Берзин достал из личного дела и еще раз перечитал характеристику, полученную Сухоруковым после окончания Академии:
«26 лет. Из рабочих, член партии с июня 1917 года. В Красной Армии работник масштаба комиссара дивизии. Окончил Военную Академию в 1922 году. Успеваемость вполне удовлетворительная. Энергичен, со значительной инициативой, решителен и настойчив. Способности хорошие. Недостаточно выдержан и несколько резок. Востоком интересуется. Годен для самостоятельной, ответственной военной и политической работы по Востоку…»
После окончания восточного отделения Сухоруков проходил спецподготовку в другом городе. Курсы усовершенствования по разведке были замаскированы под обычную пехотную школу, которых было много в центральных районах страны. Здесь проходили первоначальную специальную подготовку командиры, зачисленные в кадры военной разведки.
Берзин приезжал туда, знакомился с учебным процессом, проверял, хорошо ли слушатели усваивали специальные дисциплины. А таких дисциплин, несмотря на сжатые сроки обучения, было достаточно.
Во время встречи сказал:
– После окончания курсов вернешься в Москву. В управлении не появляйся. Незачем лишний раз мозолить глаза. Когда будет нужно, вызову. А пока отдыхай. Учти, что потом будет не до отдыха.
И вот сегодня утром посыльный принес записку. Встреча в Управлении в 12 часов, костюм штатский.
В переулке Сухоруков еще издали увидел трехэтажный дом, окрашенный в шоколадный цвет. Здание очень нравилось ему. Подумал: кто до революции жил здесь, где сейчас владелец дома, и, если жив, представляет ли, какое учреждение сейчас занимает его? Два раза прошел мимо здания, с которым теперь связана его судьба на всю жизнь.
Войдя в подъезд, предъявил удостоверение молодому командиру у барьера. Рядом с ним стоял мужчина в сером, отлично сшитом костюме явно заграничного покроя. Светлые волосы, зачесанные назад, и внимательно смотревшие на него глаза показались знакомыми. Напрягая память, вспомнил, что видел его один раз на восточном отделении вместе с представителем Управления Звонаревым, читавшим курс агентурной разведки. Тогда он сидел в стороне, молча слушал лекцию и внимательно приглядывался к слушателям.
– Здравствуйте, Василий Тимофеевич. Рад видеть Вас в Управлении. Ян Карлович уже ждет.
Незнакомец говорил с легким акцентом. Чувствовалось, что русский язык для него не родной. Рукопожатие было крепким, при этом он слегка улыбнулся, и лицо сразу стало мягче, утратив то суховатое выражение, которое было вначале.
Молча поднялись на второй этаж и прошли по коридору в приемную. Секретарь, Наташа Звонарева, радушно поздоровалась с его спутником. Очевидно, он часто бывал в Управлении и его здесь хорошо знали. На Сухорукова посмотрела внимательно, вежливо ответила на его приветствие и показала глазами на дверь кабинета начальника Управления, в котором он уже однажды был перед окончанием курса Академии. Тогда в этом кабинете и решилась его судьба. Кадровый военный, комиссар гражданской войны сменил профессию, став военным разведчиком.
С того времени почти ничего не изменилось в просторном кабинете. Тот же большой письменный стол с папками документов и стаканом, из которого высовывались остро отточенные цветные карандаши. С правой стороны столик с двумя телефонами: городским и местным. Массивный сейф, выпущенный немецкой фирмой в начале века для какой-нибудь солидной банковской конторы, на массивных львиных лапах, с циферблатом цифрового замка, и стратегическая карта, занимавшая всю стену. Те же мягкие кресла, в которые Берзин всегда усаживал посетителей во время разговора. Прибавился только еще один книжный шкаф, за стеклами которого стояли различные справочные издания, выпущенные военным ведомством и необходимые начальнику Управления для повседневной работы.
– Здравствуй, Василий! Слышал о твоих успехах. Курс ты окончил хорошо. Хотя подготовка и была короткой, на более длительную сейчас, к сожалению, нет времени, она может пригодиться в твоей новой работе. А теперь само задание.
Он вышел из-за стола, подошел к стене и отдернул штору. За шторой висела крупномасштабная карта Дальнего Востока: Забайкалье, Приморье, Маньчжурия с Ляодунским полуостровом, в южной точке которого была военно-морская база. Железные и шоссейные дороги, реки, горные хребты и долины. Отлично выполненная карта давала полное представление об этом огромном крае. Пользуясь остро отточенным карандашом как указкой, Берзин показал большой район южной Маньчжурии.
– Вот поле твоей деятельности, Василий. Мукден, Южно-Маньчжурская железная дорога, полуостров с Порт-Артуром и Дальним, Квантунская армия. Армия небольшая, но отборная, лучшие офицерские кадры японской армии, причем, учти, самые реакционные. Так что возможность провокаций против китайских войск не исключается. Это для тебя враг номер один. И враг номер два – англичане, точнее, «Сикрет Интелинженс Сервис». Не удивляйся. У Англии в Китае огромные интересы во всех сферах, и английская разведка активно действует во всех районах этой страны, в том числе и в Маньчжурии. При этом надо учитывать, что Англия и Япония долгие годы были союзниками и вместе воевали против Германии. Контакты между японской и английской разведками в прошлом были, сохранились они, возможно, и сейчас, особенно в районе, примыкающем к нашим дальневосточным границам и имеющем такую силу, как белая эмиграция, готовую служить тому или другому хозяину, а может быть, и обоим сразу.
– Нужно создать в этом стратегически важном районе мощную разведывательную сеть, – продолжал Берзин. – И не для текущей разведывательной работы, для этого достаточно и имеющейся агентуры, а с перспективой на будущее. Для дальнейшей агрессивной политики японской военщине нужен плацдарм на материке, и если этим плацдармом станет Маньчжурия, то японские войска могут появиться и у наших дальневосточных границ. А это огромная угроза, и вот именно тогда и вступит в действие разведывательная сеть в южной Маньчжурии. Так что твоя работа по ее созданию – с перспективой на будущее. Вот, пожалуй, основные указания. И еще одно: опыта разведывательной работы за рубежом у тебя нет, и, чтобы уменьшить возможность провала, придется воспользоваться дипломатической «крышей». Поедешь в Мукден под видом вице-консула. Дипломатические обязанности у тебя будут необременительные, так что хватит времени для основной работы. Внимательно изучи все материалы по Японии и Маньчжурии, которые имеются в управлении, и познакомься с Салнынем. Он недавно вернулся из Маньчжурии и может рассказать много интересного о положении в этом районе.
– А белогвардейская эмиграция в Маньчжурии?
– Это не твоя забота, Василий. Белогвардейскими организациями и в Харбине, и в Мукдене будут заниматься другие люди. У тебя своя работа, и работа долгая. Так что на скорое возвращение не рассчитывай. Удачи тебе, Василий. Встретимся после задания.
Сухоруков впервые услышал эту фразу, которой начальник управления провожал своих разведчиков, отправлявшихся за рубеж. Позднее, через несколько лет, работая после командировки в Китай рядом с Берзиным, он не раз слышал эту фразу, когда при нем другие разведчики уходили за кордон и в те же самые районы, где работал и он. И сейчас, и потом его всегда волновала та вера в своих людей, в благополучный исход разведывательной операции, которую Берзин вкладывал в эту скупую прощальную фразу.
Поднялись, пожали друг другу руки. Берзин улыбнулся, посмотрел в глаза новому разведчику, и тот молча вышел из кабинета.
Документы
Из приказа Реввоенсовета по личному составу № 268 от 4 сентября 1924 года:
«Назначается:
окончивший Военную Академию в 1922 году Сухоруков Василий Тимофеевич в распоряжение Разведывательного управления».
Из приказа Реввоенсовета по личному составу № 485 от 18 декабря 1924 года:
«Увольняется в бессрочный отпуск за откомандированием вне военного ведомства состоящий в распоряжении Разведывательного управления Сухоруков Василий Тимофеевич».
Из беседы автора с полковником Сухоруковым в 1973 году:
– Василий Тимофеевич, как Вы отнеслись к тому, что для успешной разведывательной работы в Маньчжурии Вам предоставили дипломатическую «крышу»?
– Отношение к этому было нормальным. Мы хорошо знали, что многие иностранные дипломаты, аккредитованные в нашей стране, ведут разведывательную работу. Некоторые консулы и вице-консулы западных стран в наших крупнейших городах были резидентами своих разведок. Дипломатические паспорта предохраняли их от неприятностей, но ОГПУ уделяло им самое пристальное внимание. И если послы иностранных государств с первых дней советской власти начали заниматься организацией заговоров против нашей республики и вести разведывательную работу, то мы имели полное моральное право использовать для наших разведчиков дипломатическую «крышу».
