Когда через два дня, утром в субботу позвонил телефон и я увидела, что это Юра, сердце чуть не выскочило из груди. Он сказал, что его выпустили, он не знает, где он находится, и просит его забрать. Я выскочила на улицу в поисках машины и по дороге встретила знакомого полковника в отставке, который знал нашу ситуацию и помогал как мог. Увидев его, попросила съездить за Юрой. Меня он не взял, видя моё крайне возбуждённое состояние. «Сиди здесь, я сказал!» Эти 20 минут, казалось, тянулись вечность.
Юра приехал, вышел из машины. Мы обнялись и поцеловались на виду у всех, не стесняясь и не скрывая своих чувств и эмоций. Поднялись на второй этаж. Я к тому времени собрала все вещи наши с Юрой. На этаже в коридоре встретили Алексея. Он, как будто ничего не случилось, поздоровался и подал Юрию руку. Юрий Юрьевич сделал вид, что не замечает его, и руки не подал. Мы попрощались с нашими друзьями, которые все это время за нас переживали. Посмотрели на перекошенные рожи Алексея, Лили и остальных, примкнувших к «перевороту». Пусть этот поступок останется на их совести. Дениса в тот момент не было. Собрали свои вещи и вместе с фельдшером Димой поехали к его друзьям, которые предоставили нам дачу для того, чтобы мы отдохнули. И на какое‑то время выпали из поля зрения заинтересованных особ. Ведь кому‑то же был нужен этот спектакль.
Юра рассказал, что эти два дня просидел в яме, вырытой прямо во дворе здания бывшего СБУ. О том, что с ним там происходило, он опишет в своем повествовании. В это время компетентные органы занимались проверкой информации, из‑за которой был задержан Юра. Во всем разобрались и отпустили. Виновный был найден. Просто этот человек решил «перевести стрелки на Юрия. Это ему не помогло. Даже несмотря на царивший в тот момент революционный угар и всеобщую подозрительность, нашлись умные люди, профессионалы своего дела, которые разобрались в ситуации, и Юрий не пострадал. Я же хочу сказать, что те два дня были очень тяжелыми для меня. И тогда же я поняла, что этот человек стал для меня очень близким и дорогим.
Неделя, проведенная на даче, стала для нас маленьким «вынужденным отпуском», мы много разговаривали, гуляли, ходили купаться на озеро. За два месяца напряженной работы это был полноценный отдых для нас. Мы стали абсолютно близкими людьми, с одинаковыми взглядами и мнениями. Мы понимали друг друга, у нас были общие цели и интересы. И общее будущее. Просто жизни друг без друга мы больше не представляли.
А через какое‑то время в газете «Новороссия» вышла маленькая заметочка о том, что был убит некто В., занимающийся отжимом гуманитарки и махинациями со счетами для помощи ополчению. Вот так вот и завершилась эта история. Но, к сожалению, такие случаи совсем не единичны. Нам еще не раз придется столкнуться с проявлениями человеческой жадности, подлости и глупости.
С началом активных боевых действий в Славянске и других местах Новороссии основная масса защитников ОГА распределились по боевым подразделениям и пошли служить. Медпункт при администрации уже утратил свою роль, и часть медиков вернулась к местам прежней работы (вернее они оттуда и не уходили, просто совмещали). Часть — в созданный нами же Первый военный госпиталь ДНР. Начальником госпиталя и фактически его создателем стал Андрей Викторович, а сотрудниками наши друзья из отряда. Потом потянулись другие медики из больниц города. Было много волонтеров. Жители Донецка откликнулись на призыв помочь госпиталю постельным бельем, вещами для раненых, питанием и многим другим. Госпиталь начал принимать первых раненых. Мы почти каждый день там бывали, привозили раненых, проведывали выздоравливающих ребят. Получали медикаменты или наоборот, привозили то из поступившего по гуманитарке, в чем не особо нуждались, а в госпитале необходимо. Люди служили на голом энтузиазме — зарплату за этот труд не получал никто. Многие медики совмещали дежурства по основному месту работы и в госпитале.
А еще часть медиков из нашего отряда ушла с различными боевыми подразделениями. В числе последних были и мы с Юрием. После отпуска на даче у друзей нас привезли в Макеевку. Представили командиру М. С начала июня началась наша служба в Макеевской комендатуре в качестве медиков. Там служили две замечательные женщины, медсестры Наталья и Лена. А еще там были отличные поварихи, девочки — просто виртуозы! Так вкусно нас не кормили больше нигде. Это был новый этап, который кардинально отличался от службы в ОГА. Ребята в комендатуре занимались патрулированием города, отлавливали наркоторговцев, торговцев алкоголем и прочих сомнительных личностей, которых было довольно много. Однажды привезли наркоторговца. При задержании оказал вооруженное сопротивление. Здоровенный бугай, пьяный и практически невменяемый. Нас с Юрой позвали на улицу. Когда мы вышли, увидели возле ворот это тело и разозленных наших ребят. У задержанного была рассечена бровь, и нам пришлось оказывать ему помощь прямо на улице при свете фонаря. Ничего, справились.
Гуманитарные грузы от Анастасии и её общественной организации приходили адресно на Юрия Юрьевича. Для всех бойцов были подготовлены индивидуальные аптечки. Раненых у нас на тот момент не было, а мелкие болячки лечили своими силами.
Да, много было героизма и порядочных людей, которые пришли за идею, с верой в то, что мы делаем нужное дело. Что мы встали за народ. Но сколько вылезло дерьма! Даже в первый период, когда все только начиналось и на ОГА бурлил «бульон» из честных и порядочных, знающих, зачем они здесь (или думающих, что знают), бывших военных, которые в отличие от остальных, знали, к чему все идет, просто любопытствующих бездельников, которым было все равно. Это одна сторона медали. Вторая — это политическая и экономическая. Народ народом, но главное это денежные интересы. А в нашем регионе схлестнулись интересы очень многих влиятельных лиц, и самые умные, или просто думающие люди уже тогда понимали, что процесс управляем, и тот, кто им управляет, имеет далеко не такие благородные цели и интересы, как общая масса народа. Революцию совершают идеалисты и они же первыми от неё и страдают, а её плодами пользуются прагматики.
К началу лета, когда уже шли бои под Славянском, произошла бойня в аэропорту и война раскручивалась, начали образовываться силовые структуры. Место, где мы на тот момент служили, считалось комендатурой Макеевки, отряд назывался «Евпатий Коловрат» но под этой вывеской работал ЦСО МГБ ДНР. И работали довольно неплохо и люди были нормальные, грамотные и что самое главное, не трусливые. Проводились операции по обезвреживанию вражеских ДРГ, находили и местных, которые то ли за деньги, то ли из идеологических соображений оказывали помощь противнику. С такими разговор был короткий. Ну о чем можно говорить с человеком, который по телефону корректирует вражескую артиллерию, направляя удар на свой город? Самый выдающийся случай это поимка координатора, полковника украинского СБУ, который имел у себя под началом несколько групп в Донецке. В их планы входила ликвидация командиров ополчения, которые ярко себя показали, и организация повторения «Одесской Хатыни». Его привезли на базу в довольно плачевном состоянии. Связанный, окровавленный и с резаной раной на бедре. Его допросом занимались люди знающие, но добиться каких‑либо сведений было невозможно, он отвечал односложными фразами на любые вопросы. Болевой чувствительности ноль. Даже зрачки не реагируют. В таком состоянии он бы просто истек кровью, и никаких сведений получить мы бы не смогли. Прооперировали прямо на офисном столе. Поставили капельницы. Шить пришлось под местным наркозом, а глубина раны — сантиметров пять. Все сделали правильно, человек уснул. Ночью ожидалось нападение на базу с целью отбить нашего пациента, и поэтому все были «по‑боевому», и мы, медики, в том числе. Еще и нужно было постоянно контролировать состояние этого особо ценного больного. На утро человек преобразился — внятная речь, реакция на боль. Когда я пришла делать ему перевязку, спросил: «А что, меня оперировали?» Он был под таким наркотиком, что ничего не чувствовал и не помнил. Пробыл он у нас на базе несколько дней, и все, что зависело от нас, мы сделали. Подвальное помещение на базе не пустовало, и работы нам с Юрой хватало — ушибы, порезы, раны. Хорошая военно‑полевая практика.
В этом подразделении с нами служило очень много достойных и честных людей. Но особо хочу выделить одного человека. Все его звали Док. Он и правда медик, практиковал нетрадиционные методы лечения, поставил на ноги очень много людей. Когда начались все эти события, он, как человек честный и порядочный, не мог находиться в стороне от этих процессов. Док профессионально занимался боевыми единоборствами, имел очень хорошую физическую форму, что помогало ему во время боевых заданий. Для своего отряда Док был непререкаемым авторитетом, он действительно очень смелый и умный человек. А ещё — всегда очень внимательный и добрый. Один из самых достойных людей, каких нам доводилось видеть в жизни.
