чинов полка собирали по копейке (какой покупательной способностью обладала та, петровская копейка, мы расскажем в очерке «Казна»). Не хватало леса — приходилось прибегать к незаконным порубкам, и строительство снова приостанавливалось ввиду непрестанных жалоб помещиков губернским властям.
Скоро армейские начальники увидели, что строительство слобод в сельской местности вообще нецелесообразно. Невозможно было сделать слободы компактными, поскольку солдатские дома не могли возводиться на неосвоенном, необжитом месте, и они всегда тяготели к жилью, к деревням, плотность размещения которых в России была очень низкой. Протяженность полковых строений достигала пятидесяти верст или даже ста. Командовать войсковой частью, разбросанной столь широко, не представлялось возможным. Понятно к тому же, что находиться в слободе круглый год полк не собирался, но для того, чтобы уберечь постройки от разорения со стороны местных жителей в период отсутствия солдат, пришлось бы оставлять в каждой группе полковых изб (а их было немало!) сильный караул, что непременно ослабляло бы полк.
И вот уже в 1727 году Верховный тайный совет принимает решение: вывести полки из деревень и сел России и разместить их при городах, «а лучше при тех, — советовал указ верховников, — которые прилегли к границам, и где хлеб дешевле, и довольство в лесах». Итак, не посчитавшись с «блаженныя и вечнодостойныя памяти» мнением Петра Великого, армия переводилась на житье в города. Какими причинами руководствовался Верховный тайный совет? Вот они:
«1. Полки и роты, как скоро повелят, так собраны быть имеют, понеже сие нужности для незапных и скорых походов, и всяких нужных случаев, и командиры как за офицерами, так и за салдатами удобнее всегда смотреть и от своеволств и побегов удерживать и командовать ими могут, нежели как полк на пятьдесят или на ста верстах в дистрикте расположитца.
2. Когда полкам сказан будет поход, то от разных полков могут оставлены быть больные и полковые тягости излишние, провиант и протчее под одним караулом, и от того менше расходу будет людем.
3. Гражданству и уездным людем в продаже всяких припасов может быть поживление, а в таможенных и кабацких доходах будет пополнение потому, что все, что из уездов в город привозиться будет, продавать станут со обыкновенною пошлиною, а в дистриктах та б пошлина пропадала.
4. Паче всего крестьянству великое от того будет облегчение, а и гражданству тягости никакой не будет, потому что салдаты будут жить особыми слободами в одном месте, где скорее на преступников у их командиров управу сыскать будет возможно».
Очень интересный документ! Указ Верховного тайного совета, невзирая на предстоящие огромные хлопоты по переселению большей части русской армии, возвращает войско снова в города, откуда оно переселилось с началом «регулярства» петровского образца в деревни. Старая форма размещения ратных людей — слобода, которой пользовались еще стрельцы, — вновь обретала хозяев, и по-прежнему в городах!
И вот затрещали бревенчатые солдатские деревеньки — Верховный тайный совет, заботясь об экономии материала, леса, которого в России того времени было гораздо больше, чем сейчас, приказал строения полковые разобрать и сплавить водными путями к местам постройки, где слободские избы должны были сооружать драгуны и солдаты по специально разработанным проектам-рисункам «со всякою прилежностию». Те же солдатские дома, что находились вдалеке от водных путей и которые поэтому не могли быть доставлены на новые места, предлагалось продать местным жителям, а если бы покупателей не нашлось, то квартиры следовало «разорить до основания, дабы в карауле оных пустых дворов людям напрасного отягощения, а без караулов ворам пристанища не было».
Но как ни экономило правительство денежные средства, а все-таки именно их отсутствие в государственной казне не позволило широко развернуться слободскому строительству. Далеко не все полки при переводе их в города стали сооружать обособленные от горожан жилища. А в 1730 году, с приходом к власти императрицы Анны, полки перебираются в деревню вновь, снова вселяются в крестьянские дома, и опять по деревням и селам ездят полковые комиссары и провиантмейстеры с помощниками, выбивая из налогоплательщика и провиант, и деньги, и фураж. Кому-то показалось весьма удобным восстановить Плакат.
А в это время председатель Воинской комиссии генерал-фельдмаршал граф Миних, желая устроить быт русской армии, выносит на обсуждение проект строить по городам казармы по европейскому образцу, то есть значительные по размеру жилища, вмещающие сразу большое количество солдат — человек по 50 и даже больше. Все понимали необходимость отдельного проживания полков, но проект с огромными казармами был отклонен. Не было в России той поры условий для возведения таких домов. Во-первых, большая казарма требовала каменного фундамента, что значительно увеличивало ее стоимость по сравнению с деревянными избами, а денег в государственной казне по-прежнему не хватало. Во-вторых, деревянные по преимуществу дома российских городов, не исключая и обеих столиц, горели так часто, что было бы безрассудством отдавать во власть огню сразу большие жилищные площади, восстановить которые было бы куда труднее, чем дешевые маленькие домики. В-третьих, большие помещения таких казарм не давали бы возможности изолировать «прилипчивых», то есть заразных больных, что в случае необходимости с успехом делалось бы в избах. В-четвертых, примерно половина военнослужащих были женатыми и, находясь на постое или в слободе, проживали со своими женами и детьми в избах, поделенных на покои, комнаты. А разве могли бы жить они в больших казармах, где невозможно было укрыться от нескромного взгляда? Конечно, не могли! «Женам в казармах жить невозможно и неприлично», — говорили те, кто возражали против постройки миниховских казарм. Вот поэтому и было вновь предложено в 1739 году строить слободы полкам гвардии и «по тому примеру потом другим полкам», что делалось для «облегчения обывателей от солдатских постоев».
