Головчук Александр ДаниловичПочему и нет? Часть вторая
' Здравствуй, Сергей Александрович!
Прости, не знаю, верно ли обращаюсь к тебе, поскольку в иных обстоятельствах знал тебя только как бойца да по прозвищу. Наверняка помнишь, что нас тогда не представляли друг другу и были мы там все на 'ты'. Но то - прежде, теперь жизнь приходится начинать с чистого листа и, возможно, оно к лучшему. А посему позволь представиться в дне сегодняшнем.
Пишет тебе Анатолий Георгиевич Беспамятный, казак, вписанный этой зимой в реестр Великого Войска Донского. Поскольку жизнь моя начинается сызнова, то взял я из прошлого только имя. Отчество мне записали от станичного батюшки - отца Георгия, в миру бывшего близким родичем моего боевого побратима Дмитрия Шеста, а фамилией уж казаки наградили.
Цыган Илья, твой знакомец, был ко мне приязнен и открыт, узнав, что разыскиваю того кто складывал новые песни, которые он вывез летом из Смоленской земли, не таился. Он направил меня в Витебскую губернию, указав имение, где можно тебя встретить. Но не повезло мне по приезду застать там хозяина. Твой староста рассказал, что ты теперь на службе и в отъезде, а квартируешь в Смоленске. Очень подробно описал мне своего барина. Я окончательно убедился, что не один угодил в переделку и что ты - это действительно - ты.
Немного о себе. Так уж вышло, что очутился я здесь посреди боя. Ничего не понимал. Только то, что это - не Балтика, да и только. Невдалеке от себя увидел, как духи собираются добить матерящегося раненого бородатого парня, который один стоял с саблей против нескольких врагов. Понятно - русские своих не бросают, ну и влез я в бой. Отбились. Но и нам досталось крепко. Был ранен я сам и неслабо. Пока лежал среди таких как я порубанных да пострелянных бойцов, разобрался, что к чему и куда меня судьбина закинула.
Детина, за которого я вступился, оказался донским казаком и принял меня к себе в семью братом. Вместе на поправку к нему на Дон нас отправили, где по обычаю меня станичный круг и принял в казаки, по старому закону. Даже документы выправили. Вот и жил я в станице, да по ходатайству побратима казакам передавал науку, которую знал из прошлых времен, и сам у них перенимал ухватки. А поучиться, поверь мне, есть чему. Пластуны на Дону - крепкие.
Поскольку ты, Сергей Александрович, ныне по служебным делам в отъезде, то и я отъеду к Москве. Хочу поклониться иконе Божьей Матери, как и обещался отцу Георгию и себе самому, когда от ран исцеления просил. А более того, хочу исповедаться и причаститься в Соборе Донской иконы Божией Матери в Донском монастыре. Много на мне грехов от прежней жизни. Да ты и сам, наверное, на себе это ощутил. В этом мире нельзя долго такой груз на душе носить. Потому и хочу встретить день Пасхи, сняв с души этот камень.
Я чувствую, что поступаю верно.
Но скоро, еще по весне, сразу как бездорожье позволит, жди в гости на свою смоленскую квартиру. Уж прости, я после имения в Горках в Смоленск прибыл к тебе в гости напроситься, думал наудачу - а вдруг застану. Твои домовладельцы, люди добрые и простые, приняли меня хорошо. Пожил я у них два дня, словно у родни побывал. Они и весточку пообещались передать, что я тебе в конверте оставляю.
Надеюсь на скорую встречу.
Анатолий Беспамятный. (Виверра)'
Вот такое послание ждало вашего покорного слугу в незапечатанном конверте, лежащем на столе в моей комнатушке. Я разминулся с Толиком буквально на неделю. Досадно, но, в общем-то, не страшно. Весть от современника хоть и ожидаемое, но все равно очень приятное событие. Связь мы установили, встреча оговорена - а это самое главное. Теперь не потеряется, просто встреча чуть отложена.
Как же хорошо опять оказаться дома.
Вот так-то. Здравствуй, мой добрый город Смоленск. Встречай меня и весну.
Апрельское тепло необычайно сильное в этом году буквально рухнуло на землю и за несколько дней растопило сугробы, превратив дорогу в полностью непролазное болото. Хорошо, что застала нас распутица уже на подъезде к городу, верст этак двадцать осталось. Впрочем, хорошо ли? Ох и намаялись мы, форсируя эти версты, будь они неладны. По-моему 'форсировали' - самое удачное слово для определения нашего передвижения в сторону Смоленска. Грязь и лужи между нами и таким близким городом становились порой непреодолимой преградой. Были бы чуть дальше, то скорее всего переждали. Два-три дня такого почти летнего тепла и дороги подсохнут, но ведь - рядом же. Дневной пеший переход для пехоты, а мы-то верхами. Вот и решили - прорвемся.
Но я во второй раз повторять такой подвиг не хочу.
Мы это - три офицера попутчика.
Я - Сергей Горский, поручик Иркутского драгунского полка, мой однополчанин, штабс-капитан Арнаутов, получивший в Санкт-Петербурге назначение в запасной шестой эскадрон, расквартированный в рекрутском депо, что в Ельне. Смоленск был промежуточной точкой его командировки. У него были еще и попутные поручения в губернском центре из столицы. От кого и к кому, спрашивать не принято. Служба - и все тут. Сам он как-то обронил, что к губернатору, а после и к городничему Ельни. Третьим в нашей маленькой компании был веселый и лихой корнет-отпускник из Сумского гусарского полка Беклемишев.
Все трое - неплохие наездники на добрых конях. Но когда мы одолели эти двадцать верст, то были похожи вместе с нашими лошадьми на три больших комка грязи. Брррр.
Вот это - настоящее Бездорожье с большой буквы. Кто не испытал, тот не поймет. Все, зарекся я. По таким дорогам больше не ездок. Зимой, конечно, не сахар, но эти двадцать верст весенней распутицы это - нечто. И мы, и наши красавцы кони измучились до последней крайности.
На въезде в город мы разделились, я - к себе на квартиру, а Арнаутов с Беклемишевым, которые здорово сдружились дорогой, отправились к родственникам корнета. Гусар зазвал штабса к ним в гости. У всех нас было одно желание - в баню и спать.
Именно оттого, что я был весьма грязен и вымотан, то и не приметил письмо сразу. Только после бани, которая по какому-то фантастическому, но приятному стечению обстоятельств была истоплена моими хозяевами буквально к моему приезду, я его и прочел. Да и великан Фрол уважительно прогудел басом о моем знакомце, который квартировал здесь пару дней в ожидании моего благородия. Я от всей души поблагодарил своего домовладельца за то, что приветили Анатолия и за письмо. А за то, что уступили мне баню, поблагодарил отдельно.
