Та страна, что могла быть раем
Стала логовищем огня…
Н. Гумилев "Наступление"
С чего же начать…
Знаете, за прошедшую жизнь я набрал столько опыта, и положительного и отрицательного, что наверное смог бы написать книгу. Как Николо Макиавелли. Он написал трактат "Государь" и благодаря этому не потерялся во тьме веков, его помнят, его биографию изучают. Кто такой Макиавелли без своего "Государя"? Мелкий флорентийский чиновник, не более того.
Правда, прижизненная известность мне вовсе не нужна. Более того, она мне даже противопоказана. С тех пор, как я уехал из России (теперь уже России) я не могу отделаться от дурных привычек. Первое такси ловить нельзя, если ты идешь по улице — проверяй, не вырос ли у тебя случаем "хвост", не передвигайся одними и теми же маршрутами. Всегда держи при себе оружие — благо в США с этим проблем нет — и первое что я сделал — приобрел в магазине старого знакомого — пистолет Макарова. Сейчас оружия у меня много, но ношу с собой всегда ПМ — привык, что поделаешь. Конечно, можно над этим посмеяться, но в той, прошлой жизни эти привычки не раз спасали меня.
Впрочем, о чем это я? Ах, да, о Макиавелли. Так вот, один из советов правителям, наверное, даже самый главный в моей книге будет: не допускайте того, чтобы во главе спецслужб вашей страны одновременно стояли два сильных и харизматичных человека, два вожака стаи. Не стравливайте спецслужбы друг с другом, это не система сдержек и противовесов, которую любят здесь в Штатах, это мина, пороховая бочка которая может разнести все государство, не оставить камня на камне от престола.
Впрочем, что это я. Америка меня расслабила — стал совсем невежливым, настоящим хамом. Позвольте представиться — Джордж Элайа Донован, эсквайр. Имя глупое конечно, но других документов на тот момент не было — бери те, что есть. Владелец ранчо в Техасе. С Билли Гейтсом по количеству денег, конечно мне не равняться, но есть кое-какие заначки, так, на черный день. Веду затворнический образ жизни — выбираюсь только на охоту да иногда объезжаю ранчо на одной из своих лошадей.
Но вам, наверное, уже стало неинтересно. Правильно, какой интерес в том, чтобы слушать старого человека, как он рассказывает о своем доме на ранчо, о лошадях, о последней охоте на оленя в Аризоне.
Есть у меня и другие имена, оставшиеся со времен прошлой жизни в Союзе. О них я предпочитаю не вспоминать.
Как-то раз я на интерес попытался вспомнить, сколько оперативных псевдонимов и псевдонимов прикрытия у меня было. Вспомнил пять, наверное, были и еще, но на короткое время иначе бы помнил и их. Впрочем, и пяти достаточно чтобы тихо съехать с катушек, заработать раздвоение личности….
Ладно, к делу. Последний проведенный в США год дал мне возможность наконец-то отдохнуть и многое переосмыслить. Тогда, в Союзе нам казалось, что система крепка как монолит и все наши действия, может и не всегда законные, не способны поколебать основы. Жизнь показала, как жестоко мы ошиблись. История, которую я хочу вам рассказать, должна послужить предостережением от человека, который более двадцати лет проработал в системе спецслужб, в самом ее сердце и от человека, который видел гибель страны, в которой родился. Предупреждением о том, что нельзя играть с огнем — можно не просто обжечься, но и спалить свой дом. Задумайтесь над этим…
Далекое прошлое
Январь 1971 года Москва
А началась эта длинная история в прошлом веке, в далеком 1971 году в Москве. Тогда меня еще звали настоящим именем — Соболев Сергей Владимирович и было мне всего-то двадцать пять лет от роду. Но сначала, расскажу немного расскажу про своего отца, ибо с него все и началось.
Соболев Владимир Михайлович, 1915 года рождения, родился в городе-герое Москве. Войну он прошел с 1941 по 1945 год в составе знаменитого СМЕРШа — начинал простым оперуполномоченным СМЕРШ 233 стрелкового полка, закончил в Берлине начальником отдела СМЕРШ 42 гвардейской стрелковой дивизии. Однако после войны он ушел из системы органов госбезопасности и перешел работать в милицию. Сейчас он возглавляет какой-то отдел в министерстве внутренних дел СССР, что-то типа хозяйственного. В общем, с оперативной работы он ушел, и говорить об этом не любит. Вообще у нас в семье есть железное правило — работа дома не обсуждается, дом он и есть дом.
Когда я закончил школу и вставал вопрос: куда мне поступать, я, конечно, хотел пойти по стопам отца — поступить в Московскую высшую школу милиции МВД СССР. Но отец, почему-то резко воспротивился этому — и в результате я оказался студентом юридического факультета МГУ. Грызть гранит науки я мог упрямо — настойчивость и упрямство я перенял от отца и, наверное, даже упрямства во мне больше — в конечном итоге при распределении мест производственной практики на пятом курсе досталось мне место стажера аж в самой Генеральной прокуратуре союза ССР. Звучит, а! Да еще не у кого-нибудь, а у самого Александра Владимировича Калинина старшего следователя по особо важным делам.
Когда стало известно о распределении мест производственной практики, некоторые одногруппники ехидно усмехнулись — ну как же, папочка устроил теплое место. Было это не так, отец никогда не пользовался своим влиянием для помощи мне, считал, что всего в жизни я должен добиться сам, но не объяснять же это всем. В итоге я скроил на своем лице максимально наглую мину и с гордым видом зашел в деканат за направлением на практику. Пусть завидуют.
Впрочем, завидовали однокашники мне напрасно. Я бы даже сказал опрометчиво. Не прошло еще и месяца практики, а я устал настолько, что все мои мечты были не о девушках, и тем более не о самолетах, а о том как элементарно выспаться. Просто проспать пару деньков и чтобы никто не беспокоил.
Впрочем, на Александра Владимировича я не в обиде. Он сам работает точно в таком же режиме и даже более жестком. Сам слышал, как Ирочка из отдела кадров ругалась с Александром Владимировичем по поводу того, что он категорически не желал брать отпуск вот уже третий год подряд и тем самым нарушал родной КЗоТ. Ругались они долго и мрачно, и закончилось это практически ничем, правда из отдела кадров на имя заместителя генерального прокурора была написана жалоба. Калинин отписал объяснительную записку и на этом все заглохло. Пока.
А сегодня у нас дежурство по городу-герою Москве. Еще то мероприятие, доложу я вам. В течение дня все происшествия, носящие криминальный оттенок и с которыми доблестная советская милиция не может разобраться сама — наши. И это в течение целых двадцати четырех часов! Из них на данный момент прошло уже девятнадцать, шеф (для краткости Александра Владимировича так звали все подчиненные, он на это не обижался) вместе с дежурным от МУРа майором милиции Глазко пил кофе в дежурке, а я клевал носом в одной из свободных комнат дежурной части, и как собака мечтает о мясной кости, мечтал о передаче дежурства следующим бедолагам.
