Найдется юная дева, которая, подобно Марии Шрайбер, ткнет пальцем в клетку с обезьяной и удивится: «Ну разве мы похожи?». Найдется забавник, подобный Белову, который сообщит нам «про параллельные цивилизации дельфинов, имеющих словарный запас в 16 тысяч слов, тогда как у человека — всего 1 тысяча!» (Уточним, что по последним данным у дельфинов насчитывают около сотни сигналов. Тогда как активный словарный запас взрослого европейского человека — около 10 тысяч. Данные о словарном запасе Белова по сравнению с дельфином в открытом доступе отсутствуют.)
И конечно, не пройдет мимо репортера с микрофоном последователь Дугина, который предложит сбросить Дарвина вслед за Марксом с корабля современности и пригрозит ученому страшным судом. Да и спешащий мимо православный батюшка, почти такой же просвещенный, как Андрей Кураев, не забудет с доброй улыбкой посетовать на наивность англичанина, так «низменно трактовавшего происхождение человека».
Я даже согласна видеть на экране этих людей. Но только без биологов и в фильме с другим названием. Например, «История извращения идей Чарльза Дарвина». Люди, которые взялись судить Дарвина, в самом начале фильма сообщают, что Дарвин «как ученый не сомневался в верности своей теории, но понимал, что общественное сознание не готово к ее восприятию». Но всё как раз наоборот. Ученый-естественник — по природе своей человек сомневающийся. И общественное сознание его волнует во вторую очередь. А в первую — признание в своем профессиональном сообществе. В сознании ученых — современников Дарвина его теория была настолько революционной, что для её принятия необходимы были исключительно весомые аргументы. В основе сомнений ученого находится понимание, порой трагичное, что в естественных науках, в отличие от других сфер познания, истина существует.
Но если убедительные аргументы все-таки найдены, сообщество признало результат, и теория стала фундаментом для дальнейших открытий, тогда её уже нельзя «отменить», «опровергнуть», «закрыть». Как не получится неэвклидовой геометрией Гаусса-Лобачевского- Бойяи отменить геометрию Эвклида. И теорией относительности Эйнштейна не удастся поставить крест на механике Ньютона. Первое без второго не существует.
И с теорией эволюции Дарвина именно это и произошло. Открытия ХХ в. в палеонтологии, палеоантропологии, в генетике стали такими яркими подтверждениями теории эволюции, о которых Дарвин даже не догадывался. Биологам всего мира не о чем здесь спорить. И судить тоже не о чем. И не кого. А вот как авторы фильма
осмелились взять на себя миссию судей, для меня так и осталось загадкой. Как у них уложились в голове научные факты о развитии биологических организмов, весьма корректно поданные голосом за кадром, с рассказами о параллельных цивилизациях дельфинов? Как совместились сведения о жизни Дарвина, почерпнутые в музеях Англии и России, с подчеркиванием «загадочной, таинственной смерти его детей»? Ну что может быть загадочного в том, что трое из десяти детей ученого умерли от различных болезней, в том числе от скарлатины? Это в середине ХIХ в. при известном-то уровне развития медицины? Боль, трагедия. А загадка-то в чем?
В целом фильм похож на судебный процесс, в котором судья рассматривает две версии убийства. Первая — убийство, совершенное при помощи пистолета (и в доказательной базе — гильзы, отпечатки пальцев и другие улики). А вторая — убийство путем наведения порчи. И дело даже не в том, что первую версию обсуждают минут десять, а вторую минут тридцать. Дело в сопоставлении этих версий как потенциально равных.
Жизнь Чарльза Дарвина предельно драматична. История его сомнений, внутренней борьбы, изменения его религиозных взглядов, поиск взаимопонимания с женой, потери детей — все это на фоне болезни… В этом столько же подлинной драматургии, сколько есть в судьбе каждого ученого, который жил долго и сделал много. Чарльз Дарвин достоин иного фильма. Будем ждать.
А пока ждем, утешимся мнением одного из экспертов этого фильма паолеонтолога Александра Маркова. Свои впечатления от просмотра он выразил так: «Для нашего российского телевидения это шедевр! Такого минимального количества лженауки я не ожидал. Я ведь знаю, что на самом деле говорят эти люди — Белов, Воейков, Чайковский. Их сильно „отцензурили“. Так что могу только вспомнить слова из „Алисы в стране чудес“: „Разве это чепуха? Слыхал я такую чепуху, по сравнению с которой эта — разумна, как толковый словарь!“»
В. Л. Гинзбург
О свободе слова и двух телефильмах, посвященных Льву Ландау[3]
Недавно по первому телеканалу были показаны два фильма «Дау великолепный» и «Мой муж — гений», посвященных Льву Ландау — физику мирового класса. Второй из этих фильмов, ещё до его появления на широком экране, был показан группе физиков. Фильм вызвал с их стороны возмущение. По мнению физиков, этот фильм порочит память о Ландау и не должен быть показан. «Российская газета» сообщила об этом, и тут же привела мнение ряда лиц. Некоторые из них считают, что фильм можно показывать и при этом ссылаются на «право человека», именуемое свободой слова. Наконец, 14 ноября фильм был, как уже упоминалось, показан по первому каналу и сопровождался широким обсуждением. Мнения о фильме разделились и на просмотре были только два физика, и они оба высказались о фильме резко отрицательно. Сейчас, после этого просмотра, я с ними полностью согласен, считаю фильм просто отвратительным, лживым. Думаю, что такие фильмы показывать не нужно. Конечно, это не относится к подобным фильмам, тоже плохим, но посвященным вымышленным Иванову или Рабиновичу. Другое дело, когда речь идет о замечательном и широко известном человеке. 22 января 2008 г. как раз исполнилось 100 лет со дня его рождения. Этот юбилей был довольно широко отмечен в печати и на специально созванной международной конференции.
Свое мнение о фильме я надеюсь обосновать ниже, но раньше хотел бы коснуться более общего и важного вопроса о свободе слова. Это, как известно, одно из «прав человека», которое должно соблюдаться в любом обществе, претендующем на то, что оно является демократическим. Но, увы, человеческое общество так устроено, что всё позитивное соседствует с отрицательным и, как говорится, «ни одно доброе дело не остается безнаказанным». В согласии с этим право иметь собственность оборачивается появлением класса богатеев, олигархов, тратящих огромные деньги на свои прихоти. Это выглядит особенно безобразно на фоне большого числа очень бедных людей.
Право «свободы совести», право беспрепятственно верить в Бога или не верить, право, безусловно, справедливое, оборачивается клерикализацией страны.
Такая же ситуация имеет место в случае свободы слова. На отмену цензуры и исчезновение печально памятного Главлита наши средства массовой информации (СМИ) ответили полной безнаказанностью. У нас, конечно, не вполне полная свобода, когда речь идет о политических вопросах, контроль власти в этом случае иногда очень жесткий. Но вот печатать и показывать по телевидению всякий беспардонный бред, лженауку, вреднейшие медицинские советы и т. п., это — пожалуйста. Можно и издеваться над людьми.
Приведу не самый худший пример, но как-то меня особенно задевший. Это опубликование так называемых гороскопов, астрологических прогнозов. Между тем в наше время вполне строго доказано и передоказано, что астрология — это лженаука, гороскопы — это несомненная ложь[4]. Это понимали даже в советские времена, когда публикация гороскопов была запрещена. А у нас теперь, пожалуйста, гороскопы широко публикуются. В частности, уже несколько лет они публикуются в газете «Известия». Эта газета, лишь на несколько месяцев моложе меня, я её читаю с юных лет и считаю, в общем, хорошей газетой. И вот, повторяю, после «перестройки» гороскопы появились и в «Известиях». Из сказанного выше понятно, почему я написал главному редактору «Известий» письмо с просьбой не публиковать гороскопы. Ответа удостоен не был. Это всё повторилось и ещё через пару лет, когда в «Известиях» появился новый главный редактор. Наконец, в 2005 г., когда в «Известиях» был назначен новый генеральный директор, я написал большое письмо и ему (источник текста указан в сноске1). В это время я стал уже более известным человеком (у нас уважают, часто без должных оснований, Нобелевских лауреатов), и в том же 2005 г. получил ответ. Думаю, что стоит его ещё раз опубликовать:
«Уважаемый Виталий Лазаревич! Разделяю Ваши взгляды на астрологию. Передал все письма Главному редактору „Известий“… По его мнению, астрологические прогнозы в газете могут иметь место. Согласно Уставу акционерного общества „Редакция газеты „Известия““, Главный редактор вправе сам определять содержание газеты. Таким образом, гарантируется творческая независимость редакции. В связи с этим не могу выполнить Вашу просьбу — убрать с полос газеты астрологические прогнозы».
