И Фигнер была права... Когда-то они были невозможно далеки от Нечаева, но теперь они к нему столь же невозможно приблизились. Они ведь уже выполняли программу «Катехизиса». Как он мечтал, они создали организацию террора, основанную на тотальном подчинении. Как он и призывал, научились беспощадно убивать невинных вместе с виновными — убеждать динамитом врагов революции, как он учил — проникали «во все учреждения и даже в Зимний дворец».
И впоследствии, после убийства царя, на процессе народовольцев, когда прокурор заговорил о царской крови, о невинных людях, ставших жертвой взрыва, раздался оглушительный нарочитый хохот Желябова. И прокурор сказал фразу, которую будет повторять вся Россия: «Когда люди плачут, Желябовы смеются».
Нечаевская мораль: «чем хуже жизнь народная, тем лучше для дела революции» — уже давно стала их моралью. Недаром их сейчас так пугали преобразования Лорис-Меликова и они так спешили убить царя.
Вот так в январе — месяце смерти автора «Бесов» — победил герой его романа. И эпиграф к роману «Бесы» — о бесах, переселившихся в свиней и сгинувших в пучине, читался теперь как насмешка.
Все вышло наоборот. Бесы завладели молодыми людьми. И впереди маячила большевистская революция.
«БЕСЫ» ДИРИЖИРУЮТ СМЕРТЬЮ СВОЕГО СОЗДАТЕЛЯ
Утром 25 января в окне сырной лавки на Малой Садовой стояла икона с изображением Георгия Победоносца и лампадкой. Но окно рядом, где находилось жилое помещение хозяев лавки, было прочно занавешено.
Это было торжественное утро. Народовольцы начинали подкоп под улицу, чтобы взорвать царя. Рыть решили из жилого помещения новых хозяев лавки. Сняли деревянную обшивку со стены. Открылась кирпичная, цементированная стена, которую надлежало пробивать. Взяли ломы. Первые удары нанесли признанные силачи: Андрей Желябов, Семен Богданович и пришедший на подмогу Александр Баранников.
Поработав ломом в магазине, Баранников отправился в гости к другому народовольцу Фриденсону. Тут его и ждала погибель. Фриденсон накануне был арестован, и в его квартире была устроена засада. Войдя в квартиру Фриденсона, Баранников попался в эту засаду.
Установив личность Баранникова, полиция после полуночи устроила обыск в его комнате — за стеной квартиры Достоевского. После чего и в комнате Баранникова была устроена полицейская засада.
Достоевский обычно не спал после полуночи — он был ночной человек. Слышимость в дешевом жилье была большая, так что шум за стеной писатель не мог не слышать.
Именно во время этого обыска за стеной у Достоевского и случился разрыв легочной артерии — у писателя пошла кровь.
На следующее утро 26-ого у Достоевского было улучшение.
Но в полицейскую западню, устроенную за стеной Достоевского, попадается жертва — это пришедший к Баранникову народоволец Колодкевич. Остался протокол о его шумном задержании, и там проставлен час задержания — 4 часа по полудни.
Именно в это время — в 4 часа у Достоевского начинается второе сильное кровотечение, которое станет началом конца писателя.
В своей книге «Последний год Достоевского» И. Волгин доказал «два странных озадачивающих совпадения»: первые признаки предсмертной болезни появляются у Достоевского в часы обыска в квартире Баранникова, и решительный приступ болезни настигает его буквально тотчас после задержания народовольца Николая Колодкевича...
Возможно, эти обыски и арест молодого народовольца напомнили Достоевскому его молодость. И у впечатлительнейшего, больного писателя началось это кровотечение.
Но есть и другая версия.
СЮЖЕТ ДЛЯ ПОВЕСТИ
Задумавший роман о террористе, Достоевский отлично знал о своем соседе.
И познакомился он с народовольцами до появления у него за стеной Баранникова...
В архиве «Народной воли» остался вид на жительство, выданный полицией другому члену Великого И.К. Александре Павловне Корба. И там указано, что в ноябре 1879 года Корба была прописана... в доме 5/2 по Кузнечному переулку. Красавица народоволка оказалась прописанной... в доме Достоевского! Террористка поселилась в доме Достоевского за год до Баранникова.
Возможно, именно через нее — Корбу, которая когда-то писала ему письмо, Достоевский знакомится уже тогда — в 1879 году с народовольцами.
В этом не было ничего необычного. Как мы уже писали, народовольцы поддерживали дружеские отношения с некоторыми либеральными литераторами.
Но могли ли поддерживать отношения молодые радикалы с автором «Бесов»?
Ненавидя его роман «Бесы», революционная молодежь, тем не менее, всегда с огромным доверием относилась к Достоевскому. Именно поэтому к нему писала народница и будущая террористка Корба. Несмотря на «Бесов», радикальная молодежь воспринимала Достоевского как бывшего революционера и каторжника, защитника униженных и оскорбленных. И не случайно во время похорон Достоевского они попытались нести за его гробом кандалы, тотчас отобранные полицией.
Но мог ли общаться с молодыми безумцами сам автор «Бесов»?
Достоевский, едва не заплативший жизнью за свои убеждения, понимал всю трагичность этих молодых людей: «Жертвовать собою и всем для правды — вот национальная черта поколения. Благослови его Бог и пошли ему понимание ПРАВДЫ. Ибо весь вопрос в том и состоит, что считать за правду», — писал он. И боролся с ними за них самих — «за верное понимание правды». Именно поэтому он написал роман «Бесы», который они возненавидели. ...Именно поэтому он решился сейчас писать продолжение романа «Братья Карамазовы», где судьба Алеши Карамазова — героя, которого они полюбили, должна была открыть им «что считать за правду».
И как нужно ему было теперь личное знакомство с героями будущей книги!
Так что знакомство молодых радикалов с писателем, решившим писать о них, вполне вероятно.
Возможно, именно поэтому Баранников снял квартиру в доме Достоевского...
Красавец Баранников, идеалист, ставший террористом, участвовавший добровольцем в борьбе Черногории против турок (борьбе, которую Достоевский считал святой) — как он должен был быть интересен писателю...
И, познакомившись с народовольцами, возможно, Достоевский случайно и узнает о готовящемся взрыве в Зимнем дворце...
Если так, то перестает быть загадочным разговор с Сувориным. Процитируем его вновь:
«Представьте себе, что мы с вами стоим у окон магазина Дациаро... Около нас стоит человек, который притворяется, что смотрит... Вдруг поспешно подходит к нему другой человек и говорит: «Сейчас Зимний дворец будет взорван. Я завел машину». Как бы мы с вами поступили? Пошли ли бы мы в Зимний дворец предупредить?.. — И сам отвечает. — Я не пошел бы».
И объясняет: «Мне бы либералы не простили. Они измучили бы меня, довели бы до отчаянья».
Как жалка, надуманна эта причина для бунтаря Достоевского, всю жизнь плывшего против течения, не устававшего воевать с либералами, «служившего только Христу». Конечно же, причина совсем иная, которую он высказать не смеет: он, переживший ожидание смерти на эшафоте, не может отправить на этот эшафот доверившихся ему молодых людей...
Об этом он мучительно думает, разговаривая с Сувориным, и потому тотчас сообщает, что решил написать роман об Алеше Карамазове — террористе.
И возможно, Достоевский хранил в кабинете какую-то литературу народовольцев, готовясь использовать ее для романа.
Ночной обыск за стеной в квартире Баранникова заставил его поспешно все уничтожить. Оттого ему пришлось отодвигать нечто тяжелое, и оттого разорвалась артерия. И последующий арест Колодкевича окончательно потряс вчерашнего арестанта-петрашевца (с которого, кстати, формально не был снят надзор полиции). Возможность разоблачения связи с террористами означало новое и окончательное крушение. Опасность, многократно усиленная его вечно воспаленным, безумным воображением... И началось «решительное кровотечение»...
Страх! Достоевский, прячущий подпольную литературу! Сегодняшнему читателю это может показатся почти смешным. ...Но читателю завтрашнему, возможно, это покажется уже весьма серьезным.
Но все это — игра воображения. Впрочем, известные нам события и так достаточно мистичны: «Бесы» за стеной дирижировали смертью своего создателя... И смерть Достоевского была прологом к роковому повороту русской Истории.
ТАЙНА НАРОДОВОЛЬЦЕВ — ТАЙНА ПОЛИЦИИ?
Во время пугающе успешной деятельности Исполнительного Комитета современники постоянно задавали себе один вопрос — почему их до сих пор не поймали? Как вспоминала Вера Фигнер, реально Исполнительный Комитет располагал 24 членами плюс 500 постоянно действующих членов партии.
