Вы бывали когда-нибудь в заброшенных таежных лесах? Полное бездорожье, сплошной бурелом, коряги, ямы, кочки… Иногда, для того чтобы преодолеть всего лишь километр этой заросшей чащобы, требуется полдня, после чего валишься под какой-нибудь могучий кедр совершенно обессиленным.
Но по сравнению с джунглями — это просто прогулка по заросшему травой полю. Помимо того, что джунгли сами по себе являются серьезным препятствием, здесь в изобилии водится всякая ядовитая нечисть. На суше ядовитые муравьи льютури, летучие гигантские муравьи-листорезы, ядовитые жабы, лягушки и пауки, свыше двухсот тридцати видов змей… Ягуары и пумы, у которых начинается брачный период и тогда они становятся крайне агрессивными. Да что там говорить — даже стая обычных обезьян (а в лесу они кишат), может забить вас плодами деревьев и сучьями, если вы им чем-то не понравитесь. А в воде кайманы (до шести метров длиной), анаконды (до девяти метров длиной) и маленькие прожорливые пираньи, способные в пять минут оставить от забредшего в реку быка только скелет. Впечатляет?
— Где взять проводника? — Старик был крайне озабочен, — без местного сопровождающего в джунгли нечего и соваться. Не давать же объявление в газету? Да и сомневаюсь я, что здесь издаются газеты…
Я с ним был вполне солидарен насчет джунглей. Более того, я считал, что и с проводником мы обречены там на неминуемую гибель от водившейся в жутких непроходимых зарослях всяких суперядовитых тварей. И ступив под густой полог неведомой растительности, мы обрекали себя на иной отсчет наших жизненных часов. Именно, часов. Наша жизнь будет измеряться уже этими скоротечными отрезками времени, как у русских пехотных офицеров на Восточном фронте в Первую мировую войну, средняя продолжительность жизни которых равнялась четырнадцати часам.
Но перечить возбужденному напарнику не стал, опасаясь вызвать еще большую активность и напористость, типа «быстро встаем и отправляемся туда немедленно!». Нет, поищем-ка лучше, не спеша, проводника, изучим подоскональней экологическую ситуацию, и поспрошаем местный народ на предмет выживаемости в тамошних окрестностях. Время лечит от всего. Глядишь, и пройдет у моего напарника желание отправляться в неведомую и крайне опасную даль. Особенно, если выяснится, что намедни парочку аборигенов схарчила стая пятиметровых крокодилов. А вообще, путники, осмелившиеся сунуть свой нос в сельву, являются традиционной и излюбленной пищей этих кровожадных бревнообразных чудищ, которые только и ждут добычу в засаде, прикидываясь мирными упавшими стволами деревьев.
А где еще можно вдоволь наслушаться подобных леденящих душу историй? Конечно же, в местном кабаке. Крепкие напитки способствуют даже самому скудному воображению. Послушайте-ка наших рыбаков и охотников у костерка, да, под водочку. Какой-нибудь среднеевропеец и загнется от страха, вкусив вместе с горячительным пойлом были о трехметровых сомах, заглатывающих рыбаков вместе с их лодками и диком злобном вепре, величиной с носорога.
— Действительно, — лицемерно и быстро подтвердил я, — газеты — это вряд ли, в этой глуши. Да и подходящей доски для объявлений нам тоже вроде не попадалось на глаза. Значит, надо идти в трактир. Только в живом общении с туземцами, под стук стаканов с текилой, можно произвести глубокую и надежную разведку особенностей тутошней природы и выведать адресок соответствующего специалиста по ее преодолению.
— Ну, текилу тут вряд ли отыщешь…, - раздумчиво буркнул Старик, но немедленно извлек свой бумажник и стал изучать его содержимое на предмет наличности.
Щелк. Внезапно погас свет, и обнаружилось, что в номере уже довольно темно. Мы выглянули в окошко. Та же картина. Но в домах потихоньку начало появляться освещение от различных источников света. Засветились и некоторые вывески. Так вот для чего здесь стоит керосиновая лампа.
Пришлось ее зажечь, поскольку тьма в этих широтах опускалась мгновенно. Старик же невозмутимо продолжил изучение своих финансов.
— Хватит даже на пару хороших попоек на Монмартре! — удовлетворенно возвестил он, — ну, что — двинули?
— Куда? — удивился я, — в этакую-то темень…
— Кабаки должны работать в любых условиях, — рассудительно заметил Старик, — даже, если весь мир перевернется. На то они и кабаки.
И он оказался прав. Словоохотливый портье пояснил, что вышла из строя подстанция, что здесь случается довольно часто и указал нам направление на ближайшее питейное заведение, подтвердив, что оно несомненно будет работать.
На улице было относительно тихо, и лишь где-то в центральной ее части бойко тарахтел какой-то движок.
Трактир, или как его по-здешнему называть, находился именно там, и никак себя специфически не обозначал, являя собой точно такую же приземистую каменно-глиняную постройку, как и прочие строения, хаотично разбросанные по многим городским улицам, не получившим еще современной застройки. Никакого аварийного уличного освещения не было и приходилось довольствоваться скудным светом звездно-лунного неба и светившимися полосками окон близлежащих домов. Впрочем, по приближении к сему питейному заведению, над его открытой настежь дверью обозначивалось и некое подобие вывески. На струганной двухметровой доске, окрашенной в грязно-желтый цвет, змеилась красная надпись «Anakonda», а сбоку над дверью горел настоящий электрический фонарь.
Стрекот движка усилился, и нам стала понятна природа электрического освещения не только снаружи, но и внутри салуна. Это работала простейшая дизель-генераторная установка для выработки электроэнергии.
Само помещение представляло собой длинный прямоугольный зал с полутора десятком столиков. При этом столики были современные пластмассовые, правда, уже весьма неопределенного цвета, а вот табуретки и скамьи были массивными и грубыми деревянными изделиями. Как и полагается в приличном заведении, барная стойка была дополнительно освещена и находилась в самом конце зала. Большинство столиков было занято весьма специфической публикой. По причудливости одеяний, смешению различных рас и свирепости рож некоторых их представителей — здесь вполне можно было снимать среднезатратный голливудский вестерн.
Музыкальное сопровождение осуществлял гитарист с унылым лицом пьяницы, мечтающего с утра опрокинуть пару стопок горячительного, одетый в синие джинсы, цветастую ковбойку навыпуск и что-то типа широкополого сомбреро. Не берусь судить о привлекательности сей музыки, но, по-моему, он тянул что-то тягучее в стиле кансьона или харабе, но никак не кантри.
Мы со Стариком заняли отдельный столик неподалеку от барной стойки и стали ожидать местного полового с меню, чтобы заказать чего-нибудь крепенького и выбрать закуску, хотя бы названием напоминающую что-то знакомое и безопасное. Вместо этого от стойки к нам бодро подковылял плотно-пузатый мужичонка, расовую принадлежность которого можно было определить, наверное, лишь «после литра выпитой…», как пел Высоцкий. Он сильно хромал на левую ногу, был одет в замызганное цветастое пончо, а его причастность к руководящему трактирному племени можно было определить лишь по плутоватым заплывшим глазкам и их хищному блеску при виде денежных купюр.
Тотчас же выяснилось, что по части текилы Старик был бесспорно прав — благородными напитками здесь и не пахло, да и выбора особого не было. Из четырех видов выпивки мы выбрали ту, что смотрелась визуально более респектабельно и, на всякий случай, предупредили хозяина о нашем самостоятельном умении открывать бутылки. Закуской послужила жареная рыба на внушительном металлическом подносе. Или, правильнее будет сказать — рыбка, поскольку оная напоминала наших килек, только донельзя отощавших.
Опорожнив по стаканчику оказавшегося отвратительным, с привкусом поджаренной кукурузы, напитка, мы начали осматриваться по сторонам. И сразу обнаружили ничем неприкрытый, откровенно настырный, интерес к нашим персонам со стороны обитателей трактира. На нас откровенно пялились со всех сторон. Причем, не отводя благонравно взгляды, при их встрече, а напротив, нагло осматривая нас с ног до головы и в упор. Приглушенный, а местами и не очень, шум, непременный спутник незатейливых питейных заведений, как нам показалось, несколько стих при нашем появлении. Мы со Стариком переглянулись — начало общения с туземным населением нам не понравилось.
— Впрочем, мерить чужой монастырь своим уставом…, - решили мы и налили по второму стаканчику маисового пойла. Рыбка, кстати, оказалась вполне подходящей закуской, хрустящей, наподобие наших картофельных чипсов, и столь же аппетитной и завлекательной.
— Дернем по третьей, — предложил Старик, разливая коричневатую, как сильно разбавленный чай, жидкость, — а потом попробуем пообщаться с местной публикой. Мне кажется, следует начать с трактирщика.
