– Да, – ответила она с улыбкой.
– Тогда надевай их.
С этими словами он отошел в сторону и передал ей трубу. Этот жест означал признание ее заслуг в обнаружении «Груммана».
Работа шла медленнее, чем мы предполагали. Ледник не желал впускать внутрь чужаков. Через некоторое время главный оператор насоса снова взял дело в свои руки. В 14.15 была проделана шахта высотой в восемнадцать метров. Уиджи долго вытягивал наружу пятнадцатиметровый шланг, а потом насаженную на него трехметровую трубу. Отложив все это в сторону, он уступил место Альберто Беару.
Настало время спускать камеру. Она была размером с крупную грушу: в блестящий металлический корпус был вставлен четырехмиллиметровый объектив, окруженный мощной подсветкой. Камера была прикреплена к черному толстому проводу. Альберто долго его разматывал, чтобы прибор опустился на самое дно шахты. После этого он включил экран, сел на снег, и с головой укрылся курткой, чтобы не было бликов от солнца. Так он просматривал передаваемые изображения, постепенно подтягивая камеру вверх.
Прошло несколько минут. После этого Альберто молча поднялся, провел руками по своим волнистым черным волосам, подошел к шахте и глянул вниз. Все было понятно без слов. Вздох разочарования трудно было сдержать, хотя все понимали: шахта может находиться всего в полуметре от биплана, но при этом камера все равно ничего не покажет. Возможно, самолет располагается вертикально, носом вниз, а значит, обнаружить его будет еще сложнее.
Осознав, что нам, возможно, придется проделать несколько шахт, а значит, потратить много времени, мы посовещались и решили, что девять человек вернутся в базовый лагерь, пообедают и начнут собираться.
Восемь членов экспедиции остались на участке – Уиджи, Лу, Джим, Яана, Док, Фрэнк, Джин и я.
Уиджи решил протопить вторую шахту ровно в том месте, где Яана поставила флажок, обнаружив аномалию. Однако минут через сорок, когда труба насоса находилась примерно на глубине в тринадцать метров, вода вдруг начала бить из того места, где шланг присоединялся к корпусу Hotsy. Уиджи пришлось перевернуть его и заняться устранением неисправности: порвалась какая-то резиновая прокладка.
Док на время заглушил генератор фирмы Honda, от которого работал насос, и над ледником повисла тишина, обычная для этих мест.
Я заметил, что Джим отошел от нас метров на пятьдесят и отвернулся. Он смотрел в сторону Коджи-бей и говорил по телефону. Через несколько минут он вернулся. Плечи его были понуро опущены. Когда все подошли ближе, он произнес:
– Нужно немедленно уезжать.
Все озадаченно переглянулись и снова уставились на Джима, который пояснил, что непогода приближается. Ураган придет на ледник быстрее, чем ожидалось. Поэтому Air Greenland выслала за нами два своих самых больших вертолета, чтобы до наступления темноты вывезти всех людей и максимальное количество оборудования.
Первый вертолет прибудет уже через час.
А мы-то думали, что у нас есть целый день, и даже взяли с собой фонарики, чтобы работать всю ночь. Мы надеялись сделать пятнадцать-двадцать шахт, чтобы как следует исследовать обнаруженную Яаной аномалию (ее изображение на экране ноутбука стояло у всех перед глазами). Но оказалось, что первая шахта пуста, вторую мы протопили не до конца, и надо срочно уезжать.
Казалось, что это какая-то жестокая шутка. Все усилия оказались бесплодными: зря Лу экономил и отказывал себе во всем в течение нескольких лет; зря трудился Джим, добиваясь, чтобы экспедиция состоялась; зря Яана упорно ходила по леднику с радаром; зря Уиджи импровизировал. Напрасно мы радовались обнаружению аномалии на участке BW-1, зря трудились, таща насос в гору.
«Утиная охота» почти было увенчалась успехом, но мы вынуждены ее прервать!
Джим молчал. Лу уставился на него пустым взглядом. Обычно он не смущался, если чувствовал необходимость возразить или поставить под сомнение приказы, отданные руководителем экспедиции со стороны Береговой охраны. Но в тот момент было совершенно очевидно, что Джиму так же горько, как и всем остальным. Было тихо. Да и о чем говорить в такой ситуации?
Все собрались было идти в лагерь и срочно собирать вещи, как вдруг гробовую тишину нарушил голос Уиджи.
– Я пока останусь здесь. Соберите мои вещи. И пусть второй вертолет подберет меня прямо отсюда.
Удивительно, но Джим не возражал. Произошла некоторая заминка, я глянул на Уиджи и он тихонько мне кивнул.
– Я останусь, чтобы помочь, если надо, – произнес я.
Джим, поколебавшись минуту, одобрил и это предложение. Лу посмотрел на меня удивленно, как бы говоря: «Ты вообще понимаешь, что делаешь?»
Нет, я не очень понимал. Но все равно решил остаться.
Через пять минут мы остались вдвоем с Уиджи. Как бы ни повернулась судьба, именно мы двое должны поставить точку в экспедиции 2012 года по поиску самолета «Грумман дак».
Уиджи быстро заменил прокладку и попытался включить генератор, чтобы привести насос в действие. Генератор не завелся. Пришлось его разобрать и проверить все детали: наличие масла, контакты, систему подачи топлива, фильтры, карбюратор, зажигание. Вряд ли кто-то разбирался в технике лучше, чем Уиджи. Да и генератор, надо сказать, не самый сложный механизм. И все же он не желал нас слушаться. А без него не заработает и насос. Проделать отверстия в леднике не удастся. Что за черт! Все усилия напрасны, нас преследует роковое невезение.
Уиджи связался по рации с базовым лагерем и попросил, чтобы первый вертолет сбросил нам запасной генератор. Я с досадой стал собирать разбросанное по леднику оборудование и снаряжение, чтобы уложить все в контейнер. Тем временем Уиджи принес камеру Альберто и опустил ее в незавершенную тринадцатиметровую шахту. Она была на пять метров короче, чем предполагалось, но раз ничего другого мы сделать не можем, заглянем на ту глубину, которая нам доступна.
В 16.00 Уиджи опустил камеру вниз, накрыл голову дутой черной курткой и взглянул на экран, на который передавалось изображение с самого дна скважины. Я собирал вещи и краем глаза посматривал на него, стараясь не терять надежду. Уиджи медленно подтягивал камеру вверх – так рыбак тянет леску, веря, что поймал крупную рыбу. Вдруг рука его замерла.
– Эй, Митч, подойди сюда и посмотри сам.
Я подбежал, упал на колени, нырнул под куртку. Наши головы почти соприкасались, его левое плечо упиралось в мое правое, когда он ткнул пальцем в нижний правый угол экрана.
И я увидел. Сомнений не было никаких, и все же зрелище было таким прекрасным, таким желанным и таким радующим, что я сам себе не верил и несколько раз зажмурился и снова разомкнул веки, чтобы удостовериться, что это не обман зрения. На экране виднелась черная вилка с тянущимся от нее проводом и что-то вроде белой ленты. Я стал шарить взглядом по экрану и заметил с другого его края кабели, заклепки и еще какие-то смутные тени от предметов вне поля зрения камеры. Что это могло быть еще, как не старый биплан времен Второй мировой? В нескольких километрах от бухты Коджи-бей под слоем льда толщиной в одиннадцать с половиной метров он ждал своего часа ровно в том месте, которое было указано в написанном в 1943 году рапорте.
Конечно, это он – спасательный самолет «Грумман дак», серийный номер V1640, разбившийся 29 ноября 1942 года с тремя героическими военными летчиками на борту!
Мы смотрели на экран, и я вдруг очень ясно представил, как развивались события в то роковое утро семьдесят лет назад. Пазл сложился.
Согласно изначальному плану, Джон Притчард и Бен Боттомс должны были посадить биплан на ледник, пешком добраться до места крушения бомбардировщика «PN9E», чтобы забрать Билла O’Хару и Пола Спину. Пока они ходили бы туда и обратно, видимость точно ухудшилась бы настолько, что они не смогли бы подняться в воздух. Тогда им пришлось бы ждать, пока погода изменится. Но падение Макса Демореста в расселину изменило их намерения.
Когда прибежал Лолли Ховарт и сообщил страшную новость, Притчард и Боттомс поняли, что вылет нельзя откладывать. Они взяли Ховарта на борт и немедленно отправились к «Нортленду», чтобы привезти подготовленных людей с веревками и снаряжением, которые должны были попробовать поднять Демореста.
Притчард устремился в самый эпицентр бури, потерял ориентацию в пространстве, запросил координаты, а потом врезался в ледник в этом самом месте, где десятилетия спустя сидели мы с Уиджи.
Наша экспедиция была на волосок от провала. Насос не работал, времени оставалось в обрез. Если бы мы проделали вторую шахту всего в нескольких метрах правее и левее, то так достоверно бы и не узнали, что под нами «Грумман дак».
Мы обнялись, улыбаясь друг другу так, как будто у каждого из нас только что родился ребенок.
– Мы нашли его, – проговорил Уиджи.
Через два часа мы под рев винта забрались в вертолет. У пилота даже не было времени, чтобы заглушить двигатель: темнело, надвигалась буря. Нас встретили радостными криками и объятиями. Еще находясь на леднике, Уиджи сообщил о нашей находке в базовый лагерь, причем приложил все силы, чтобы это новость первым услышал Лу. Сообщение вызвало сначала недоверие, потом восторг.
