Капитану Сильверу предстояло решить нелегкий вопрос. Командир Minotaur предупреждал его о возможности появления «Эмдена» на Кокосовых островах, но о том, что «Кенигсберг» обнаружен и заперт, Сильвер не знал и, естественно, предполагал, что, возможно, ему придется иметь дело с двумя противниками. Какое принять решение? Идти ли дальше или атаковать неприятеля? Раз неприятель обнаружен, надо «атаковать», но кого послать против врага?
Сам он не имел права оставить порученные его охране транспорты, а потому, казалось, наиболее правильным решением будет отправить Ibuki, как сильнейшего, но, с другой стороны, если два неприятельских крейсера попытаются напасть на транспорты, лучше оставить японский крейсер при них. Времени для размышлений капитану Сильверу понадобилось немного.
В 7 часов Sydney (капитан 1-го ранга Глоссоп) отделился полным ходом ушел.
На настойчивые ходатайства японского командира капитан Сильвер был вынужден не обращать внимания. Остающиеся крейсеры заняли прикрывающее транспорты положение, держась от них к югу.
Тем временем десантная партия «Эмдена» высадилась на берег, захватила станцию и разрушила аппараты, но до их прихода станция успела телеграфировать в Лондон и на три другие станции, соединенные с нею кабелями. Затем немцы взорвали мачту и разнесли вдребезги все радиоустройство. Эту работу они произвели весьма тщательно и толково, но с кабелями им не повезло. Не имея нужных инструментов, они успели только перерезать австралийский кабель, как на горизонте показался дым, и на «Эмдене» тревожно заревела сирена, отзывающая десант обратно.
Около 9.15 с «Эмдена» ясно рассмотрели быстро приближавшийся Sydney. Крейсер подходил настолько быстро, что капитан Мюллер решил бросить десант и скорее выйти в море, чтобы иметь место для маневрирования, рассчитывая дать бой, как он думал, одному из сравнительно слабых легких крейсеров Ост-Индской эскадры.
Выйдя из гавани, «Эмден» пошёл на север навстречу противнику[79]. Пройдя у Sydney под носом в расстоянии 50 кабельтов, «Эмден» повернул на N и лег на курс, параллельный ему. В 9.45 с 47 кабельтов «Эмден» открыл огонь, и неравный бой начался.
Утро было отличное — тихое и ясное, стрельба «Эмдена» с самого начала велась блестяще, и он быстро пристрелялся. Sydney, неправильно определив расстояние, все время давал перелеты. По свидетельству немцев, только на 12-м залпе получилось накрытие, и в «Эмдена» попал первый снаряд. Неприятельские 4-дюймовые снаряды сыпались градом вокруг Sydney, но на предельном расстоянии вреда они наносили мало, хотя удачным попаданием и был разбит один из постов управления огнем. Номинально имея лишь один узел преимущества в ходе, фактически Sydney имел четыре, и он мог держать любое расстояние.
Увеличив ход, капитан Глоссоп зашел в голову противника. Через 10 минут после начала боя «Эмден» повернул на 8 R вправо, как бы намереваясь пройти под кормой Sydney. В это время он получил много попаданий подряд. Дальномер был сбит, точность стрельбы заметно падала. Вскоре после поворота произошло повреждение рулевого привода, за борт полетели передняя труба и фок-мачта; огонь противника ослабевал. «Эмден» мог управляться только машинами.
Наши лиддитные снаряды причиняли страшные разрушения; взрывами их выбрасывало за борт орудийную прислугу, которой и без того не хватало из-за оставленного на берегу десанта. Тем не менее, невзирая на потери и часто вспыхивающие пожары, неприятель отчаянно продолжал бой.
На поворот «Эмдена» Sydney ответил поворотом вправо и несколько уменьшил ход, так что некоторое время суда вели бой на контркурсах. Но вскоре неприятель снова повернул на NW. К этому моменту пожар на нем принял угрожающие размеры. Скорость стрельбы была уже далеко не та, что в начале боя (10 выстрелов в минуту), и велась беспорядочно.
Капитан Глоссоп, не меняя курса и идя уменьшенным ходом, выждал, пока суда не сблизились до 27 кабельтов, и выпустил торпеду. Она не попала, и крейсер, повернув на 12 R вправо, увеличил ход до полного и пришел на прежнюю дистанцию.
«Эмден», у которого оба торпедных аппарата оказались выведены из строя, также повернул, и бой продолжался опять на параллельных курсах на дальней дистанции. Sydney держался несколько впереди. С начала боя прошло 40 минут.
«Эмден» жестоко пострадал — оба поста управления огнем были разрушены, две оставшиеся трубы сбиты, он имел множество пробоин и весь горел. В какой-то момент он настолько окутался дымом, что, казалось, исчез совершенно, но вскоре снова показался на курсе Ost.
Sydney, пройдя за это время значительно вперед, держался на этом же курсе до 10.30, пока «Эмден» неожиданно не повернул обратно на 16 R вправо. Капитан Глоссоп тоже быстро повернул, держа противника под обстрелом батареи левого борта на расстоянии 35 кабельтов.
Оба крейсера продолжали идти курсом приблизительно NW, как бы намереваясь обойти с разных сторон остров North Keeling, но уже через полчаса (11.20) стало очевидно, что противник тонет и намеревается выброситься на берег.
Sydney немедленно дал полный ход, желая отрезать его от острова, но было поздно. «Эмден» успел привести свое намерение в исполнение и выскочил на риф южного берега. Час сорок минут доблестный крейсер вел неравный бой; теперь участь его была решена. Sydney бросился в погоню за Buresk, уходившем в северном направлении. Он быстро его нагнал, но захватить не мог, так как немцы, хотя и спустили флаг, тем не менее открыли забортные кингстоны и так их испортили, что о сохранении парохода на плаву не приходилось и думать. Сняв экипаж и пленных с потопленных ранее пароходов, Sydney к 16 часам вернулся к «Эмдену».
Флаг на нем все еще развевался, на повторные предложения сдачи ответа не последовало, и капитану Глоссопу не оставалось ничего другого, как снова открыть огонь. Предстояло никому не нужное избиение. Только после второго залпа, разорвавшего несчастный корабль пополам, на нем подняли белый флаг и послали на марс человека спустить стеньговый флаг.
Как ни ужасно было положение беззащитного, разбитого противника, Sydney не мог оказать ему помощи — требовалось спешить на Кокосовые острова, чтобы успеть захватить десант.
По пути ему все-таки пришлось остановиться, чтобы поднять все еще державшихся на воде людей, во время боя выброшенных взрывом за борт. Из-за этой задержки он вошел в гавань лишь с наступлением темноты и упустил десант, который, захватив яхту Ayesha, успел выйти в море и скрыться в сумерках наступающего вечера.
Пострадав очень мало и потеряв убитыми четырех и ранеными двенадцать человек, Sydney немедленно поспешил на помощь к «Эмдену». Крейсер был разбит совершенно, работу по спасению экипажа очень затруднял сильный прибой.
Пленных оказалось много, и, прежде чем посадить их в шлюпки, с них взяли слово, что «находясь на Sydney, они не будут делать никаких попыток повредить что-либо на крейсере, а также будут беспрекословно подчиняться судовым порядкам».
Затем работа началась и закончилась в 5 часов утра, после чего Sydney обошел остров и взял на борт еще двадцать немцев, которым удалось каким-то способом добраться до берега. Только утром 11 ноября, закончив спасение экипажа «Эмдена», Sydney смог идти дальше на присоединение к конвою в Коломбо. Капитан 2-го ранга Мюллер был спасен, не ранен и установил свои потери: семь офицеров, сто восемь матросов. На Sydney в числе пленных находилось: одиннадцать офицеров, девять кондукторов и сто девяносто один матрос, из которых три офицера и пятьдесят три матроса были ранены. При скученности команд раненым не удалось оказать должной помощи, четверо из них вскоре умерли.
Положение улучшилось с подходом EmpressofRussia, встретившего Sydney 12 ноября, на который передали всех пленных, кроме самых тяжелораненых. Так закончилась деятельность «Эмдена», воскресившего в памяти подвиги старинных французских приватиров. Капитан Мюллер заслужил славу не только мужественного и исключительно умелого командира, своими действиями нанесшего врагу громадный вред, но также и уважение противника за ту гуманность, с которой он всегда действовал.
Конец деятельности «Эмдена» оказался настолько важен, что даже на время заслонил собой другой, гораздо более важный успех — падение Циндао.
Операции против германской базы в Тихом океане заняли около двух месяцев, в то время как для завладения Порт-Артуром после начала его плотной блокады потребовалось в свое время восемь месяцев.
