что же это такое? Эти миллиардеры, а Козовой тоже совладелец шахты, каждый год получают огромные прибыли. А прибыли идут от того, что, в отличие от советского времени, когда основная часть средств вкладывалась в создание безопасных условий труда, сегодня частные владельцы покупают высокопроизводительное оборудование. В итоге угля добывается намного больше, чем в советские годы. Импортные комбайны стремительно загружают вагоны углём, который весь уходит на продажу, в том числе за границу. Принося гигантские прибыли, идущие частным владельцам. На безопасность труда, в том числе на дегазацию, на зарплату людям за их смертельно опасную работу под землёй любители “суши на обед” тратят гроши.
Я не знаю, выделил ли Путин тогда деньги. Но надо бы поглядеть на пример Соединённых Штатов, на которые нас всё время призывают равняться. В Мексиканском заливе произошла авария на нефтяной платформе фирмы BP. И был нанесён большой ущерб экологии этого места региона. Президент Обама заявил, что США не выделит ни одного цента собственникам этой компании для ликвидации последствий аварии.
Вот как поступают те, на кого нас призывают равняться!
Разумеется, такие публикации вызывали нестерпимый гнев властей всех уровней. И журнал был, как кость в горле, у правящей власти. И вдруг мы узнаём, что Юрия Хренова снова собираются отправить на пенсию. Тогда мужчины на пенсию уходили в 60 лет, а ему уже исполнилось 65, пора уходить.
Я пошёл к председательнице комиссии Совета Федерации по информационной политике Нарусовой. Спрашиваю: “Людмила Борисовна, какие основания отправлять Хренова на пенсию?” — “Ну как же, Вячеслав Иванович, ведь человек уже поработал, ему надо отдохнуть, дать другим дорогу. Уже возраст всё-таки большой”. Я говорю: “А как же Урхо Калева Кекконен, который в 80 лет руководил Финляндией? А как же Конрад Аденауэр, который в таком же возрасте вёл корабль ФРГ?” Она мне: “Да, генерал де Голль тоже дожил до почтенного возраста, был президентом Франции”. Я говорю, что, вот видите, оказывается, дело не в возрасте. Ведь можно быть стариком в 20 лет и молодым по уму, по хватке, по интеллекту в 60-70 лет. В общем, в тот раз удалось снова отстоять Хренова, значит, спасти журнал.
Всякий раз, когда на Хренова давили, чтобы он шёл на пенсию, Юра медленно, как он всегда говорит, замечал: “Брошу это дело, ну его к черту, журнал, уйду”. Лукавил, конечно, Юрий Алексеевич. Не очень хотелось ему расставаться с властью. Да и я помогал ему в этом, искренне заявляя: “Нет, Юра, это не твоё личное дело бросить сегодня журнал. Мы все его создавали таким, какой он сейчас. И ты, и Руслан, и Черняк, и Ефимов, и я, и другие — всё наше журналистское ядро. И потому нельзя просто так бросить наше большое общее дело”.
Но было уже видно, что журнал раздражает своей позицией, своей политикой, своим показом действительности России не только исполнительную власть: правительство, администрацию президента, но и руководство Совета Федерации и Госдумы. А ведь что такое парламент? Это же структура, которая должна отстаивать интересы народа. А о чем писал журнал? О том, как попираются интересы народа, как разворовывается народное добро, как не наказываются те, кто ворует, что подаёт пример другим тоже воровать.
По уровню коррупции Россия недавно опустилась на 40-е место. То есть мы где-то между Нигерией и ей подобными государствами. Казалось бы, парламент должен поддерживать издание, которое, конечно, не только рассказывает об этих безобразиях, но пишет и о деятельности Федерального Собрания, о том, какие законы принимаются и какие обсуждаются, причём рассказывает интересно. Нас читали по всей стране. Ведь только же представить можно, что наше Федеральное Собрание с уровнем популярности, как говорили, ниже плинтуса, имело издание, которое расходилось по всей России.
Но руководству Парламента и, прежде всего, — Совета Федерации нужна была тишина и гладь. Потому что в палате тоже были очень и очень факты неприятные.
Сенаторий
Освещать работу Совета Федерации я начал с первого дня формирования этой верхней палаты. Встречался с десятками людей, которые сначала скромно называли себя, как и положено по Конституции, членами Совета Федерации, а потом всё чаще и чаще стали именоваться на иностранный манер сенаторами.
Разные они были — эти так называемые сенаторы. В первом созыве — шумные, критически настроенные по отношению к поступающим из Госдумы законам. Ведь роли двух палат разные. Госдума закон принимает и направляет его в Совет Федерации на одобрение. А поскольку правовое поле новой России только “засевалось”, поскольку в Государственную Думу пришли не только сами бизнесмены, заинтересованные в том или ином законе, но и лоббисты капитала, в том числе грязного, нередко законы принимались с явной целью разрешить какому-нибудь крупному бизнесмену получить ещё больше прибыльных льгот. После свершения этой акции в закон вносилась поправка, отменяющая льготу.
В Совете Федерации не все были сторонниками таких “карманных” законов. Недавно я пролистал список первых членов Верхней палаты. Бог ты мой, набралось не больше десятка из 168 человек, с которыми я тогда не встречался, не задавал вопросов, не делал интервью. Некоторые запомнились особо твёрдой позицией против правовых актов, полезных узкому кругу нужных людей.
Выделялся бывший военный лётчик, подполковник Пётр Станиславович Волостригов, представлявший в Совете Федерации Ханты-Мансийский автономный округ. Он, как и некоторые другие, считал недопустимым одобрять законы-однодневки. Разумеется, такие члены Совета Федерации были не нужны власти, опирающейся на капитал. Ей требовалась “утвердительная палата” из удобных соглашателей.
Правда, сделать её таковой удавалось не сразу. Как я говорил, самым боевым, принципиальным был Совет Федерации под руководством Егора Семёновича Строева; он состоял из губернаторов и руководителей Законодательных Собраний регионов. Там уже было больше соглашателей, чем в первом созыве.
Но всё же “первую скрипку” играли те, кто твёрдо отстаивал интересы регионов. Москва всё решительнее захватывала экономическую и политическую власть себе, оставляя в федеративном государстве субъектам Федерации роль просителей и угодников. Поэтому придумали новую трансформацию палаты.
Теперь сюда пришли представители региональной власти. Но к тому времени и сама власть там, и тем более её посланцы в Верхнюю палату становились всё меньше зависимыми от воли народа. В отличие от воли Кремля и правительства.
Не могу сказать о подавляющем большинстве таких сенаторов в палате. Оставались те, кто понимал свою высокую роль в создании правового государства. Одним из них был Анатолий Григорьевич Лысков — председатель комитета Совета Федерации по правовым и судебным вопросам. Человек с мужественной биографией.
Будучи старшиной на подводной лодке, предотвратил пожар и гибель судна. После учёбы в Московском
