и предложили принять участие в написании книги, в основу которой должны были войти документы из секретного архива советской внешней разведки. Тема: деятельность советской разведки в США в тридцатые-сороковые годы. Скажем так — это был не единственный такой книжный проект. Другое дело, что финал у него был необычный.
Был подписан контракт. Позднее произошло знакомство Васильева с американским напарником — Алленом Вайнстайном. Для более плодотворной работы Александру пришлось уволиться с телевидения.
Задача Васильева состояла в следующем: ему в кабинет поставлялись необходимые документы, а он должен был их конспектировать, нарабатывая тем самым материал для будущей книги под присмотром сотрудников разведки. Постепенно наблюдение за писателем снизилось до минимума, ему даже разрешали вывозить отдельные бумаги домой для скорейшего продвижения и завершения творческой операции. Всего было заполнено 8 толстых тетрадей, в которые Александр заносил как можно более подробную информацию.
В 1995 году Васильев подготовил черновой вариант книги, но сначала американское издательство расторгло контракт, а затем Васильева лишили доступа к архивным документам.
В 1996 году Васильев вместе с семьей эмигрировал в Великобританию. Тетради остались в России. Но перед отъездом Васильев оцифровал их. Сейчас оцифрованные копии хранятся в библиотеки Конгресса США.
В контексте нашей книги «Бумаги Александра Васильева» ценны как первоисточник переписки нью-йоркской резидентуры советской внешней разведки и Москвы по теме атомного шпионажа. Разумеется, там нет информации, которую передавали западные ученые. Скажем так, Александра Васильева она не интересовала. Зато есть описание организации связи с ними. Автобиографии и биографии агентов и другая ценная информация. Оговоримся сразу, не все названные в нашей книге западные ученые — агенты советской разведки есть в «Тетрадях Александра Васильева». Кого-то вычислили западные журналисты и авторы других книг, написанные в девяностые годы.
Другой ценный источник информации для нашей книги: «The report of the Royal Commission appointed under Order in Council P.C. 411 of February 5, 1946 to investigate the facts relating to and the circumstances surrounding the communication, by public officials and other persons in positions of trust, of secret and confidential information to agents of a foreign power». Этот документ был подготовлен в Канаде в 1946 году на основе показаний шифровальщика аппарата военного атташе в Канаде лейтенанта Игоря Гузенко, который в сентябре 1945 года похитил и позже передал канадской стороне шифры и документы о деятельности советской военной разведки в Канаде. Учитывая то, что в этой стране он находился с 1942 года и по утверждению заместителя начальника Первого агентурного управления ГРУ Михаила Мильштейна (последнему пришлось заниматься расследованием этого дела): «секретные материалы, которые он передал…, всесторонне разоблачали деятельность советской военной разведки в этой стране, а по своему значению и ценности не имели себе равных в истории побегов и предательств разведчиков… на руках у перебежчика оказались секретные документы. Он снимал копии с тех, что шли в архив, а материалы требующие уничтожения, хранил в надежном месте. Своей преступной деятельностью Гузенко занимался с 1942 года по 1945 год» [25].
Фактически предатель передал канадской полиции ключ к сети советского атомного шпионажа на территории США, Канады и Великобритании. Арест в марте 1946 года британского физика Аллана Мэя, который с января 1943 года по сентябрь 1945 года трудился в Монреальской лаборатории — канадском подразделение американского Манхэттенского проекта, вызвал тревожное сердцебиение у американских и британских контрразведчиков и в высших военных кругах этих двух стран. Полученные от Гузенко документы, а так же его показания относительно «канадского сегмента» не только выбили этот сегмент в советской сети атомного шпионажа, но и стали одной из причин его сворачивания начиная с 1946 года [26]. Кроме того, благодаря информации Гузенко британская и американская контрразведка получила информацию о том, как была реализована система советского атомного шпионажа.
Второй важный комментарий. Критерии отбора персонажей для нашей книги.
Во-первых, эти люди не должны были на профессиональной основе сотрудничать с советской разведкой. Говоря другими словами их основное времяпровождение на работе: научная, техническая или какая-то еще деятельность непосредственно не связанная с разведкой. Например, супруги Моррис и Леонтина Коэн. Хотя они до 1950 года жили в США под собственными именами, но все же основная их трудовая деятельность — агенты-связники. Разумеется, у них были другие источники доходов, кроме гонораров от советской разведки, но шпионаж был первичным.
Другой пример. Разведчик советской военной разведки Жорж Коваль («Дельмар») хотя и родился в США в 1913 году в семье эмигрантов из Российской империи и окончил американскую школу и два курса химического колледжа, но в 1932 году вместе с родителями и братом из-за экономического кризиса переехал в Советский Союз. С 1934 года по 1939 год учился в Московском химико-технологическом институте им. Д. И. Менделеева. В 1939 году поступил на службу в военную разведку. В 1940 году под собственным именем был направлен на разведывательную работу в США.
Когда в США развернулись работы над Манхэттенским проектом по созданию атомной бомбы, Коваль был принят на работу в атомный центр в Ок-Ридже (штат Теннесси) под своим настоящим именем. В Окридже в качестве химика-технолога Коваль поднимался по служебной лестнице и получал доступ ко всё более ценной информации. Им была собрана информация о технологических процессах и объёмах производства плутония, полония и других материалов. В 1945 году переведён в Дейтон, где также велись работы по атомному оружию. В конце 1948 года Коваль возвратился в СССР и поселился с семьёй в Москве. Восстановился в аспирантуре и начал заниматься научной работой, а спустя два года защитил диссертацию и стал кандидатом технических наук. История Героя Российской Федерации Жоржа Коваля находиться за пределами нашей книги.
Во-вторых, персонажи нашей книги — западные ученые и инженеры лично участвовали постоянно или разово в западных атомных проектах. Дело в том, что более 20 агентов советской разведки выступали в роли наводчиков, связных, курьеров и т. п. ролях при организации вербовки и коммуникаций с «атомными шпионами». Например, в процессе разработки Роберта Оппенгеймера участвовало свыше 5 советских агентов. Мы сделали исключение для нескольких человек — разместив их биографии из-за того, что эти люди сыграли важную роль.
В-третьих, участие персонажей нашей книги в советском атомном шпионаже, как минимум, не должно вызывать сомнений у западных спецслужб и журналистов. Если в отношении одних ученых, инженеров и других участников британского и американского атомных проектов мнение западного «экспертного» сообщества полностью или почти однозначно, то в отношении других, несмотря на то, что прошло более 60 лет, продолжаются споры. Если например, относительно Роберта Оппенгеймера общее мнение склоняется к тому,
