Вовка медленно приоткрыл глаза, выплюнул горький стебелек травы, уже набивший оскомину во рту, и приподнялся на локте. Тень от полупрозрачного облака сбежала с лица, и яркие лучи заставили его опять зажмуриться, - солнце было почти в зените и пекло, несмотря на не наступившее еще лето, немилосердно. Картинка окружающего пейзажа отпечаталась на закрытых веках яркими зелеными пятнами - первое разнотравье луга за небольшой извилистой речкой и сосновый бор за ним, взбирающийся на пологий холм на горизонте неровными, рваными уступами.
- И сколько можно ждать? - долгое ожидание отца все-таки выплеснулось наружу, - задержится на часик, называется... Я бы уже давно прибежал на место... А если рвану сейчас, то можем разминуться... Интересно, Тимка еще плутает или уже дрыхнет по дороге домой? Может быть, не успевал засветло и переночевал где-нибудь на озере в наспех сооруженном шалаше. Нет, тогда бы он уже был тут...
Вовкин дружок пропал вчера утром, отправившись рыбалить на дальнее озеро, благо в школу бегать уже не надо было. Точнее, выяснилось, что он пропал, только вечером, когда после заката солнца не пришел с рыбалки, а Тимкин отец прибежал к ним домой выспрашивать про него. Вопросы были о том, что Тимка говорил, куда собирался пойти, и когда обещал вернуться. Ответ был дан незамедлительно, с честными глазами и заскребшей где-то в дальнем уголке совестью. Якобы, пойти тот собирался на дальнее озеро, благо недалеко, километров семь за сосняком, а вернуться обещался вечером, с уловом.
На самом деле, Тимка подбивал Вовку кроме рыбалки смотаться еще в сторону поляны с росшими на ней двумя дубами. Очень старыми, поросшими покрывалом светло-зеленого лишайника от корней до начала веток, деревьями. Толщиной они были невероятной, несколько человек не обхватит, здоровенных шагов двенадцать вокруг, да и такого красивого мха на других деревьях Вовка никогда не видел. Стояли лесные великаны на опушке леса, за многие годы разогнав всю древесную мелочь в стороны от себя. Рядом с ними бил родник, крутым зигзагом сворачивая от поляны к одной из многих лесных речушек. Вода была очень холодная, а ветки деревьев так густо закрывали пространство над родником, что спокойно можно было переждать дождь, так что местные любители охоты, изредка забредавшие в лесную глухомань, сворачивали именно сюда. Самим дубам, наверное, было более тысячи лет, по крайней мере, так болтали. Как-то раз даже приезжали биологи в деревню, чтобы измерить их возраст и взять под охрану. "С ружжом кого-нить поставят", - чесали языком местные бабоньки, однако проводить их на место никто не взялся, а сунувшийся длинным языком в разговор Вовка, пытавшийся рассказать, что он был там целых два раза, получил легонько по губам. Потом ему отец объяснил, что никто не хочет устраивать там экскурсионную тропу. Места здесь тихие и спокойные, лишних людей, туристов и другого добра тут даром не нать. А излишне любознательным приезжим объясняли, что леса здесь в основном смешанные. Иногда встречаются, конечно, сосновые боры и дубовые рощицы, но чтобы деревья по несколько метров в обхвате - это явно досужие сплетни.
Однако самое волшебное для мальчишек в этом месте были, конечно, не огромные дубы и не чистый родник. Хотя, что греха таить, полазить по веткам толщиной в обхват, а то и полежать на них, было одно удовольствие. Можно еще представить себя этаким Соколиным Глазом и высматривать что-нибудь с верхушки дерева, оглядывая расстилающийся вокруг нехоженый лес. Обитаемые места при этом были прикрыты на юге холмами и ничуть не резали глаз рукотворными сооружениями. А вот с противоположной стороны, чуть дальше в лесу, расстилалась небольшая россыпь болот, и там можно было пострелять уток, если, конечно, выпросить на минутку ружье у надзирающих взрослых. Пусть даже дичи на болоте было совсем немного, иначе бы охотники протоптали более широкие дорожки через лес. Однако, стрельнуть лишний раз из настоящего ружья... Вот это был искус, так искус.
Однако когда Тимка не вернулся часам к десяти вечера, совесть перешла от царапанья к покусыванию. Но, как говорил обычно Вовкин отец, когда переживал после ссор с матерью (это еще до того, как они расстались), - "выбей совести зубы, пускай облизывает всю оставшуюся жизнь". Поэтому Вовка крепился. Собственно, Вовка и приехал к отцу на летние каникулы из города, где жил с матерью и отчимом, ради таких вот походов. И это была огромная отдушина в его новой городской жизни, тем более в этих местах он родился и жил до девяти лет, и уже не представлял себе отдых без леса и рыбалки. И вот на тебе, такое из себя начало каникул. Причем он собирался идти с Тимкой вместе, да отец перед этим как раз попросил его помочь по хозяйству. Правда, если бы взрослые узнали, что они собирались на поляну... О-о-о, тут весьма вероятен исход с многочисленными телесными повреждениями где-то в районе чуть пониже спины...
Проблема была в том, что стояли великаны в глубине таежного леса, собственно взрослые и называли его тайгой, хотя в разговоре путались, - "мол, не в тайге живем, а в людях, а настоящая тайга - где-то в Сибири, но, в принципе, местный лес ничем от нее не отличается". Однако, что ни лето, в близлежащих селах снаряжались экспедиции за грибниками. Да что там, местные тоже терялись и не всегда такие поиски заканчивались успехом. Даже здешний егерь, Иван Михалыч, исходивший все тропки в округе и районе не так уж и далекого отсюда заповедника, признавался, что иногда застывает в ступоре, потому как кажется, что попал в совершенно незнакомую местность.
При пасмурной погоде и густой чащобе, когда мох на деревьях растёт чуть ли не со всех сторон, а компаса при себе нет - поди, определись, куда идти. А пару дней погуляешь, переночуешь на холодной земле в лесу, закусив сырыми грибами, и все - сломается иной человек, кажется ему, что ни сам не выйдет, ни его не найдут. Поэтому парни всегда помнили строгий наказ - в тайгу, без взрослых, ни шагу. Помнить-то помнили, но искус брал своё, и по краешку таежной чащи к дубам смельчаки заглядывали.
"Вот и дозаглядывались", - подумал Вовка к одиннадцати часам вечера, вздрогнув от скрипа вылезшей из гнезда старых ходиков кукушки. И отправился сечь повинную голову к отцу, который повез его, без слов усадив на старенький мотоцикл "Урал", во двор Николая Степановича, отца Тимки. Тот уже укатил в соседнюю деревеньку из пяти домов, мирно заканчивающую бренное существование на этом свете без связи и электричества, для того, чтобы проверить наличие своего оторвы у своей же тещи. После этого Вовка был препровожден домой и силой уложен спать, а всю информацию (и пару подзатыльников) о поисках получил уже рано утром, от хмурых отцов, зашедших позавтракать к ним домой. Ближний лесной массив те, как могли, прочесали лесными дорогами ночью, глуша двигатель и вслушиваясь в свои одинокие замирающие крики посреди темного леса. Но дальше в тайгу они не сунулись, да и добром это бы не кончилось. С утра на ноги были подняты соседи, и те из них, кто смог отложить свои дела - ринулись в лес, поделив район поиска на квадраты между собой. Вовкин же батя сказал, что вернется часам к одиннадцати за обедом для всех, хотя, конечно, может и задержаться на часок. Вовку же оставил кашеварить, с наказом ждать его у моста через речку. Вот Вовка и ждал. Уже часа два.
