Ознакомительная версия.
Олег Мазурин
Убить Отступника
© Грифон, 2012
© Мазурин О., 2012
© Тихомирова К., оформление, 2012
* * *
Для чего же русский народ и русское воинство несчастно?
Оттого, что цари похитили у них свободу.
Что делать христолюбивому российскому воинству?
Ополчиться всем вместе против тиранства и восстановить веру и свободу в России.
А кто отстанет, тот, яко Иуда, предатель, будет анафеме проклят. Аминь!
С. Муравьев-Апостол «Православный катехизис»
ОН видел все как бы со стороны…
Полупустой зал, паркетный пол. На полу – недвижимые тела его товарищей, накрытые белым холстом. А вот и его тело… Боже праведный, как же он плохо выглядит! Посиневшее лицо, вывалившийся язык, выпученные глаза. Смерть точно не красит человека. Тем более если она насильственная. Смерть подобного рода всегда запечатлевает на лице убиенного страшные гримасы.
ОН умер. Это очевидно.
Но… если ОН умер, то почему ОН так ярко видит эту картину? Почему ЕГО сознание свободно и легко парит под потолком? Почему ОН мыслит? Тела нет, а он мыслит. ОН существует? Cogito ergo sum. Но что это за состояние?.. Душа отделилась от тела? Это его душа видит?..
Что же с НИМ происходит?..
Светлой прохладной ночью 14 июля 1826 года к зданию Училища торгового мореплавания подъехала большая телега, на которой стоял огромный, высотою в два аршина и длиною в три, свежевыструганный сосновый ящик.
Извозчик крикнул привычное «тпру» и сильнее натянул вожжи – лошадь послушно встала у солдатского пикета.
– Стой, кто идет! – крикнул кто-то из служивых.
– Свои! – отозвался возничий.
– Кто свои?!
– Свои, здешние!
– Кому и дьявол свой! Далее нету хода! Слазь!
Извозчик ухмыльнулся.
– Вона как меня ласково здесь привечают.
– А ты что думал, – парировал солдат. – Мы свою службу крепко знаем. Посторонних мы здесь не потерпим. Можем и пальнуть для острастки…
– Ишь ты…
– А то! Кто таков?! Отвечай взаправду!..
Караул подступил к извозчику плотнее. Угрожающе блеснули стальные штыки…
– А ну, погодь, братец… – из сумерек вынырнул старший караула – сержант, который и признал в возничем торговца из мясной лавки.
Вчера утром именно этот торговец по негласной договоренности с полицмейстером Дершау привозил к училищу тела пятерых казненных декабристов. А сегодня ночью мяснику предстояло забрать их обратно. Забрать и отвезти в условленное место. За это торговцу полицмейстер обещал заплатить хорошие деньги. А еще Дершау строго-настрого наказал торговцу держать язык за зубами и не распространяться о том, куда он путь держит и что за груз он везет. Не дай бог сболтнет кому-нибудь об этом – сразу в каземат бросят, а потом и в Сибирь сошлют на рудники. Ни за грош пропадет человек! Ведь казненные в Петропавловской крепости преступники – птицы высокого полета, а их похороны – тайна государственной важности. И никто не должен знать об этом, никто.
– А, это ты, Никодим! – поздоровался с возницей сержант, и солдаты тут же отвели штыки.
Торгаш ощерился.
– А кто ж еще? Конечно я. Окромя меня в такой час никто сюда и не пожалует.
– Так оно-то так, да на всякий случай поспрошать-то надобно. Служба есть служба… Значит, стало быть, за грешными душами прибыл?
– За ними самыми, за ними. Как договорено.
– Тут в нашем воеводстве полный порядок. Лежат господа офицеры. Друг подле друга. Смирненько так лежат, тихо. Не балуют и не озоруют, упокой их душу, Господи.
Сержант перекрестился.
– Не озоруют, говоришь, – снова ощерился торгаш. – Так, дык, отозоровались они уже. Ишь какую смуту затеяли. И жизнью поплатились за то. Помогите-ка лучше, служивые, погрузить жмуриков. Сам-то я в одиночку не справлюсь с эдаким делом.
– Это можно. Щас, только подмогу позову… Эй, солдатушки, браво-ребятушки, а ну-ка живо ко мне!
Рядом с сержантом мгновенно, словно из сказки, возникли двое рядовых. Двое из ларца, красные с лица. Мужики дюжие, гренадеры! Встали в струнку: мол, что надо, старый хозяин?
– А ну-ка, молодцы-удальцы, давайте-ка выносите покойников по одному! Во-он к той телеге, – приказал им сержант.
– Слушаюсь, – ответили двое из ларца и, перекинув ружейные ремни через шею, понесли тела к телеге.
В это время извозчик, взяв топор, принялся выдергивать гвозди из досок. Вскоре он снял крышку.
Вынесли первого казненного.
Сержант с мясником, стоя на возу, приняли покойника за руки и за ноги и небрежно, словно куль с картофелем, забросили в ящик. Мертвое тело с грохотом стукнулось об дно.
– Один на месте, язви его! – крикнул сержант. – Давайте, братцы, другого!
Солдаты снова метнулись в здание. Вынесли второго покойника, третьего, четвертого… Вскоре тела всех пятерых казненных заговорщиков перекочевали из просторного и торжественного зала в тесный и жуткий гроб. Почти сутки Училище торгового мореплавания служило мертвецкой для государевых преступников.
…И вот доски снова заколочены. Гроб закрыт. Теперь путь наемного возницы лежал к Васильевскому острову. Служивые угрюмо отступили назад, а сержант махнул рукой вслед извозчику: мол, езжай, торгаш! И прощай! Прощайте и вы, благородных кровей покойнички! Лежали вы в училище, как последние бродяги, безымянные, не отпетые, не оплаканные. Может, хоть похоронят вас по-человечески. Дай бог снизойдет государь император до такой милости. Не зверь же он, в конце концов.
…Когда импровизированный катафалк доехал до Тучкова моста, из будки вышли вооруженные солдаты и полицейские-офицеры. Поодаль в зашторенной карете сидели полицмейстер, полковник Карл Федорович Дершау, военный министр, граф Петр Каземирович Дубов и его адъютант, пехотный капитан Павел Макаров. Именно этим людям высочайшим повелением было поручено организовать и провести тайное захоронение декабристов. Экипаж с важными лицами охранял конный отряд из казаков и жандармов.
Один из полицейских, помощник квартального надзирателя Богданов, смело схватил лошадь под уздцы и крикнул извозчику:
– Тпру! Стой! Это я, Богданов. Узнаешь, Никодим?
– Как не узнать вас, ваше благородие. Узнаю.
– Все ли благополучно, любезный? Все пятеро здесь? – кивнул на ящик офицер.
Мясник утвердительно затряс головой.
– Ага, туточки, ваше благородие, вся пятерка. Лежат смирно, не шелохнутся.
– Тогда вот что, братец, слазь! Вместо тебя поедет другой. Телегу и лошадь вернем. Как только управимся. А покамест посиди здесь в будке, подожди немного. Эй, Дубинкин, залазь на телегу, бери вожжи… Повезешь этих… – Богданов запнулся, не зная, как обозвать казненных. Подумал, подумал и добавил: – Мятежников. Понял, братец?
Ознакомительная версия.
