Ознакомительная версия.
Большая часть крупной и средней промышленности в России находилась в руках у немцев и первыми под жернова новой политики советской власти, подпали представители Германии и Австро-Венгрии, а позже, Англии, Франции и Бельгии. В правящих кругах этих стран, несмотря даже на то, что шла война и были сообщения значительнее опаснее, чем события в России, тем не менее, доносившиеся до европейских столиц вести о повальном преследовании большевиками старого правящего класса буржуазии и помещиков, всполошили все европейские столицы. Все стали с удивлением смотреть на Германию и ждать, как поступит ее правящий класс во главе с кайзером Вильгельмом II, на совести которых была доставка Ленина и его соратников в Россию и поддержка германскими капиталами социалистической революции в России, заключение с ней сепаратного мира. Физическое истребление русской знати, большинство которой было если не кровно, то тесно связанна с германской знатью, было воспринято как преступление, неизвестное ранее в истории. А уничтожение частной собственности, святая святых их жизни, как и отстранение их от власти, всем казалось таким противоестественным поступком, что даже правящий класс Германии и Австро-Венгрии отказывались понимать своего императора и прусского короля, завязавшего зимой 1917 года тесные связи с большевиками и обеспечившего их приход во власть. Даже такие близкие к кайзеру генералы как Гинденбург и Людендорф не хотели брать на себя ответственность за политику бездействия и попустительства его правительства к Советской России, так как дух большевизма заразительно действовал на германскую армию. Еще один немецкий генерал, фон дер К. Гольц, автор военной политики на Востоке и ее проводник, прямо заявил депутату рейхстага, «что Германия никак не может работать с большевиками; иначе мы окажемся в положении, когда генералы германского императора будут маршировать рука об руку с русской революцией против монархии». [573]
Брожение в правящем классе Германии и Австро-Венгрии против кайзера Вильгельма II стало настолько сильным, что их недовольство и открытый протест против политики своего императора в отношении большевистского правительства в России, был услышан в правящем классе Англии, Франции, и других странах. В Лондоне, в знак протеста против политики кайзера Германии Вильгельма II, королевская семья отказалась от германских корней, и причислила себя к древней британской фамилии, а во всех других европейских странах и США росло твердое убеждение, что необходимо будет отторгнуть династию Гогенцоллернов в Германии и династию Габсбургов в Австро-Венгрии от престола, и не иметь с ними никаких сношений до конца войны и после нее. Эта линия четко просматривалась в послании президента США конгрессу 8 января 1918 года, состоявшем из четырнадцати пунктов, ни в одном из которых не упоминалось имя германского императора и его правительства, и союзные державы Антанты намеревались заключить мир уже с теми людьми в побежденной Германии, кто не запятнал себя в ее развязывании и преступлениях, совершенных в ходе ее ведения. В шестом пункте, касавшемся России, ставилось условие «освобождение Германией всех оккупированных ею российских территорий, предоставление России возможности определять свою национальную политику и вступить «в сообщество свободных наций»[574].
Кайзер Германии Вильгельм II, умевший много говорить, но не умевший слушать, весной 1918 года, наконец-то осознал, что его ставка на большевиков и заключение с ними сепаратного мира, была его роковой и стратегической ошибкой, и, если он хотел сохранить наследственную монархию в своей империи, то он должен был порвать всякие связи с Советской Россией и с большевиками и попытаться восстановить там монархию, чтобы исправить тот негативный образ, который сложился о нем в королевских дворах Европы после свержения династии Романовых в России.
Москва кишела агентами противоборствующих сторон, но если дипломаты и агенты Антанты пытались путем заговоров, волнений или мятежей свергнуть большевистское правительство, то агенты Германии и Австрии, вместе с ВЧК, с одной стороны, всячески противодействовали этому, а с другой – искали пути самим свергнуть правительство Ленина и поставить во главе нового режима про-германски настроенных политических деятелей России, которые послушно бы служили интересам Германии. Вся трудность немцев заключалась в том, что среди русских политических и общественных деятелей той поры не было людей, согласных взять на себя такую позорную и предательскую линию поведения по отношению к собственной стране, которая будет подвержена осуждению потомками. Даже приверженцы монархии в России отказывались вступать с немцами в такие переговоры, и тогда в окружении кайзера Вильгельма II возникла кощунственная мысль привлечь членов семьи Романовых к идее восстановления монархии с помощью германских штыков. После овладения германскими войсками Эстонией и городами Псков и Остров, германская армия находилась на удалении одного, двух суточных переходов своих подвижных войск от предместий Петрограда, но в правящих кругах Германии долго не было согласия, каким способом это лучше осуществить, а упущенное время работало на большевиков.
Понимая серьезность этой угрозы, по рекомендации Сталина, советское правительство 11 марта, никого не предупреждая, скрытно переехало в Москву. В московском кремле для всего правительства, членов ВЦИК и партийных функционеров были подготовлены скромные одно-двух-комнатные квартиры, где раньше жила прислуга; два вождя – Ленин и Сталин, по своему обустройству на новом месте, ничем не отличались от всех остальных членов правительства. Один Троцкий занял знаменитый юсуповский дворец в Архангельском и вызывающе жил в роскоши и в довольстве, когда в стране было полно нищих и бедных людей. Истошно призывая до революции «грабить награбленное» у буржуазии и помещиков, он теперь и сам занимался открытым грабежом тех людей, которых он собирался защищать от неравноправия, когда придет к власти.
После подписания Брестского мира в Москву, в начале апреля, прибыл граф Вильгельм Мирбах, назначенный правительством кайзеровской Германии официальным представителем в ранге посланника при правительстве РСФСР. Он был уроженцем Австрии и принадлежал к самому воинственному кругу австрийской знати, кто вдохновенно проповедывал взгляды кайзера Германии Вильгельма II о неоспоримом превосходстве немецкой расы над другими народами и необходимости подчинить весь мир немецкой воле и культуре. Он хорошо был известен в берлинских правящих кругах и лично знал и встречался со своим кумиром Вильгельмом II. Он подвизался на дипломатической работе и выполнял специальные поручения кайзера по налаживанию и упрочению связей с теми государствами в Европе и с теми политиками, кто симпатизировал Германии и кто мог быть полезен для германских интересов. В 1916 году, в качестве консула-разведчика, он работал в норвежском Бергене и участвовал в потоплении германской подводной лодкой английского крейсера «Гэмпшир», на борту которого погиб личный посланник английского короля Георга V военный министр граф Хартумский Гораций Китченер, направлявшийся в Россию к Николаю II с неопровержимыми документами участия его близкого окружения в измене русскому оружию и служению их Германии. Вместе с ним погибло 643 человека экипажа. Англичане не могли простить ему этого преступления, и когда он был назначен официальным представителем МИД Германии в ранге посланника при правительстве РСФСР, в Лондоне был выработан план ликвидации Мирбаха, согласованный с французской разведкой, которые к исполнению этого акта привлекли капитана французской разведки Пьера Лорана. Молодой французский разведчик вошел в близкий контакт с первым начальником советской контрразведки Яковом Блюмкиным и склонил его к участию в нем[575].
Убийство Мирбаха рассматривалось как прелюдия к разрыву отношений Советской России с Германией, а подготовленные дипломатами и разведчиками Антанты заговоры в Москве и ближайших областных центрах должны были привести к свержению власти большевиков. К указанному периоду, в советском правительстве углубился раскол между Лениным и его сторонниками в партии и правительстве и левыми эсерами, игравшими заметную роль в политической жизни страны. Левые эсеры напрочь отвергали условия Брестского мира и пытались всячески взорвать его изнутри как открытой критикой этого курса, так и подготовкой крупных террористических актов против германских политических и военных деятелей, на которые они были крупные мастера. Сначала они планировали совершить убийство самого кайзера Германии Вильгельма II, но в силу сложности его исполнения и нежелания брать на себя такую ответственность, в руководстве левых эсеров победила группа партийцев, отстаивавших убийство двух влиятельных лиц: посланника Германии в России графа Мирбаха и главнокомандующего группой «Киев» генерал– фельдмаршала фон Эйхгорна. Совершить террористический акт над Мирбахом согласились молодые эсеры Я. Блюмкин, возглавлявший в ВЧК отдел по борьбе с иностранным шпионажем и Н. Андреев, работавший там же фотографом. Оба чекиста были перевербованы Дзержинским на свою сторону и им были предоставлены все возможности для того, чтобы они могли совершить этот террористический акт.
Ознакомительная версия.
