Ознакомительная версия.
На этом фронте обнажились все слабости и ошибки «великого германского плана» как в самой его идее, так и в его исполнении. Сработали военные противоречия. Настроение Мольтке постоянно колебалось от отчаяния до крайнего оптимизма: то он опасался сражения на Восточном фронте, когда налицо был успех, то упорно продолжал наступление на Западном, где перспективы были не блестящими. 6-й и7-й армиям было приказано усилить атаки на Нанси и в Вогезах в напрасной надежде завершить двойной охват французов, по образцу знаменитой битвы при Каннах. Германский центр продвинулся вперед через Труаэ-де-л'Уаз для выдвижения на Париж с севера. Но справа были постоянные колебания и неудачи. Фон Клюк и фон Бюлов, командовавшие 1-й и 2-й армиями, совершенно не подходили друг другу по темпераменту, чтобы действовать совместно. Фон Бюлов был медлительным и осторожным, что лишало его многих преимуществ перед его постоянно колеблющимся противником, Ланрезаком; фон Клюк был храбрым, самоуверенным и упрямым, поэтому его военные планы, направленные против британских войск, часто были лишены реальности. Но при Ле-Като 26 августа II британский корпус, отделенный от I корпуса широким прорывом, был вынужден остановиться и вступить в изнурительное сражение. Казалось, он должен стать легкой добычей, но благодаря командирским способностям генерала Смит-Дорриена германцам были нанесены потери перед тем, как англичане отошли при свете дня с поля боя и завершили отступление.
Сражение при Ле-Като было одним из наибольших достижений британцев за все время войны: это была одна из тактических побед. II британский корпус, как и следовало ожидать, был сильно потрепан, но выдержал, сознавая, что превосходящего врага можно остановить. Но этот опыт не был поддержан британским Генеральным штабом, у которого возникло убеждение, что половина экспедиционных войск фактически потеряна. Жоффр, встречавшийся в этот день с Джоном Френчем, высказал довольно мрачное мнение о перспективах англичан. «Когда я покинул британский штаб сразу после полудня, – писал он, – я вынес оттуда серьезное впечатление о хрупкости наших сил на левом фланге и с беспокойством спрашивал сам себя, сколько потребуется времени, чтобы выполнить перегруппировку наших войск». 6-я армия генерала Монури теперь стала основным объектом его внимания; время диктовало, что при утрате пространства ее значение возрастает. Он также полагал, что если программа германского наступления будет изменена, потребуется нечто большее, чем захват пространства.
На востоке и западе разрешение проблем августа было сходным, и оно сводилось к постоянному грохоту орудий – война обострялась. Непреходящая усталость была причиной ослабления солдат всех армий, спотыкающихся на мостовых Франции и Бельгии или в облаках пыли на дорогах Восточной Пруссии и Галиции под палящим летним солнцем. Подсчитано, что в британских экспедиционных войсках за тринадцать дней отступления пехотинцы спали в среднем по четыре часа в сутки, а кавалерия – только три. Одной из проблем стало снабжение пищей и водой; западные союзники, используя свои продовольственные склады, имели в этом преимущество. Германцы же вскоре узнали, что такое голод; целые кавалерийские дивизии спешивались из-за отсутствия обыкновенных гвоздей для подков. Но германцев поддерживало сознание своего продвижения вперед, тогда как британцы и французы сгорали от досады, вынужденные отступать.
Никто не был более раздражен этим отходом, чем генерал Де Лангль де Кари, командующий 4-й французской армией; обозленный своими тяжелыми потерями при Арденнах, он постоянно искал шанс повернуть войска на врага. Жоффр сдерживал его порывы, но они повторялись в другом месте. Казалось, ничто не может умерить отчаяние генерала Ланрезака, оставшаяся часть 5-й армии которого была немногим лучше обычной толпы. Ланрезак неохотно вступил в сражение во время успешного французского контрнаступления и отступил с боем, но втянул германцев в маневрирование, за которое они так дорого заплатили на Марне. Фон Клюк после Ле-Като потерял следы британской армии; он разворачивал войска широкой петлей по направлению к Амьену, сталкиваясь с медленно собирающимися силами французской 6-й армии. Но этот маневр 1-й германской армии отрывал ее от 2-й и открывал ее фланг для атак I британского корпуса под командованием генерала Хейга и 5-й армии Ланрезака. Хейг первым разглядел такую удачную возможность и предложил Ланрезаку нанести совместный удар. Но Джон Френч, по-прежнему охваченный неприятными предчувствиями, запретил Хейгу двигать войска. А Жоффр прибыл в штаб Ланрезака, чтобы убедить того наступать.
5-я французская армия двинулась в атаку на шеренги 1-й армии германцев, проходящих по берегам Уазы, 2-я германская армия с боем вышла на правый фланг французов. Ланрезак проявил большое военное искусство, развернув свои войска в условиях смешения боевых порядков, и нанес поражение 2-й армии при Гюизе. Фон Бюлов тотчас настойчиво запросил о помощи, после чего фон Клюк прервал свой марш на Амьен и повернул свои войска лицом к оборонительному рубежу Парижа вместо того, чтобы охватить его с запада, как предписывал план фон Шлиффена. Ситуация день за днем прояснялась, и Жоффр, наконец, был вознагражден за свои трудные решения.
На западе наметились долгожданные преимущества союзников, а новости, поступавшие с востока, обескураживали до крайности. Дерзкое предприятие фон Франсуа принесло ему успех. День сражения за Гюиз стал также днем напряженных сражений за Танненберг, где русские отступили в полном беспорядке. 30 августа 2-я русская армия распалась; 90 тысяч солдат были взяты германцами в плен. Генерал Самсонов застрелился в лесу, чтобы избежать плена. Северная «клешня» центральных держав наступала блестяще, но мог ли Конрад состязаться с этим успехом? Нет, не мог. Южные армии Иванова – 5-я (Рузский) и 8-я (Брусилов) – как поток во время наводнения обрушились на правое крыло Конрада, отбросив его центр к Лембергу (Львову). Армии, которые двинулись навстречу своим германским союзникам, чтобы сокрушить центр русских войск, откатились назад с жестокими потерями и едва избежали участи Самсонова. Гинденбург повернул войска на Ренненкампфа, и австрийцы форсировали отступление, отбросившее их на 200 миль назад и стоившее им 350 тысяч человек, потерянных в боях с русскими. Такой урон, вместе с потерями в боях с сербами, означал полный крах империи Габсбургов. Подобный ущерб, понесенный в начале войны, мог быть либо оправдан скорой победой, либо восполнен заключением мира; ни того ни другого не произошло. Начиная с 1914 года Германия, по грубоватому определению одного из штабных офицеров, чувствовала себя «прикованной к трупу». Сентябрь всюду приносил германцам победы; у союзников успехи были только у Брусилова, одного из знаменитых командиров этой войны, и у Сербии. 2 сентября французское правительство покинуло Париж и переехало в Бордо. Отступление французской 6-й армии довело ее до парижских оборонительных рубежей, которыми командовал генерал Гальени. Он был одним из выдающихся военных Франции, единственным, кто мог сравняться с Жоффром, но по этой причине отношения между ними были довольно прохладными. Тем не менее в их умах независимо друг от друга возникло одно и то же решение. Жоффр
2 сентября доложил военному министру, что он возобновит наступление «в очень скором времени».
3 сентября он отдал приказ Гальени создать угрозу флангу армии фон Клюка, ежедневно двигаясь на соединение с французской 6-й армией. Гальени уже ждал такого распоряжения, предписывающего остановить отступление 6-й армии. Следующий день внес ясность в положение сторон. Фон Клюк двигался по периферии парижского оборонительного района. Британские экспедиционные силы, которые он опрометчиво сбросил со счетов, вместе с французской 6-й армией противостояли его арьергарду, а его передовые колонны находились против 5-й армии, стоявшей у Монмирая в 50 милях восточнее Парижа. 2-я немецкая армия располагалась к северу от фон Клюка, на расстоянии дневного перехода, а 3-я находилась позади. Один из офицеров фон Клюка так описал эту стадию наступления: «Солдаты идут вперед, их лица в пыли, их мундиры в лохмотьях, они напоминают ожившие пугала. Они идут с закрытыми глазами и, чтобы не заснуть на марше, поют хором. Только уверенность в скорой победе и в триумфальном вступлении в Париж поддерживает их движение и пришпоривает их энтузиазм. Без этой уверенности они свалились бы от истощения». Но в германском Генеральном штабе уверенность была не столь велика. «Победа означает полное уничтожение сил сопротивляющегося врага. Когда миллионные армии противостоят друг другу, победитель захватывает военнопленных. Где же наши?» – спрашивал фон Мольтке. Это был справедливый вопрос. Истина, подтвержденная воздушной разведкой союзников, состояла в том, что все германское правое крыло шло в огромный «мешок», образованный французской 6-й армией, британскими экспедиционными силами, французской 5-й армией, новой 9-й армией под командованием Фоша и 4-й армией. «Ситуация была впечатляющей», – писал Жоффр.
Ознакомительная версия.