Александр Мазин
Кровь Севера
Ульф Черноголовый, так меня зовут здесь. Раньше у меня было другое имя, но это, пожалуй, мне больше по вкусу.
Я – хирдман, то бишь, дружинник Хрёрека-ярда, Инглинга, которого еще называют Хрёреком Соколом. Мое законное место – на пятом слева руме главного Хрёрекова драккара, тоже именуемого Соколом. Красным. Пятый рум – не самое почетное место, но для меня – в самый раз, потому что весло здесь немного короче и полегче носовых, а я – мужчина скромных пропорций. Если сравнивать со стреднестатичтическим викингом.
Что, впрочем, не мешает мне быть в норманской среде уважаемым человеком и более того, заполучить в невесты самую красивую (кто усомнится – обижу!) девушку датского острова Сёлунд. Правит данным островом величайший из норманских героев конунг Рангар Лотброк, под чьим предводительством мы ныне и путешествуем. В направлении Франции. С неблагородной целью эту страну ограбить.
Лоцманом нашим в этом доходном (как мы все надемся) предприятии работает полномочный посол аквитанского короля Пипина и сын аквитанского графа (по ихнему – виконт) Жерар, который едва не стал причиной моей безвременной и очень неприятной смерти.
Впрочем, я его не виню. Парень не виноват, что прихоть судьбы одарила меня потрясающим сходством с одним из приближённых французского короля Карла Второго, прозванного Лысым. Ну да, того самого Карла Лысого, сына Людовика Первого Благочестивого и внука Карла Великого, которого мы и собираемся обидеть.
Впрочем, не мы первые. До нас его неоднократно обижали собственные братья Лотарь и Людовик, а он, в свою очередь, тоже наобижал массу народа. Например, вышеназванного Пипина, короля Аквитанского. Увы, во все времена и при любом социальном строе объем материальных благ всегда меньше, чем количество желающих эти блага заполучить. Так было и в двадцатом веке, в котором я появился на свет, так же – и в веке девятом от Рождества Христова, в коем мне дано отныне радоваться жизни.
Зато в этом легендарном времени дикого феодализма нет ни ханжеской морали, ни двойных стандартов. «пришел-увидел-отобрал» вот заповеди, которым следует и мой побратим-берсерк Свартхевди Медвежонок и христианский монарх Карл. Ничего личного, просто бизнес.
Но хватит социологии. Слева по борту – средневековая Франция.
* * *
Не обманул нас виконт Жерар, сын графа Бернара. Вывел нашу пиратскую флотилию к родному французскому берегу просто идеально. Ни одного корабля не потеряли.
А дальше наши пути разошлись. Вернее, разделились. Примерно половина северного воинства во главе с Рагнаром отправилась к устью Сены, а другая половина, водительствуемая Бьерном Железнобоким поплыла к устью Луары. Само собой, не наобум. С нами было несколько толковых лоцманов из свиты графенка.
Наш хирд присоединился к Бьёрну. Хрёрек-ярл вполне здраво рассудил, что рядом с такими драконами, как Рагнар и его сынок Ивар нам достанутся исключительно объедки. А вот Бьёрн Рагнарссон, он мужик попроще. Кроме того с Бьёрном отправился и Хальфдан Рагнарссон, младший сыночек Лотброка. Этот паренек тоже не промах. И хирд у него неплохой. Одна проблема: хочется парню самостоятельности. То есть работать в одном строю со старшим братом он не станет. Без крайней необходимости. Мы были не одиноки в выборе: к Бьёрнову войску присоединилась еще пара дюжин кораблей. Их экипажи – сборная солянка данов, норегов и прочих, примкнувших к великому походу и подобно Хрёреку сообразивших, что вместе с Бьёрном еще не значит – под Бьёрном. А вот с папой Рагнаром точно не забалуешь.
Так вот и получилось, что пока первая группа лихо потрошила городки и монастыри в устье Сены, мы прошли морем еще чуток и добрались до Луары. Попутно некоторые из нас сделали попытку ограбить монастырь, расположившийся на макушке здоровенного острова[1], превращавшегося в полуостров во время отлива, но только перемазались в грязюке и потеряли человек пять во время попытки без подготовки влезть на каменные стены с каменной же кручи.
– Когда встречаются жадность и глупость, у воронов – праздник, – оценил эту попытку наш кормчий Ольбард.
Мы прошли через Ла-Манш, обогнули Бретань и наши замечательные лоцманы вывели нас к небольшой гавани городка, именуемого Ванн. Городок мы разграбили, но добычу взяли невеликую. Жители попросту удрали, унеся с собой всё самое ценное. Когда я говорю «мы», то имею в виду войско в целом, а не наш хирд в частности. Хрёрек-ярл с самого начала заявил, что поживиться нам не удастся. Мы шли в хвосте флотилии и могли рассчитывать лишь на жалкие объедки. Посему четыре наших драккара двинулись дальше и уже днем позже вошли в устье Луары. Первыми.
Это был серьезный бонус, потому что три быстрых драккара (кнорр, водительствуемый Хёдином Моржом остался с основным войском) – это не огромная шумная флотилия. Скорость и скрытность – сильный козырь для таких разбойников, как мы.
Я говорю «мы», потому что такой же разбойник, как и остальные. Иначе – никак. Время такое. Или ты – мирный рыбак, внезапно услышавший плеск весел и увидевший, как из утреннего тумана на тебя надвигается оскаленный деревянный дракон, или – свирепый викинг, чей покрытый капельками росы шлем видит оцепеневший от ужаса бедолага за миг до того, как стрела опрокидывает его на воняющие рыбой сети.
Нас мало кто видел. А кто видел… Тому не повезло.
У нас не было местных проводников. Мы шли между камней и островов, полагаясь лишь на искусство кормчих. Мы не знали форватер и потому, несмотря на всё мастерство Ольбарда, нам трижды приходилось стаскивать с мелей «Красного Сокола». Тем не менее, мы поднялись почти на тридцать миль, не встревожив никого, кроме дюжины невезучих рыбаков, и встали на якорь в укромной протоке, отгороженной от основного русла полукилометровым зеленым островом. Наверное, это было волшебство, потому что ничем иным я не могу объяснить превращение огромных (по местным меркам) драккаров в призраки.
Впрочем, я так же легко могу поставить себя, скажем, на место французской крестьянки, которая выйдя к реке сполоснуть котел из-под каши, вдруг обнаруживает скользящие мимо нее драккары. Могу представить, как она замирает в ужасе, забыв про котел (ценнейшая вещь для бедной семьи) и глядит на страшные корабли… Провожает их взглядом (если ей самой повезет остаться незамеченной), пока они не скроются за очередным мысом, а потом, спохватившись, бросается вылавливать забытый котел… И вряд ли ей кто-нибудь поверит, даже если она и расскажет об увиденном, потому что норманские корабли на Луаре еще не стали обыденным явлением, и поведай она мужу о том, что видела на реке библейского Левиафана, доверия к ней было бы больше.
