Макс Вальтер
Смерть может танцевать
Глава 1. Где я?
* * *
Глава 1
Где я?
Я подпрыгнул от того, что кто-то вылил на меня ведро холодной воды, пока я мирно спал. Интересно, что за идиот так рискует своим здоровьем?
— А ну вставайте, ленивые свиньи! — прогремел почти в самое ухо голос этого наглеца.
Я открыл глаза и поднял голову, собираясь вырвать этому придурку кадык, да так и замер от удивления.
Если быть более точным, то я потерялся от того, что было перед моими глазами. Шок, удивление, непонимание, злость и полная потеря чувства реальности — это самый малый перечень того, что я испытал в этот момент.
Во-первых, я находился в клетке, самой настоящей, состоящей из кованых прутьев и стоящей на повозке, в которую были запряжены два быка.
Во-вторых, я был здесь не один. Меня окружали грязные, немытые люди с испуганными, затравленными лицами, худые, в каких-то лохмотьях.
В-третьих, снаружи стоял здоровенный детина с жёлтыми зубами и длинным копьём в руках. Одет он был вообще необычно: на ногах сандалии, перехваченные кожаными ремешками, которые опутывали ноги почти до колена, длинная рубаха, или даже простыня с дыркой для головы, перехваченная поясом. Поверх этой простыни была кожаная жилетка, сшитая грубым образом при помощи жил или тонких кусков всё той же кожи.
— Чего уставился, ублюдок?! — гавкнул он на меня и больно ударил обратной стороной копья в рёбра.
Я попытался отодвинуться, но в клетке сделать подобное не так просто. Получив ещё несколько вполне ощутимых тычков, я свернулся калачиком, делая вид, что мне очень больно, хотя по факту так и было. Сработало, детина заржал и прекратил свою экзекуцию.
Через мгновение на меня снова вылили ведро воды, хотя скорее, это предназначалось всем присутствующим.
Ледяной душ немного прояснил голову, вот только понятней вся ситуация не стала. Что это за место? Как я здесь оказался? Что вообще, мать его, происходит?!
Насколько помню свой вчерашний вечер, я находился дома. Усиленная тренировка, контрастный душ, лёгкий ужин. Затем пришло сообщение на почту, это была очередная цель.
Необходимо было убрать конкурента с политической арены. Слишком рьяно он взялся за карьеру и пёр вверх по служебной лестнице, да так лихо, что люди в креслах повыше, испугались. Ну, это обычное дело. Сколько себя помню — я сирота. Рос и воспитывался в детском доме. Место не настолько плохое, как показывают в кино и описывают в книгах. Жестокости хватает везде, в школах, детских садах, армии, на работе. Наше заведение, конечно, отличалось от всего вышеперечисленного, но и такого, чтобы каждую ночь кого-нибудь избивали в туалете до полусмерти, не было.
Как и везде, были сильные люди и слабые. Слабым доставалось, но не так, чтобы невозможно было существовать. Многие адаптировались и искали поддержки у сильных, помогая им с уроками, или любыми другими способами. Хуже всего, конечно, приходилось новеньким, их проверяли на прочность, определяя тем самым границы терпения. Те, кто вырос в подобных заведениях, обычно сразу понимают, как нужно себя ставить, с ними проще. Нам, завсегдатаям, всё равно было легче, потому как мы дружили с раннего детства и каждый из нас знал друг друга от и до.
Тяжелее приходилось тем, кто попадал в наш мир из нормальных семей. Обстоятельства бывают разные и случается так, что некоторые из них нам неподвластны.
Такое случилось однажды и со мной. Как-то утром нас выстроили в спортзале, а вдоль стены уселись несколько взрослых в деловых костюмах. Помню, нам было неуютно под их взглядами, а наши воспитатели, так вообще прыгали перед этими господами «на задних лапках».
В тот день меня и ещё двоих ребят забрали из детского дома. Вначале мы ехали, потом летели, а в заключение шли по морю.
Прибыли на какой-то остров, где нас оставили в полном недоумении перед людьми в форме. С того самого дня, моя жизнь изменилась так, что и описать трудно. Помимо нас, здесь находилось ещё тридцать семь человек, все одного возраста — девять лет. А наутро наступил ад.
Начались тренировки, по семнадцать часов в сутки, прерываясь лишь на гигиену и приём пищи. Слово «выходной», здесь не знали, или забыли.
К шестнадцати годам состоялся выпуск. До него смогли дожить только двадцать три человека. Кто-то не выдержал и вздёрнулся, кто-то получил травму, несовместимую с полноценной жизнью. Мне повезло. По крайней мере, я так считал.
Дальше началась взрослая жизнь: ни друзей, ни знакомых, ни девушки, ничего из того, что имели окружающие меня люди. Мне выдали документы, устроили на работу и приказали ждать. Завод, на который я был трудоустроен, выпускал кирпич. На конец девяностых годов это был очень востребованный на рынке продукт, потому как строились все. Как раз в это самое время начинали вырастать дворцы на Рублёвке, да и в других городах нашей необъятной родины не сильно отставали от столицы. Так что работы хватало.
Первый раз меня посетили через полгода. Я вернулся домой, в однокомнатную квартиру с минимумом мебели и застал человека на кухне. Первое моё желание было убить его на месте, но едва я наткнулся на взгляд, как тут же передумал. Такой я видел только у своих учителей на острове.
— Завтра берёшь отпуск на две недели, — без прелюдий приказал он, — Здесь человек, который должен исчезнуть.
С этими словами он бросил конверт на стол и вышел из квартиры. А я, наконец, понял, ради чего прожил на этом острове столько лет. Таких конвертов за свою жизнь я видел более сотни. Ситуации и цели были разные, как и страны, в которых я побывал.
Но то, что происходит сейчас, более чем странно. Где я и как сюда попал?
Всё происходящее вокруг напоминало какую-то игру, очень сильно приближённую к реальности. Клетка, люди, вонь, ощущения — это всё настоящее, и точно не сон или чья-то глупая шутка.
Нервничать и дёргаться пока не стоит. Лучше разобраться в ситуации и дать событиям развиваться самим.
Я принялся рассматривать тех, кто меня окружал.
Две женщины непонятного возраста, одеты в рваные тряпки, с грязными, нечёсаными волосами, которые уже свалялись в колтуны. Взрослый, крепкий мужик в набедренной повязке, вся спина в шрамах, видимо, от кнута или палки. Он сидел, прислонившись спиной к решётке, и сосредоточенно гонял вшей в своей грязной бороде.
Подросток, тощий, испуганный, смотрит затравленными глазами, свернувшись в клубок.
А вот и ещё один сюрприз: оказывается, я не в своём теле. Кожа молодая, упругая, нет ни одного старого шрама, которые я знаю наизусть. Руки и ноги худые, живот впалый. Похоже, что я ровесник того паренька, что сейчас тихо поскуливает в уголке. И это при том, что своё сознание я воспринимаю на реальный возраст, отрезком в сорок четыре года.
— А ну, свиньи, выходим по одному, — перед клетью появился всё тот же мужик, который стучал мне в рёбра древком копья, — Сегодня к вечеру мы войдём в город и ваши никчёмные туши должны иметь товарный вид.
Нас по одному начали выводить из клетки, заставили снять грязные тряпки и дали воды, чтобы мы смогли хоть немного привести себя в порядок. Оказывается, я был ничуть не чище тех людей, что находились со мной рядом. Это было ещё одним звоночком — что-то не так, потому как я никогда не запускал себя до такого состояния.
Клетки, как та, в которой я только что находился, тянулись далеко вперёд по грунтовому тракту и почти у каждой из них проводились банные процедуры.
Нас голыми выстроили в ряд, затем какая-то женщина прошлась тупыми ножницами по нашим шевелюрам. Конечно, ни о каких модельных стрижках речи не шло, обкромсали так, как рука взяла, но голове сразу стало легче.
В это время, молодой паренёк по очереди чистил наши клети, следом за ним другой парень закидывал туда охапку сена. К нашим ногам бросили стопку грубых, но чистых тряпок и приказали одеваться.
