Россию только ленивый не обвиняет в коррумпированности. А вот как с этой непростой проблемой обстоят дела в Южной Корее?
Однозначный ответ дать непросто. С одной стороны, в ежегодных рейтингах международной организации «Транспэренси интернешнл» Южная Корея хотя и занимает все более высокие строчки в списке наименее коррумпированных стран мира, однако по-прежнему находится не в первом и даже не во втором десятке. С другой стороны, на бытовом уровне сложившаяся ситуация особо не ощущается. Корейцам вряд ли придет в голову, попав в госучреждение, попытаться дать взятку. Хотя, конечно, некоторые сферы представляют собой исключение из правил.
Удалью своего антикоррупционного прорыва Южная Корея уже лет пятнадцать продолжает удивлять мир. Началось все с «дела президентов», которое потрясло страну в 1995 году. Первый после долгих лет правления генералов гражданский президент Южной Кореи Ким Ен Сам начал решительную борьбу с этим общественным злом. Полетели головы всех чиновников, так или иначе пойманных на коррупции. Судите сами: два экс-президента, которые управляли страной до Ким Ен Сама, были осуждены за коррупцию и приговорены к высшей мере. Ее потом, конечно, заменили тюремным сроком, а через несколько лет экс-президентов помиловали, но показателен сам факт.
Более того, до сих пор ни один из бывших президентов страны лично не был замешан в коррупции. А вот у того же Ким Ен Сама за взятки и злоупотребление властью посадили сына. Сменившего его на посту Ким Дэ Чжуна постигла та же участь, с той лишь разницей, что за решеткой оказались двое его сыновей. При этом прошу учесть, что сыновей глав государства допрашивали и отправляли в тюрьму в то время, когда их папы были президентами. Казалось бы, с приходом к власти выходца из народа Но Му Хена ситуация должна была измениться. Тем более что он объявил крестовый поход против коррупции и не выгораживал даже своих ближайших соратников, если на них падала хотя бы тень подозрения. И что же? Как только Но ушел с поста, в отношении его началось расследование, в результате которого посадили его старшего брата. В коррупционном скандале оказались замешаны жена бывшего президента и его ближайшие родственники. Экс-президент не выдержал давления и в мае 2009 года свел счеты с жизнью, бросившись со скалы. Честно говоря, вся эта история попахивала банальным политическим возмездием, организованным оппонентам новым правительством, да и суммы, в присвоении которых обвиняли родственников президента, были не такими уж большими. И тем не менее… В отношении президента Ли Мен Бака, который пришел к власти в конце 2007 года, накануне выборов тоже возникли вопросы. Правда, прокуратура, помучавшись, в конце концов заявила, что ничего существенного не нашла. С другой стороны, оппоненты действующего президента настаивают на обвинении в коррупции и предлагают подождать окончания срока правления.
Про министров, высших партийных деятелей, депутатов, следователей, прокуроров и говорить нечего. Главы всех без исключения крупнейших корпораций страны – «Хёндэ», «Самсунг», «Дэу», «LG», «SK» – были признаны виновными в коррупции и попытках подкупа властей и осуждены. Флагман южнокорейской промышленности, «государство в государстве», как его называют в Корее, «Самсунг» тоже прошел через коррупционный скандал, хотя неофициально и считалось, что у корпорации все везде схвачено: в политических кругах, следственных органах, правительстве, бизнесе, СМИ. Именно за это они и поплатились. С огромными трудностями, преодолевая стойкое сопротивление, постоянно сталкиваясь со вставлявшими им палки в колеса людьми, но следователи добились своего – все высшие руководители конгломерата, включая легендарного Ли Гон Хи, ушли со своих постов и были приговорены к различным мерам наказания. Может, приговоры были и не такие уж и суровые, но они же были!
Коррупционные скандалы стали уже чуть ли не обыденностью в Южной Корее. С одной стороны, они выявляют проблему – коррупция в стране все же есть. С другой – очевидно: если возникнет какое-то подозрение, даже незначительное, то под давлением оппозиции и общественного мнения расследование, скорее всего, будет доведено до конца. Если же кто-то попытается скрыть факты злоупотреблений, в итоге понесет еще больший урон, а на ближайших выборах электорат обязательно выскажет свое «фи». Корейцы в этом плане принципиальны.
Очень сильно в деле борьбы с коррупцией помогает получивший широкое распространение Интернет, которым корейцы активно пользуются: рядовые граждане привыкли с его помощью высказывать свою точку зрения, а власти очень чувствительны к тому, что говорят о них на форумах. Неплохо зарекомендовал себя и институт независимого следователя, чья кандидатура назначается парламентом и кто, получив соответствующие полномочия, выходит из-под контроля властей. Как правило, независимыми следователями назначают тех людей, в кристальной честности которых ни у кого не возникает сомнений и чья репутация – лучшая гарантия беспристрастности. Надавить на такого человека побоится любой, даже президент. В худшем случае массовые демонстрации просто сметут режим: корейцы хорошо помнят, как ежедневными протестами они добились демократизации страны. Они уже не раз доказывали, что при необходимости готовы опять показать силу народного негодования.
Выявив факты повсеместной коррупции в большой политике, в Корее в итоге ввели жесточайшие правила для политиков. Покормил кого-то в ходе предвыборной гонки – это незаконный подкуп избирателей. Если суд признает виновным и оштрафует на миллион (всего лишь девятьсот долларов) вон, то результаты выборов аннулируются. В последние годы в этом плане в Южной Корее произошли большие перемены в сторону открытости, прозрачности и неподкупности.
Сейчас в Корее практически справились со взятками, даваемыми инспекторам транспортной полиции. Ранее эта широко распространенная в России проблема была бичом и Южной Кореи, но теперь попытаться сунуть офицеру деньги может только очень рисковый человек. Я, правда, слышал, что иногда, в случае, если одинокий инспектор ловит за рулем подвыпившего водителя, последний может попытаться откупиться. Но все это лишь слухи – не более.
Правда, некоторые бизнесмены, особенно те, кто занимается строительством, говорят, что практика «откатов» и «подмасливаний» еще не исчерпала себя, однако на бытовом уровне это не особо ощущается. Находящиеся на мало-мальски ответственных постах корейцы опасаются брать даже незначительные подарки. Если стоимость угощения, которым попотчевали чиновника, составила более тридцати тысяч вон (двадцать семь долларов), то это уже квалифицируется как взятка. А что такое двадцать семь долларов для Кореи? Неплохой обед, но не более того, отнюдь не шикарное угощение с семгой и балычком…
Мне запомнился один скандал с директором Налоговой службы Кореи. Чиновника в итоге признали виновным в коррупции и злоупотреблении служебными полномочиями, оштрафовали, и он даже, если не ошибаюсь, сколько-то просидел в тюрьме. Провинился он в том, что создал у себя «секретный фонд», который тратил – нет, не на «дачу» на Канарах – на то, что выдавал повышенные суммы на представительские расходы своим подчиненным. Зачем? Чтобы те, когда по работе вынуждены были общаться с крупными бизнесменами, чувствовали себя независимыми и могли, не стесняясь, идти в дорогие рестораны, куда их приглашали. Там налоговики платили за себя сами из этого самого «директорского фонда». Конечно, в какой-то мере и директор Налоговой службы поступил несколько вольно, но себе, как выяснилось, он ни копейки не взял, тратя «серые» средства на то, чтобы защитить подчиненных от соблазна коррупции. И все равно – «злоупотребление полномочиями и коррупция». Хотя, объективно говоря, разница есть – покупать себе лимузин и шикарный дом или давать карманные деньги сотрудникам.
А ситуации, когда офицер полиции или чиновник со скромной ведомственной зарплатой ездит на шикарном «мерседесе» либо имеет дом стоимостью в миллион долларов, как часто бывает в России, в Южной Корее просто немыслимы. Теоретически, конечно, возможны, но на практике к такому деятелю очень скоро придут вежливые, но непреклонные сотрудники налоговой и прокуратуры и быстро потребуют отчет: откуда появилось «такое счастье»? В общем, есть чему нам поучиться у корейцев, хотя и им еще очень далеко до идеала.
Глава II
Тонкие струны корейской души
1. Это манящее слово «суль»: корейцы и алкоголь
– Слушай, Ли, а нельзя нам с тобой поменьше пить? Может, как-нибудь на пиво перейдем или просто на чай-кофе?
– А зачем тогда встречаться? Мужчины – и чай-кофе?! Скажешь тоже!
Вот такой подкупающий своей откровенностью разговор состоялся однажды у меня с корейским другом-журналистом. Он по-дружески помогал мне, объяснял местные реалии журналистской работы, указывал на подводные течения корейской политики, но часто в процессе разговора мы почему-то доходили до состояния, когда начинали уже выяснять, кто кого и в какой степени уважает. Когда же я попытался минимизировать наносимый здоровью вред, то мой приятель раскрыл мне глаза на мир.
