принимали идей стратегической бомбардировки и не пытались овладеть ее основами, но пилоты советских истребителей и бомбардировщиков блестяще поддерживали наземные операции на линии фронта, где сперва бросили люфтваффе вызов, а к концу 1943 года перехватили господство в небе
1.
Оба командующих советской авиацией, в отличие от их политических начальников-политиков, стремились сотрудничать с американцами. В телеграмме, отправленной той ночью в Вашингтон, Дин давал рекомендации генералам Арнолду и Спаатсу: “Мы договорились, что вашим представителям следует прибыть как можно скорее, им разрешено прилететь прямо из Соединенного Королевства в Москву”. Мяч был на стороне американцев. Настал черед 53-летнего генерал Карла Эндрю Спаатса, который в то время принимал командование Стратегическими ВВС США в Европе: в состав этих сил входили 8-я воздушная армия в Великобритании, которой он командовал прежде, и 15-я воздушная армия в Италии. Обеим предстояло принять участие в челночных бомбардировках, – конечно, если на территории Советского Союза появятся авиабазы. Спаатсу не нужно было ни о чем напоминать. Шестого февраля, на следующий день после встречи Дина с командующими советской авиацией, Спаатс назначил полковника Джона Гриффита руководителем проекта челночных бомбардировок, присвоив самому проекту кодовое название “Бейсбол” – американцы готовились сыграть в любимую игру. Пользуясь этой аналогией, можно сказать, что американцы будут играть и зарабатывать раны (очки), а Советы предоставят спортивные базы2.
Но нужно было поторопиться, чтобы успеть подготовить базы до высадки союзников в Европе. Это была сложнейшая задача: нужно было разработать план, сформировать новые подразделения ВВС для управления базами, доставки сотен людей и сотен тысяч тонн оборудования, материально-технических средств и боеприпасов вглубь советской территории. Дину и американским летчикам предстояло бежать наперегонки со временем. Пути к базам превращались в гонку с препятствиями, которые создавали Советы. И никто не мог сказать, поспеет ли американская команда вовремя.
* * *
Майор Элберт Лепавски из Чикаго, градостроитель и бывший университетский профессор, назначенный в группу планирования новой операции, с помощью бейсбольной терминологии прекрасно сформулировал общие цели. Всю суть “игры” он сводил к тому, чтобы показать “хозяевам поля” то, как хорошо играет команда “гостей”. Нужно было бросить вызов “хозяевам”, а для этого “гости” должны будут сыграть на всех полях. Лепавски имел в виду, что следовало устроить американские базы не только в западной части СССР, но и на Дальнем Востоке – и использовать их для вторжения на Японские острова.
Но до этого было еще далеко. Ближайшая цель челночных операций состояла в том, чтобы помочь американской авиации разгромить люфтваффе, что было частью подготовки к высадке союзников в Европе. И главными целями стали немецкие аэродромы, авиазаводы и нефтеперегонные заводы, расположенные в Восточной Европе и снабжавшие самолеты дефицитным топливом. Во вторую очередь требовалось отвлечь люфтваффе от Западной Европы, открыв новый фронт на востоке, что было непросто: советская стратегическая авиация еще только зарождалась, а советское командование до сих пор не верило в выгоды стратегических бомбардировок3.
Казалось, полковник Джон Гриффит, новый командующий челночными бомбардировками, идеально подходил для проекта, связанного с Советским Союзом. Уроженец Сиэтла, он стал летчиком-асом за годы службы в британских экспедиционных войсках во время Первой мировой войны. Служил в Королевском летном корпусе, в разгар большевистской революции и гражданской войны принимал участие в интервенции на Русский Север. В то время он сражался против большевиков – теперь его попросили выступить на их стороне. Если оставить в стороне его политические симпатии и антипатии, Гриффит прежде всего и важнее всего был эффективнейшим военным специалистом. За 10 дней после назначения он привлек свой штаб и разработал подробный план начала челночных бомбардировок. План предусматривал четыре миссии в месяц, в каждой задействовалось 200 американских бомбардировщиков.
К 28 февраля, после недельного перелета через Каир и Тегеран, Гриффит уже был в Москве и обсуждал детали операции с Алексеем Никитиным. Дин, сопроводивший Гриффита в кабинет Никитина, попросил разместить аэродромы ближе к центру линии фронта и как можно дальше на запад: чем меньше пришлось бы лететь бомбардировщикам, взлетавшим в Великобритании и Италии, тем лучше. Но Никитин с большой неохотой рассматривал базы у советской линии фронта, предполагая, что многие из них уже уничтожены. Вместо этого он предложил базы в центре Украины, в южном секторе советского фронта и относительно далеко от передовой4. Дин не видел никаких вариантов, кроме как согласиться. Он предложил уже завтра осмотреть аэродромы. Согласно американскому меморандуму беседы, Никитин пообещал “попробовать устроить” визит. Это было хорошее начало.
Полковник Гриффит и его команда подготовились к полету. Но на следующий день от Никитина новостей не было. Прошел еще день, и еще. Гриффит мучился ожиданием. Ему дали три недели на подготовку начала челночных бомбардировок. Неделя ушла на то, чтобы добраться до Москвы, еще за семь дней у него была единственная встреча с командующими авиацией Красной армии. Дин пытался успокоить Гриффита и его заместителя, полковника Альфреда Кесслера, приходившего в такое же нетерпение. “Они привыкли иметь дело с англичанами, к которым хоть подход можно было найти, – вспоминал Дин в мемуарах. – Они не могли добраться до русских и выпустить пар, но могли добраться до меня. И я большую часть времени приглаживал им перышки”5.
Прошло более двух недель, прежде чем Гриффит и Кесслер увидели предложенные базы: полет состоялся только 31 марта. Из Москвы они направились на юг, в Центральную Украину. Там, на левом берегу Днепра, на землях бывшей Гетманщины, казацкого государства XVII–XVIII столетий, располагались три старинных казачьих города: Полтава, известная благодаря одноименно битве 1709 года; Миргород, малая родина писателя Николая Гоголя, и Пирятин. Во всех трех городах были аэродромы, построенные до войны; немцы использовали их, захватив эту территорию в 1941–1943 годах. Теперь аэродромы предложили американцам.
В Полтаве немцы повредили или уничтожили все, кроме одного барака. Не осталось “ни водопровода, ни канализации, ни электроснабжения”, как писал Гриффит своему руководству в Англию. Бетонную взлетно-посадочную полосу невозможно было продлить из-за существующих строений, однако было достаточно места для постройки новой из металлических сборно-разборных плит. Железнодорожную ветку, ответвление магистрали, немцы разрушили, но американцы посчитали, что ее можно восстановить. На другой базе, в Миргороде, в восьмидесяти километрах к северо-западу от Полтавы, не уцелело вообще никаких зданий, но благодаря этому полосу можно продлевать в любом направлении. В Пирятине, в восьмидесяти километрах от Миргорода, не было ни построек, ни взлетных полос, и группа, проводившая инспекцию, не смогла даже приземлиться. Американцев ни одна из баз не впечатлила. Гриффит считал, что Советы то ли не могли, то ли не хотели предлагать что-либо еще,
