Обратите внимание на взятые в скобки слова «ориентировочная стоимость 15 тысяч рублей». Изъятая коллекция Акопяна оценивалась по госрасценкам, поэтому и возникла сумма 248,8 тысячи рублей. Рыночная ее стоимость у коллекционеров уходила за миллион советских рублей. В те годы это была громадная сумма.
Мне говорили знающие люди, что значительное количество ценностей, изъятых у теневых дельцов – а они, надо отдать им должное, хорошо разбирались в картинах и антиквариате, – не пошли, как писали в судебных постановлениях, «в доход государства», а переместились в квартиры и на дачи руководства страны.
Деньги могли обесцениваться, а антиквариат всегда оставался в цене.
* * *
Попасть в эту квартиру на улицу Чехова считалось особой честью и большой удачей: здесь решались любые вопросы. За столом собирались люди, чей телефонный звонок мог стать судьбоносным для просителя.
В молодости моей в знаменитом «Коктейль-холле» подавали замечательный коктейль под названием «Карнавал». Он делался из разных сортов ликеров, наливок и вин. Получался восьмислойный, многоцветный напиток. Пить его надо было через соломинку, высасывая сначала нижний, зеленый слой, потом все остальные. Но если перемешать той же соломинкой красивую многослойность в бокале, то получалась мутная липкая жижа.
То же можно было сказать об обществе, собиравшемся в квартире Бори Цыгана. Его посещали теневые дельцы, крупные чиновники, актеры, журналисты, номенклатурные дети и просто откровенное ворье. Но приходили они сюда не для того, чтобы посмотреть на картины, развешенные по стенам – кстати, живопись у него была не очень хорошая, – и не ради обильного стола. Приходили сюда ради встречи с любовницей Золотого Мальчика, дочерью «хозяина» Галиной Брежневой.
После смерти Леонида Ильича о ней писали много плохого. На мой взгляд, не совсем заслуженно. Она, в отличие от дочери первого вождя демократической России, не лезла в политику, не имела недвижимости за границей, а построенная ею со своим мужем генералом Юрием Чурбановым дача не идет ни в какое сравнение с замками, которые воздвигают в Подмосковье подельники по так называемой Семье.
Была она человеком веселым и широким. Правда, у покойной советской «принцессы» была одна слабость – драгоценные камни и ювелирные украшения, выполненные искусными мастерами.
Но давайте вернемся на квартиру Бори Цыгана. Однажды на развеселый ужин попала дочь одного из секретарей ЦК КПСС, а на ней было надето изумительное колье работы русского знаменитого ювелира.
– Начало века, – точно определил хозяин квартиры время изготовления колье.
– Оно мне очень нравится, – вздохнула «принцесса».
– Нравится – значит оно у тебя будет, – пообещал Золотой Мальчик.
Он немедленно подсел к милой гостье и предложил ей за колье любые деньги. Та отказалась, так как это был подарок родителей к несостоявшейся свадьбе. Жених, советский дипломат, оказался агентом ЦРУ и отравился во время задержания.
Ну что делать? Не продает – и не нужно. Есть и другие способы добыть колье. Но от них Борис отказался сразу же. Грабеж в темном переулке или квартирная кража отпадали начисто.
Во-первых, папа, секретарь ЦК, подымет страшный шум, а, главное, Галина никогда не сможет надеть эту вещь.
И тогда ему пришла в голову гениальная идея. На вечеринке был фотограф из Министерства культуры, весьма ходовой человек. Позже его будут, как водится, таскать по делу об ограблении квартиры-музея Алексея Толстого, нынче он безбедно живет за бугром.
Борис попросил его сделать снимок на память. Для гостей это стало нечаянной радостью – сфотографироваться на память с дочерью генсека на фоне «накрытой поляны» – это дорогого стоило.
Фотограф сделал свою работу. Особенно тщательно он снял колье. Получив фотографию, Боря Цыган поехал к ювелиру Виталию Жамову, показал ему.
– Отличная работа. Старые русские мастера умели делать изделия не хуже самого Фаберже.
– Ты можешь выполнить эту работу?
– Могу, но нужны хорошие камни. Если хочешь, чтобы колье гляделось лучше, чем оригинал, ищи камни.
– У меня есть.
– Нужны другие. Колье заиграет, если мы вставим крупные изумруды и сапфиры.
– Буду искать.
– Я тебе подскажу, где они есть, – сказал ювелир.
Он поведал Борису весьма занимательную историю.
В далеких 20-х, когда пала Бухара, а эмир бежал в Иран, доблестные красные конники захватили один из караванов, который через пески вез сокровища эмира бухарского. Взяли редкие ковры, серебряную и золотую посуду, мешки царских червонцев и старинное оружие. Золото, ковры и серебро конники добросовестно сдали в казну, а клинки и кинжалы забрали в качестве трофеев.
Командиру отряда, естественно, досталась лучшая часть трофеев. Не знали тогда лихие кавалеристы, какую ценность представляют трофейные сабли, шашки, кинжалы и ятаганы. Они простые ребята, две войны провели в седле, нещадно рубили белых, махновцев, поляков и эмирских аскеров, шашки были для них рабочим инструментом.
Позже комполка, гонявший бухарских кавалеристов по пескам, стал комбригом, потом комдивом, потом маршалом. Он умер, а коллекция холодного оружия перешла к его сыну. Маршальский сирота жил на скромную полковничью пенсию и поэтому начал потихоньку распродавать коллекцию.
Так вот, именно у него оказался ятаган редчайшей работы, рукоять которого была украшена огромными сапфирами, изумрудами и алмазами. Каждый камень, по словам ювелира, весил не менее десяти-двенадцати карат.
Продавать ятаган отставной полковник не собирался. Но была у него одна страстишка – карты.
Боря Цыган разыскал известного каталу Витю Кота и поручил ему это деликатное дело.
И вот однажды на маршальскую дачу приехал друг хозяина со своим приятелем. Как водится, выпили, закусили и решили перекинуться по маленькой в картишки.
У хозяина нашлась новая колода, которую Витя Кот умело подменил. К двум часам ночи гость проиграл восемьдесят тысяч, снял золотые часы и перстень с бриллиантом и поставил их на кон.
Вот тут ему и поперло, он отыграл свои деньги и все деньги хозяина.
Маршальский сирота поставил на кон двое золотых часов и опять проиграл.
В ход пошли украшения покойной матери. Деньги, ценности переходили из рук в руки, и к утру на столе, заваленном купюрами и золотом, появился знаменитый ятаган.
Когда его увидел Витя Кот, у него так затряслись руки, что он чуть не сдал партнеру хорошую карту.
Получив весь выигрыш, Кот решил кинуть своего нанимателя. Увидев камни, которыми был украшен ятаган, он понял, что может много лет прибыльно играть во всех катранах огромной страны.
Он вышел с дачи, сел в машину и поехал не в Москву, а в Ленинград.
Кот и не мог предположить, что его плотно пасут бойцы, нанятые Борей Цыганом.
Осилив многочасовую дорогу, он приехал в маленький дачный поселок Репино, где жила дама его сердца.
Но не успел он умыться и сесть за стол, как от мощного удара вылетела дверь и в домик ворвались каратели. Они как следует отлупили Кота и забрали все, что он выиграл на маршальской даче, в том числе и деньги, которые Боря Цыган дал ему на игру.
Камни были добыты, и ювелир Жамов сделал колье редкой красоты.
* * *
Если бы Боря Цыган был знаком со студентом Коржовым, ему не пришлось бы разрабатывать столь сложную комбинацию.
Коржова задержали оперативники в тот момент, когда у ресторана «Хрустальный» он пытался продать грузинам изумруд весом в 10 карат. Коржов не стал ничего отрицать и сообщил, что изумруд просил продать его друг – реставратор из Калининского музея.
Реставратор тоже не стал ничего выдумывать и пояснил следствию, что камень ему подарила заведующая Калязинским музеем – сказала, что нашла эту «стекляшку» в мусорной куче, оставшейся после ремонта. Оправу из желтого металла оставила себе, а «стекляшку» отдала ему.
Когда сыщики приехали в город Калязин и провели обыск на квартире заведующей музеем, то в старом диване в кладовой обнаружили старинные церковные книги, серебряные подсвечники и монеты XVII века.
Но самое неожиданное открытие ждало сыщиков на огороде: из грядки моркови извлекли рукавицу, в которой находилось одиннадцать драгоценных камней: сапфиры, рубин, шесть изумрудов, один из которых был уникальным колумбийским и весил 17 карат. Все камни по способу огранки относились к XVII веку. Самое смешное заключалось в том, что из самого музея ничего не пропало. Но сыщики все же докопались до истоков этой истории.
В 30-м году, когда под городом Угличем строили плотину и под водой должен был остаться старинный монастырь, его ценности передали директору краеведческого музея Никольскому. В музее не хватало места для экспонатов, поэтому Никольский спрятал всю редчайшую церковную утварь, книги, одежду, украшенную драгоценными камнями, в сундуки, а крышку забил гвоздем. Четверть века хранил он бесценные сокровища русского ювелирного искусства, а после его смерти в музей прислали бывшую работницу райисполкома. Она-то и обнаружила в запасниках забитые сундуки.
