Джон Кристофер
Рваный край
Популярная газета назвала это «трясущейся весной».
Первая катастрофа – в Новой Зеландии – унесла тридцать тысяч жизней, сильно разрушив Крайстчерч и совершенно уничтожив Данидин. Две недели спустя на Малайю и Северное Борнео обрушились приливные волны, а в Южно-Китайском море с паром и дымом поднялась новая вулканическая цепь. В Боливийских Андах произошло сильнейшее землетрясение, а более слабое – на Ямайке. Россия сообщила о землетрясении в Туркмении, а в Китае, по сообщениям сейсмологов, вскоре разрушительное землетрясение случилось в Тибете.
Впрочем, беспокоившие Мэтью Коттера капризы природы были более обычными и близкими. Серия холодных фронтов прокатилась с Атлантического океана, вызвав на острове шквальные ветры и необычно холодный дождь. Это было самое главное время года, когда ранние помидоры вырастали в пригодные для употребления плоды, и расход горючего на поддержание в теплицах нужной температуры приводил в отчаяние. Настроение Мэтью не улучшилось, когда в последующие недели шквальные ветры разбили стекло в теплицах. В конце второй недели, проведя целый день за починкой парников, он со смешанным чувством вспомнил, что его пригласили на ужин Карвардины. Готовить себе ужин не хотелось, но перспектива костюма и хороших манер тоже не прельщала.
Карвардины жили в нескольких милях от него, в Форесте. Джон Карвардин, которому шел шестой десяток, 5 лет назад оставил свою работу геолога в одной из средневосточных нефтяных компаний. У них с Мэтью были приятельские отношения: раз или два в неделю они играли в бильярд в клубе. Конечно, Карвардины – гостеприимные хозяева, но одно это не объясняет их настойчивого внимания к одинокому мужчине. Как он и ожидал, синий автомобиль Мэг Этвелл стоял перед домом, когда он подъехал.
Мэг Этвелл и Сильвия Карвардин были давними подругами; главным образом из-за этого Карвардины и переехали на Гернси. Одного возраста – Сильвия на добрых двадцать лет моложе мужа, – с сангвиническим темпераментом и хорошим характером. Но физически они были противоположностью друг друга: Сильвия маленькая, светловолосая и полная, а Мэг высокая, темная, с пружинистой походкой. Она была замужем за адвокатом, который умер три года назад, оставив ее с двумя детьми. Привлекательная и неглупая, она, несомненно, стала бы хорошей женой для разведенного фермера, чья дочь выросла и уехала на большую землю. Сильвия была тактична, не указывая на очевидное, но постоянно сводила их, чтобы они сами осознали разумность такого исхода. Мэтью казалось, что в таких случаях он замечал смешливые огоньки во взгляде Мэг. Он полагал, что если бы отнесся к этому делу серьезно, она последовала бы его примеру, но пока это ее не занимало. Похоже, она вполне довольна своей жизнью, домом и детьми.
В камине гостиной пылал огонь. Климат после штормов – это единственный недостаток, который Карвардины обнаружили на острове. Джон налил приятелю крепкого виски, а Сильвия спросила его о Джейн. Она сказала, как говорила не раз и раньше, что он должен чувствовать себя одиноко без дочери.
Мэтью согласился.
– Но она часто пишет письма и звонит каждую неделю. И для нее хорошо, что она уехала.
Мэг сказала:
– Да, это очень важно, я думаю. Прекрасное место для детей, но для старших мало возможностей. Я уверена, что после школы мои тоже уедут на большую землю, даже если не захотят учиться в университете.
Ее сыну было 16 лет, а дочери 12, красивые и послушные дети.
Сильвия сказала:
– Я думаю, тебе придется хуже, чем Мэтью. У него есть еще теплицы. Для женщины пустой дом еще более пуст.
Мэг резко ответила:
– Меня это не волнует. Если поискать, можно найти множество занятий. Не думаю, чтобы у меня было время для скуки.
Она говорила честно, не пытаясь произвести впечатление, и это нравилось Мэтью. Он снова увидел, что она прекрасная женщина и план Сильвии вполне разумен. Но он сомневался, что когда-нибудь серьезно будет в нем участвовать. Он вполне доволен своей жизнью.
Сильвия хорошо готовила. Вначале она подала наваристый суп с омаром, затем тушеное мясо с сельдереем, весенней огородной зеленью и картофельным пюре. Они пили кларет, который Джон закупал бочонками. Далее пирог со сливами, сбереженными с предыдущего лета, и кофе у огня. Все очень приятно, комфортабельно и точно соответствует месту и времени, подумал Мэтью. Обсуждали мировые катастрофы. До запада начали доходить слухи, главным образом через Гонконг, что последнее землетрясение было даже гораздо разрушительнее, чем в Новой Зеландии.
Сильвия сказала:
– Не понимаю, почему китайцы молчат об этом. Землетрясения нельзя стыдиться. Это ведь не результат неправильного социального планирования.
– Вероятно, привычка, – предположил Мэтью. – И нежелание признавать любую слабость.
Мэг кивнула.
– Должно быть, ужасно обнаружить, что земля под ногами не прочна. И ведь землетрясений произошло так много. Могут они быть здесь?
Она смотрела на Джона. Тот сказал:
– Это маловероятно.
– Почему? Потому что в прошлом здесь не было землетрясений?
– Вообще-то да. Землетрясения происходят в двух особых районах: в большом круге Тихого океана и вдоль оси Альпы-Гималаи. Это районы нестабильности. Они далеко отсюда.
– Лет десять назад здесь было небольшое землетрясение, – сказала Мэг.
– Я помню, как проснулась от него. Элен спала в детской кроватке, и вначале я решила, что она трясет прутья, и только потом поняла, что дрожит весь дом.
– Три-четыре балла по шкале Меркалли, – сказал Джон. – Изредка и здесь бывают небольшие толчки. В Шотландии есть место, в котором они происходят часто. Но ничего серьезного.
– А что такое шкала Меркалли? – спросил Мэтью. – Что-нибудь вроде Бофорта?
– Да. Во всяком случае в ней тоже 12 баллов. Землетрясение в один балл ощутимо лишь точными инструментами. 10 баллов – разрушительное, 11 – катастрофическое, 12 – опустошающее, когда все сравнивается с землей. В Новой Зеландии было 11 баллов.
– 35 тысяч погибших, – сказала Мэг. – Я думала, это опустошающее землетрясение.
– А что вызывает землетрясение? – спросила Сильвия. – Я этого никогда не понимала.
– И сейчас не поймешь, – ответил ее муж. – Большинство возникает из-за скольжения вдоль разрывов, а сами разрывы – следствия напряжений, накапливающихся в течение тысячелетий. Два района, о которых я говорил, нестабильны, потому что они – остатки последнего периода горообразования, а он происходил очень давно. Земля все еще оседает.
– Но ведь их так много в последнее время, – сказала Сильвия.
– Не думаю, чтобы это что-нибудь значило. Совпадение, вероятно.
Мэг сказала:
– А что, если снова начнется горообразование? Жизнь тогда станет неудобной, вероятно?
– Очень. Впрочем, я не вижу для этого никакой причины. Опасаться нечего. Последние землетрясения, конечно, ужасны для тех бедняг, но с глобальной точки зрения они мало что значат. Одна-две морщины на кожуре апельсина – апельсин огромный, а морщинки крошечные.
– Хотите еще кофе? – спросила Сильвия. – Ну, пока наш кусочек апельсина не сморщивается. Будет ужасно, если он начнет это делать. Особенно для Мэтью.
– Для меня? – он улыбнулся. – А, вы имеете в виду стекло. Должен сказать, что дела и без землетрясений идут плохо.
– Думаю, что какой-нибудь шок в том, что касается Мэтью, был бы полезен, – сказала Сильвия. – Он слишком самодоволен.
– Больше равнодушен, – заметила Мэг.
Женщины с улыбкой смотрели на него.
Джон сказал:
– Они над вами смеются, Мэтью. Добавьте в кофе бренди.
Возвращаясь домой, Мэтью решил, что вечер был приятный и что приятно также возвращаться к себе. Конечно, было бы лучше, если бы с ним была Джейн, но ее уход он воспринимал как неизбежное. Он заранее готовил себя к этому. Мэтью любил ее и поэтому разрешил уехать, даже слегка побуждал к этому. По обычным стандартам, он в своей жизни знал лишь немного людей, а любил только ее одну. И ради нее готов был ее потерять. Она скоро выйдет замуж, а он не собирался снова вступать с кем-нибудь в контакт. Не самодовольный, подумал он, а просто смирившийся. У него есть независимость и воспоминания о лучших временах. Немногие имеют столько.
Свернув к обочине, чтобы объехать бегущего иноходью ежа, он обдумывал обвинение в равнодушии. Он знал, что более обособлен от людей, чем другие. Конечно, объяснялось это личными причинами. Счастливое детство, которое кончилось в пять лет со смертью матери. Первое событие, которое он хорошо помнил, это похороны матери. Сама она оставалась туманным образом с теплым смеющимся лицом и успокаивающими руками. Он помнил кудахтанье тетушек и священника с его непонятной молитвой. А потом холодная зима и миссис Лорринс, приглядывающая за домом, в котором отец проводил все меньше и меньше времени. Весной произошла перемена: отец весело насвистывал перед завтраком, смеялся по вечерам и даже приходил к нему перед сном. Летом появилась мисс Арунден, которая стала тетей Элен и которая – он понял это раньше, чем ему сказали, – скоро станет его мамой. Высокая женщина с холодными тонкими пальцами и теплым ароматным дыханием.
