Стр. 358. «Гостомысл разрешает своим единоплеменникам призвать варягов из-за моря». — Лубочная картинка подобного содержания действительно существовала и в XIX веке многократно переиздавалась. Подпись под ней: «Старейшина новгородский Гостомысл, на одре болезни, увещевает других старейшин избрать себе князей на престол, для прекращения смут и беспорядков».
Стр. 359…тузят… в рождество! — то есть бьют по лицу.
Вот Иван Грозный, разрешающий утопить в Волхове целое народонаселение… — Салтыков имеет в виду следующий эпизод расправы царя над новгородцами в 1570 году, описанный H. M. Карамзиным в «Истории Государства Российского»: «Судили Иоанн и сын его таким образом: ежедневно представляли им от пятисот до тысячи и более новгородцев; били их, мучили, жгли каким-то составом огненным, привязывали головою или ногами к саням, влекли на берег Волхова, где сия река не мерзнет зимою, и бросали с моста в воду, целыми семействами, жен с мужьями, матерей с грудными младенцами» (H. M. Карамзин. История Государства Российского, т. IX, изд. А. Смирдина, СПб. 1852, стр. 152).
Стр. 364…«Русский вестник»… впервые поведал изумленному миру… — Все следующие дальше в салтыковском тексте намеки соответствуют конкретным группам материалов, появлявшихся в 1856–1858 годах на страницах «Русского вестника»: сравнительную характеристику политических, экономических и культурных уровней европейских государств («благоустроенных, «серединных» и «совершенно расстроенных») содержат статьи В. Безобразова, Г. Вызинского, В. Кокорева; о строительстве и усовершенствовании дорог писали И. Воскобойников, В. Кокорев; о «кредите» и «поземельной ренте» — Н. Бунге, Е. Ламанский, А. Головачев и др. Характеризуя содержание «Русского вестника» в связи с выступлением Салтыкова, критик «Московского вестника» писал: «…недавно г. Щедрин очень остроумно указал на педагогические достоинства «Русского вестника» в своем «Скрежете зубовном» (Д. Сер—н. Петербургские письма. — «Московский вестник», 1860, № 7, 20 февраля, стр. 112).
Стр. 365…вверглись бы в бездну «Истории г. Кайданова» и «Статистики г. Зябловского». — Называются учебники казенного типа, далекие от подлинной науки. Салтыкову они были памятны по годам пребывания в Царскосельском лицее. В своих произведениях он неоднократно с иронией упоминает об учебнике Кайданова (см., например, «Письма к тетеньке», «письмо девятое»).
Стр. 366..о происхождении и заслугах этого значительного древнего рода я когда-нибудь доложу читателю особо… — Этот замысел остался неосуществленным (см. также прим. к стр. 276).
…Сибирь… составляет весьма важное подспорье в нашем гражданском и государственном быту. — Намек на значение для самодержавно-помещичьего государства Сибири, как места каторги и ссылки деятелей революционного движения.
Стр. 369. Маркиз де Шассе-Круазе. — Фамилия этого персонажа щедринской сатиры, выступающего также в «Господах ташкентцах» и «Письмах к тетеньке», взята из французской танцевальной терминологии. В данном случае название на в кадрили — chasser — croiser — может быть переведено идиоматическим выражением «и нашим и вашим».
Стр. 369. Потревожился… его сивушество князь Полугаров… — Речь князя Полутарова представляет собой сатиру на выступления питейного откупщика В. Кокорева, который в условиях сильного массового движения против откупной системы, разорявшей население, стал произносить с конца 50-х годов либеральные речи и, под прикрытием заботы о «меньшем брате», печатал статьи в защиту акциза и государственной винной монополии. В статье «Об откупах на продажу вина» («Русский вестник», 1858, ноябрь, кн. 1. Современная летопись, стр. 24–37) Кокорев лицемерно выражал «благодарность» всем тем, кто выступал против него печатно или устно: «Высказав все пред судом общественного беспристрастного мнения… — писал он, — перехожу к безмолвию ответчика и только благодарю благодарением искренним всех выражавших на меня свое неудовольствие прямо и намеками, в журналах и разговорах». Эти и подобные им фальшивые заявления Кокорева ядовито пародирует Салтыков, заставляя своего князя Полугарова говорить «великое русское спасибо господам писателям, которые выводят на свежую воду нашего брата откупщика».
Стр. 370–371. Но действуйте постепенно, не торопясь… и вот перед вами миллиард в тумане! — Сатирический выпад против нашумевшей статьи В. Кокорева «Миллиард в тумане» («Санкт-Петербургские ведомости», 1859, №№ 5 и 6, 8 и 9 января), в которой предлагались хитроумные средства для изыскания дополнительных сумм государственного бюджета («миллиард рублей серебром»), необходимых «на уплату помещикам за владеемые крестьянами поля и покосы».
Стр. 371…все эти Гершки… Бестианаки… — См. прим. к стр. 14 и 74.
Стр 372…в Сморгонской академии… — так называли школу дрессировки медведей, долгое время существовавшую в местечке Сморгонь быв. Виленской губернии.
Стр. 378. Вот и ты, бедная, сгорбленная нуждой, бабушка Ненила. — Бабушка Ненила из стихотворения Некрасова «Забытая деревня» (1855).
Впервые, без главы III («Перед вечером»), — в журнале «Время», 1862, № 9, стр. 5—43 (ценз. разр. — 14 сентября). Глава III (под измененным названием «После обеда в гостях») впервые — в журнале «Современник», 1863, № 3, стр. 163–174 (ценз. разр. — 14 марта). Подпись: Н. Щедрин.
Сохранилась черновая рукопись очерка. Текст полный, очень близкий к печатному. Заглавие отсутствует. Нет еще и будущих названий первых двух глав — «У пустынника» и «Обед». Они обозначены цифрами I и II, но следующие две главы, кроме порядковых цифр III и IV, имеют и названия— «Перед вечером» и «На бале». Сохранилась также полная корректура всех четырех глав очерка в гранках журнала «Время», где он имел заглавие «Четыре момента дня». Надпись карандашом на первой гранке, над текстом: «Ст<атс> сек<ретарь> Головнин» свидетельствует о том, что очерк восходил на рассмотрение к высшему руководителю цензурного ведомства министру народного просвещения А. В. Головнину. Документы этого рассмотрения неизвестны. Очерк появился в журнале с рядом изменений и сокращений и без главы III — «Перед вечером», — предметом сатиры в которой была деятельность губернских органов политического надзора самодержавия — всемогущего III Отделения. Спустя полгода Салтыкову удалось, однако, напечатать эту главу в «Современнике». На гранках набора этой публикации имеется помета: «2 корр<ектура> 21 февр<аля> <1863 г.>» и вписано новое заглавие: «После обеда в гостях».
В конце 1862 года, подготавливая издание сборника «Сатиры в прозе», Салтыков ввел в него «Наш губернский день» в его журнальной редакции, то есть без главы III («Перед вечером»), еще находившейся в это время под цензурным запретом. А летом 1863 года, составляя другую книгу — «Невинные рассказы», Салтыков ввел в нее, в качестве самостоятельного очерка, с измененным названием, и главу III, поскольку она к этому времени была напечатана в «Современнике» и, таким образом, получила цензурную апробацию.
В таком расщепленном виде «Наш губернский день» и прошел через все прижизненные издания сочинений Салтыкова. Первоначальный авторский замысел, разрушенный царской цензурой, был восстановлен лишь в 1934 году Б. М. Эйхенбаумом.[166] Текст настоящего издания повторяет эту реконструкцию с устранением из нее некоторых мелких ошибок и неточностей.
Очерк «Наш губернский день» («Четыре момента дня») насыщен острообличительным материалом, связанным со службой Салтыкова в Твери, на посту вице-губернатора, и мог быть задуман как произведение, предназначенное для обнародования лишь после того, как в начале 1862 года писатель расстался с службой и уехал из Твери. Точные даты и место написания очерка неизвестны, но скорее всего он был написан летом 1862 года в подмосковном имении Салтыкова Витеневе.
«Наш губернский день» — сатира на продолжавшуюся, уже в обстановке начавшейся общественной реакции, политику «правительственного либерализма». Салтыков показывает отношение высших губернских властей, гражданских и духовных, к «новым веяниям» из петербургских сфер. И архиерей, глава епархии («пустынник»), и председатель казенной палаты (штатский «генерал Голубчиков»), и жандармский штаб-офицер («глуповский полковник») и сам губернатор — все они подходят к проводимым и ожидающимся новым реформам, ставшим неизбежными после отмены крепостного права, с точки зрения узколичного своекорыстия, опасаясь, как бы им не лишиться «жирного пирога», а то и места.
Вместе с темой растерянности губернского начальства перед новыми реформами еще более сильно звучит в очерке другая тема — бесплодности всяких реформ на глуповской почве. В заключительной части очерка эта важная для идейной позиции писателя мысль излагается без всякого цензурного камуфляжа. «Что нового произошло? — пишет Салтыков. — Ничего. Какие вторглись в нашу жизнь новые идеи? — Никакие. Какие такие реформы гложут нас и заставляют ежечасно бледнеть? — Никакие».
