Здесь что ни слово, то вранье. «Курск», как известно, ни на какую «охоту» не шел, он занимался чисто учебными делами.
А вот замечание о моральном облике офицеров российского ВМФ, о том, что больше всего запомнилось журналистам «Комсомольской правды» на Северном флоте: «Вместе с нами в самолете летел морской офицер, капитан 2-го ранга. В дупель пьяный…»
Что тут скажешь? Если даже и встретился в командировке один не слишком трезвый офицер, почему в такое время нужно писать именно о нем, тем более что вокруг сотни и сотни трезвых?
Уже тогда, когда, казалось бы, все сенсации были исчерпаны, за «курскую» тему взялась газета «Версия». Опоздали на старте, а потому пришлось догонять остальных. Журналисты «Версия» дошли до того, что сами начали выдумывать несуществующие предсмертные записки и щедро поливать грязью павших на боевом посту подводников, сочиняя небылицы о бунте, якобы имевшем место в 9-м отсеке. Чего, кроме презрения, могут заслуживать эти «рыцари пера»?
Со специфической журналистской этикой мне пришлось столкнуться и во время работы над этой книгой. Однажды в течение нескольких вечеров подряд у меня дома беспрерывно звонил телефон. Звонили из Англии, Италии, Германии — представители средств массовой информации. Одни просили продать им право на выпуск книги о «Курске», другие выторговывали для себя какую-нибудь сногсшибательную сенсацию. Чтобы не упустить ничего, сразу же подключали к телефону магнитофоны. Каюсь, но всякий раз приходилось грубо прекращать разговор и с первыми, и со вторыми. Уже позднее я узнал, что, оказывается, мой домашний телефон продавал, в прямом смысле этого слова, всем заинтересованным лицам мой же коллега военный журналист (слава богу, теперь уже бывший).
При общении с членами семей экипажа «Курска» мне всякий раз приходилось оговариваться, что я не просто журналист, а кадровый офицер, капитан 1-го ранга и писатель. Только после этого люди становились более менее откровенными. И такое отношение к представители «четвертой власти» не было случайностью. Не раз мне приходилось слышать об ушлых журналистах, воровавших семейные фотографии, обманывавших матерей и жен погибших. А чего стоит рассказ о неком операторе, пытавшемся запечатлеть крупным планом, как делают укол потерявшей сознание женщине. Слава богу, что нашлись около настоящие мужики и оттащили подлеца. А репортеры, что подстерегали на Мурманском вокзале приезжающие семьи и лезли к женам подводников с расспросами о том, любили ли они своих мужей и жалко ли им их теперь!
Удивительно, но, по отзывам тех же членов семей погибших подводников, иностранные журналисты еще соблюдали какие-то нормы приличия. Что же касается наших, то это был полный беспредел: домыслы, сплетни, передергивание фактов и откровенная ложь. А потому неудивительно, что, когда после одного из брифингов к командующему Северным флотом адмиралу Попову подскочили представители НТВ с жалобой, что их не пускают в море на боевых кораблях, адмирал ответил им с моряцкой прямотой:
— А вы бы пустили в свой дом врага? Нет? Вот и я не пускаю!
Да что НТВ, если представители государственных телеканалов, работая в море на кораблях, нет-нет да и выдавали в эфир сплетни и слухи, порочащие моряков-североморцев.
Были, разумеется, и порядочные, честные журналисты, но их голоса, к сожалению, практически тонули в потоке информационной истерии.
Однако было бы наивным думать, что все наскоки на флот, прямые оскорбления военных моряков — дело случайное, вызванное перехлестнувшими через край эмоциями. Это как раз можно было бы понять. Увы, на самом деле все гораздо серьезней. Передо мной стенограмма передачи радиостанции «Немецкая волна». У микрофона ведущий Никита Жолквер:
— Гость нашей программы — капитан первого ранга запаса, эксперт экологического объединения «Беллуна», член совета директоров коалиции «Экология и права человека» Александр Никитин. Об истинных причинах катастрофы подводной лодки «Курск» мы едва ли узнаем раньше, чем эта подводная лодка будет поднята на поверхность, а произойдет это, если вообще произойдет, не раньше следующего года. Но, наверное, уже сейчас можно говорить о последствиях, о выводах, которые необходимо сделать из этой катастрофы.
Никитин: Должен быть рассмотрен состав Вооруженных Сил и, в частности, ВМФ. Какой ВМФ России необходим? Сколько Россия может содержать экипажей? Каковы средства обеспечения для этих кораблей нужны? Сколько Россия может платить за этот военно-морской флот? И для каких целей этот ВМФ? Надо определиться и, определившись, надо четко создать структуру, которая необходима сейчас для ВМФ. Прежде всего, исходя из экономических условий, из экономического состояния государства, это первое.
Второе, что надо сделать президенту и правительству, — это провести очень серьезную работу, открыть глаза и посмотреть, кто стоит у руководства Вооруженными Силами, у руководства военно-морскими силами. Оттуда надо убрать людей, которые считают, что главное для них — это карьера, «кресло», а не то дело, которое им поручено.
Жолквер: Военный бюджет России, насколько я знаю, составляет примерно четверть от военного бюджета ФРГ, у которой флот очень небольшой, но если поделить, получается, что у России должен быть флот в четыре раза меньше, чем у Германии. Что же останется от величия морской державы, если у нее будет такой маленький флот?
Никитин: Тут, я думаю, надо разделять цели. То ли цель — сохранить величие или призрак этого величия, то ли на самом деле — создать или сохранить хотя бы небольшой, но дееспособный, боеспособный флот. Если нам нужен «мыльный пузырь», то тогда, конечно, нам нужно величие. Но это становится опасным для самой же России. Россия получает взамен этого величия катастрофы, она получает отходы, она получает опасность, которую сама себе создает.
Жолквер: Если я вас правильно понял, Россия должна, чтобы безопасно содержать флот, отказаться от идеи великой морской державы?
Никитин: В том смысле, в котором СССР был великой морской державой. Сейчас уже всем понятно, что Россия не является такой великой морской державой. Величие морской державы, может быть, определяется другими качествами: количеством морей, которые омывают страну, или количеством торгового флота, или количеством гражданского флота. Я не думаю, что великая морская держава — это количество военных, атомных кораблей. Если бы в России было больше торговых, рыболовных, транспортных кораблей, то это бы определяло величие этой державы.
Цель этого пространного диалога предельно ясна: гибель «Курска» показала, по мнению его участников, всему миру, что России противопоказано иметь большой военный флот вообще и атомный, в частности. Ей даже примерно установлена квота — четверть от немецких ВМС. Впрочем, флот нам, возможно, и позволят иметь, но только гражданский. В виде эталона предлагают некие «великие морские державы» с огромными торговыми флотами. Хотелось бы знать, кого именно? Видимо, Панаму и Либерию, ведь именно их торговые флоты сегодня крупнейшие в мире. Очень уж хочется господину Никитину, чтобы список этих «великих морских держав» пополнила и Россия. И как здесь не вспомнить события дней не столь отдаленных, когда «великая морская держава» Панама была в течение нескольких часов захвачена американской армией, а ее законный президент изловлен и посажен в американскую тюрьму. Уж не эту ли перспективу предлагают и нам?
И как здесь не вспомнить Петра Великого с его крылатой фразой о том, что то государство, которое только армию имеет, — одну руку имеет, а то, что и флот имеет, — обе руки имеет! И императора Александра III, сказавшего, что у России есть только два надежных союзника: ее армия и флот! В обоих случаях, разумеется, речь шла, прежде всего, о военно-морском флоте.
А потому, думая о судьбе своей Родины, при всем моем уважении к эрудиции отставного капитана 1-го ранга Никитина, я бы не торопился выполнять его рекомендации.
А потому, думается мне, несмотря на все нанесенные обиды и глумление, оскорбления и ложь со стороны и открытых недругов, и тех, кто просто хочет заработать и погреть на чужой беде руки, несмотря на горечь и боль «Курска», нам, военным морякам, надо, как и прежде, верно и честно делать свое нелегкое моряцкое дело, свято помня при этом, что, покуда мы есть у России, ей, матушке, никогда не бывать однорукой!
Послесловие
Навечно в памяти
В Российских Вооруженных Силах есть старая традиция — заносить имена погибших героев в списки полков, кораблей, соединений. Так было еще во времена Кутузова и Нахимова, так происходит и ныне. В этом есть свой великий и сокровенный смысл: герои побуждают к подвигу тех, кто каждый день на вечерних поверках произносит их имена. Помните утверждение, что человек жив, пока о нем помнят? А значит, наши герои по-прежнему живы для нас. Это не просто память — это напоминание ныне живущим о том, что павшие стоят с нами в одном строю.
