людям возрождать монастырь не для того, чтобы они обрели свою святыню, а чтобы у Вас появилась личная вотчина, где вся жизнь строилась бы только в соответствии с Вашими настроениями и пожеланиями, где Ваш личный авторитет был бы выше авторитета самой Церкви».
Далее в обращении идут, мягко говоря, не соответствующие действительности упреки, будто я возмечтал «обзавестить ручным игуменом», что «известные писатели готовы послужить авторитету любого писателя», что я иду против решения всех депутатов муниципального собрания, поддержавших решение об установке памятников Церетели. Безусловно, Лыкошин и Ганичев не могли выдумать сами неправдоподобные выпады в мой адрес, приведенные ими небылицы предоставил Мартышин. Это он распространял по району слухи о том, что я хочу превратить монастырь в свою вотчину, а его уважаемого игумена сделать ручным. Я не раз говорил своему оппоненту-выдумщику, что это не так. Но он продолжал лгать, исходя из того, что игумен всегда прав, и если он поддерживает, например, проект Церетели, то и я должен его поддержать, а ежели я выражаю свое несогласие с позицией игумена в отношении установки церетелевских скульптур, то, значит, хочу сломать его и сделать ручным.
То, что источником вымыслов и доносов стал Мартышин, свидетельствует и другой факт из другого обращения, которое подписал ярославский архиепископ Кирилл. В его заявлении в поддержку установки памятников Церетели зашла речь о том, что противниками данной акции являются приверженцы старообрядческой церкви. А раз, мол, так, то пусть они и критикуют свое духовенство. Кроме Мартышина, бывшего моего друга и помощника по работе в парламенте, никто не знал, что я был крещен в старообрядческой церкви. Более того, когда Мартышин привез мою жену крестить в одну из никонианских церквей Ростова Великого, то она дала согласие. Не возражал и я. Помешал крещению тот факт, что священник потребовал от моей жены раздеться до наготы в храме в присутствии не только самого Мартышина, но и многочисленных посетителей. Тогда моя жена была настолько подавлена и унижена, что отказалась от крещения, и смогла это сделать лишь спустя время у моего духовника – у старообрядческого батюшки в Костроме. Если Мартышин разгласил нашу семейную тайну для того, чтобы среди лживых аргументов был хоть один правдивый, и чтобы он повлиял на дискуссию, то он прогадал, так как выглядел обычным стукачом, провокатором типа попа Гапона.
По крайней мере, Василий Белов, прочтя все эти обращения и заявления, написал мне, дав всем подписантам неприятную характеристику: «Все подписанты с потрохами куплены церетелевцами».
Я долго не мог взять в толк, почему Белов посчитал подписантов купленными? И каким образом он догадался о «продажности» тех, кто ни сном, ни духом не знал о подоплеке конфликта в Борисоглебе, а взялся судить депутата. Но, спустя время, правда Белова вскрылась. Популярный актер Василий Лановой, посетивший одно из мероприятий партии «Справедливая Россия», сказал мне, что не подписывал никакого письма против меня, а ежели что и подписывал, то по телефонному звонку от Ганичева. Выходит, ему набрехали с три короба, а он, не разобравшись, поверив на слово знакомому писателю-чиновнику, дал добро на подпись. Но вот ставил ли он самолично эту подпись, он так и не вспомнил.
Еще комичнее выглядела позиция председателя движения «Россия Православная» А. Буркина. Не прошло и двух месяцев после опубликования в прессе скандального обращения Ганичева-Лыкошина-Буркина, как он вручил мне, депутату, стремящемуся якобы из монастыря сделать личную вотчину, медаль «За жертвенное служение». Я спрашиваю Буркина, а как же быть с его подписью под обращением, в котором я подвергнут критике за разрушение центра православной жизни в Борисоглебе?! Он удивился, а затем возмутился… Про то, как я восстанавливаю храмы и монастыри на Ярославской земле он хорошо знает, а вот про «личную вотчину» слышит впервые. Подписывал ли то обращение – он не вспомнил. А когда я показал ему копии статей и обращений, под которыми стоят подписи Белова и Распутина, Брюсовой и Пашкина, то председатель движения «Россия Православная» стал ругаться… Его гнев был вызван не тем, что он не в курсе той дискуссии вокруг памятников Церетели, а тем, что он по велению Ганичева был записан в противники великих русских писателей. «Да я и в мыслях не могу допустить, чтобы когда-нибудь мог возразить Белову и Распутину, – признался он. – Я верю их слову, поддерживаю их деятельность».
Вслед за одним орденом Александр Буркин наградил меня потом еще двумя медалями «Защитник Отечества» и «Андреевская». Я рад был, что недоразумение с подписью замечательного русского подвижника завершилось таким необычным образом. К тому же он мудро вставил на удостоверение к медали «Защитник Отечества» великие слова святого князя Александра Невского: «Не в силе Бог, а в правде».
Видимо, журналисты областной газеты «Золотое кольцо» тоже придерживались завещания князя, потому опубликовали ряд статей в поддержку как моей позиции, так и позиции Белова и Распутина. Одна из них называлась «Почкуются колоссы от Церетели». Ее, впрочем как и другие, я выслал Василию Белову. Отзыв был восторженный.
Текст этой публикации принадлежит Дмитрию Тучкову. Привожу его полностью:
«Идея установить у стен монастыря в поселке Борисоглебский скульптуры инока Пересвета и преподобного Иринарха Затворника работы Зураба Церетели воплощается постепенно в жизнь.
Недавно Ярославская епархия выступила с заявлением в поддержку этой идеи. Дискуссию по поводу целесообразности установки памятников назвали в нем непродуктивной и, по сути, вредной для русского национального самосознания. Смелое заявление, ведь никто не подвергает сомнению духовный подвиг инока Пересвета и Иринарха Затворника. Эти подвижники воздвигли себе нерукотворные памятники силой своего духа, и русский народ будет почитать их вечно. Речь идет лишь о нецелесообразности установки огромных церетелевских скульптур у стен древнего православного монастыря, нуждающегося в срочной реставрации. Напрасно представители епархии переводят дискуссию в религиозную плоскость, говоря, что противники установки памятников не принадлежат к числу верных чад Русской православной церкви, а являются приверженцами одного из старообрядческих согласий. Мол, пусть они критикуют свое духовенство, а не духовенство Московского патриархата. В обращении не называются конкретные фамилии, организаторы дискуссии названы некоторыми официальными лицами и определенными кругами общественности. Если великие русские писатели Валентин Распутин и Василий Белов, сделавшие немало как раз для формирования национального самосознания, – это определенные круги общественности, то тут даже сказать нечего.
А некоторые официальные лица, – это, надо полагать, депутат Государственной Думы, писатель-эколог Анатолий Грешневиков, которого в народе называют подвижником и защитником.
Неизвестно, кто писал это самое заявление Ярославской епархии, но явно не все священники подпишутся под ним. Многим не пришлась по душе идея установки у стен монастыря церетелевских колоссов.
