Потом уразумели. Поняли, что на карту поставлено все. Теперь или никогда. Что в целом мире есть только два человека. Все произошедшее на свете со времен изобретения каменного топора было уничтожено одним ударом — ударом Алфика. Учитель, в шкуре палеолитического межвоенного периода, видел перед собой Алфика Хеллота, который стоял, заслоняя ему белый свет, стоял неподвижно, руки опущены до пояса, улыбка вздернута до ушей.
За спиной учителя в дверях физкультурного зала копились новые зрители. Девчонки после душа, девчонки, которые несколько минут назад, беззастенчиво голые, как ни в чем не бывало подставляли струям воды свои немыслимые тела. С еще не просохшими волосами они стояли в дверях за спиной учителя, заполнив весь коридор, и хихикали. Учитель слышал их, Алфик видел. Однако он видел только одно лицо, только один взгляд жег его сетчатку.
Китти!
Девичий смех подпалил шнур. Учитель снова взорвался. Алфик легко ушел от первого удара, который можно было назвать прямой правой. Кулак пролетел мимо, курсом на шведскую стенку. Алфик играючи шагнул в сторону, одновременно выбросив вперед левую руку. Я никогда не знал, что сразу за ухом у нас есть кровеносный сосуд, но тут из него по потной шее учителя вдруг потекла красная струйка. Учитель нанес ответный удар. И на этот раз попал. Мы это увидели. Алф Хеллот почувствовал. Короткий боковой удар, налитый доисторической яростью, проскочил снизу под перчатками Алфа. Куда именно он попал, не скажу, но попал крепко, вобрав в себя воздух и боль. Хотя Алфик подался назад и не принял удар всем своим весом. От последовавшего затем свинга он успел нырком уклониться, не нанося ответного удара.
Но учитель уже не замечал, попадает он или промахивается. Лишь с нарастающим бешенством продолжал колошматить воздух, метя в голову Алфа Хеллота, в его улыбку, одержимый желанием стереть прилипшую к лицу противника невыносимую ухмылку. И он бил, бил, чтобы сровнять с землей ухмыляющееся лицо, которое все быстрее мелькало вокруг него, все расплывчатее и недоступнее.
Для нас, зрителей, окруживших ринг, заключительная сцена сочетала в себе как высокую, так и низкую комедию. Учитель — выдохшийся, бессильный, внутренне сломленный, измазанный кровью, одурелый, руки машут, точно крылья ветряной мельницы при слабом ветре. И Алфик, который все время отступал, пританцовывая, нырком уходил в сторону, вниз, подпрыгивал, дразня соперника и почти не поднимая рук для удара.
Но дважды он ударил. Больше не понадобилось. Сперва его правая как бы случайно угодила в физиономию учителя. Однако тот не упал, только застыл на месте, с новой струйкой крови — на сей раз из правой ноздри.
Следующий удар был больше похож на настоящий бокс. Тоже правой, снизу короткий прямой в челюсть, сквозь заслон из медленно вращающихся мельничных крыльев. Лишенный драматизма, давно назревавший финал, точка в конце затянувшейся фразы.
Челюсть была не железная. На удар отозвалась дребезгом. Голиаф описал полукруг, теряя равновесие. На какое-то мгновение простерся косо в воздухе во весь рост.
Глухой звук от встречи головы с деревянным полом.
После чего оставалось только собирать осколки. До сознания победителя дошел гул возбужденных голосов, сиренный вопль учительницы физкультуры, он ощутил полотенце, которое я положил ему на плечи, увидел перчатки, которые я с него снимал, толпу, протиснувшуюся сквозь незримые канаты вокруг ринга.
И Китти.
Она не подходит к нему. Только проходит мимо. Ничего не говоря. Но она открыла Алфика Хеллота. Впервые он стал для нее личностью. Появляется птица. Веки Китти — ее крылья. Птица взмахивает ресницами и вылетает из глаз Китти. Классический номер иллюзиониста. Все смотрят на лежащего без сознания учителя, никто не видит птицу, летящую через спортзал, и только я ощущаю пустоту, видя, где она садится.
Официально происходит нечто совсем другое. Неприятная история. Скажем так: учительское собрание, родительский совет, школьное правление. Чисто физически незадачливый преподаватель оправился сравнительно быстро, сотрясение мозга оказалось не таким сильным, как вначале подумали эскулапы. Алф Хеллот получает последнее предупреждение и после недельного изгнания продолжает учиться в школе. Констанца в ужасе, но Авг. Хеллот воспринимает случившееся спокойнее, чем можно было ожидать. Пожалуй, в глубине души он даже слегка гордится сыном. Впрочем, у него слишком много других дел. Авг. Хеллот постоянно в бегах. Ему сулят место освобожденного секретаря профсоюзного объединения. То и дело вызывают на важные заседания в Осло. У него просто нет времени следить, что там происходит с Алфиком и преподавателем, который, когда его наконец выписывают из больницы, получает взбучку от директора и продолжительный отпуск, а кроме того, обзаводится темными очками, в коих по истечении отпуска и каникул является в школу.
Где поневоле вновь встречает Алфика Хеллота, который одним ударом постоял за себя, взял верх над преподавателем, вырвался на волю и простился с детством. И тем не менее чувствует, что ему чего-то недостает. Не беспокойтесь, все будет, все будет! Поздняя осень, дождь льет как из ведра, а у Алфика под ребрами черти пляшут. Взгляд Китти не оставляет его, куда бы он ни шел, например домой из школы, по улице Индзастрой, под огромным черным мужским зонтом Авг. Хеллота. Алфик Хеллот прибавляет ходу, потому что в десяти шагах перед ним идет она. Теперь или никогда! Обычно Китти носит длинные брюки, широкий свитер и сандалии. Когда холодно, надевает поверх свитера зеленую куртку с длинными костяными пуговицами. Сегодня, судя по всему, не холодно. Китти поступает как хочет. Это всем известно, в том числе Алфику Хеллоту. Известно, что с двенадцати лет она водится с восемнадцатилетними и даже с взрослыми мужчинами. И что в ее отношениях с ними далеко не всегда им принадлежал верх. Что она гостила на пароходах. Это тоже всем известно. Не менее точно, чем все остальное, что всем известно. Вот и сейчас она верховодит. Тот факт, что Алфик Хеллот прибавляет ходу и ускоряет шаг, чтобы поравняться с ней под дождем, — чистая формальность.
Алф Хеллот держит над ней зонт, спрашивает:
— Хочешь накрыться со мной?
Уже тогда Китти была «экстенциалистка». Она берется за ручку зонта, берется за руку Алфа, отвечает:
— Давай накроемся вместе.
Они шагают вместе по улице Индзастрой.
— Экстенциалистка? — переспрашивает Алф Хеллот, когда она произносит это слово.
Один слог мудреного длинного выражения потерялся где-то на долгом пути с левого берега Сены на север. Алфик задает вопрос, который давно его занимает.
— Что это такое — экстенциалист?
— Значит, так, — объясняет Китти. — Есть вещь. И есть ее сущность, по которой судят о смысле вещи, — какая она сама по себе. А когда говоришь про экзистенцию вещи, это значит, что она есть, ну, просто существует, и все.
— Какая такая вещь?
— Вот тебе пример. Возьми окружность. У нее есть сущность, смысл, но сама по себе она не существует.
— А как с параболой? Или эллипсом? — Алф Хеллот остается реалистом даже в романтических ситуациях. — Если вместо окружности у тебя замкнутая кривая с двумя фокусами и лучи из одного фокуса отражаются обратно другим?
— Ты еще добавь про речевые эллипсы. Когда пропускают подразумеваемые звуки или слова: «Дорогой!», «Приходи!» Туда же сокращения относятся, такие, как «Коминтерн».
— Ну и что?
— Экзистенция, — продолжает Китти; они стоят вплотную друг к другу, держась за ручку зонтика переплетенными пальцами, — экзистенция — это то особое, что отличает человека от вещи.
— Ты не сказала, что это за вещь.
— Та, от которой человека отличает его свобода.
— Ерунда какая-то. Свобода — это демократия. Право голоса, свобода слова. Профсоюзное движение, и НАТО, и тому подобные вещи из области политики.
— Еще можно сказать, что экзистенция превыше сущности.
— Или что ром лучше эссенции.
— А виски со льдом лучше рома.
— Пять ледниковых периодов на один стакан рома.
Китти нажимает кнопку и выходит под дождь. Черный зонт складывается, накрывая голову Алфика Хеллота.
— Катись ты! — выпаливает он, и Китти уходит.
Дождь по-прежнему льет как из ведра.
* * *
Но Китти вернется, не сомневайтесь. «Приходи, — вертится в голове у Алфика. — Приходи ко мне. Приходи, Китти. Приходи в мои объятия. Объ-ятия. Со-итие».
Опасные игры? Китти этим не испугаешь. Она приходит. Остается на второй год — из-за Алфика, из-за собственной лени? Сидит с ним на одной парте. Домой из школы они идут вместе — великие таинственные влюбленные. Дейрдре и Найси. Китти и Алфик. Их манит риск. Они не прощают друг другу заблуждений. Спорят так, что клочья летят. Красный Алфик Хеллот уважает социал-демократического лидера Хокона Ли; коммунисты представляются ему главной угрозой миру, безопасности и социальному прогрессу. У Китти, скорее, противоположные взгляды. Немыслимая пара; должно быть, как это чаще всего бывает, только потому они и стали парой.
