Крысолов
Серые Ангелы
— Тихой сапой
Савелий аккуратно закрепил портьеру чтобы не колыхалась, и отошёл к пирамиде из мебели, что он соорудил рядом.
Всё как учили — едва приоткрытое окно, и небольшая щель между стеной и портьерой за которой приспособился он.
Винтовка, ранее пребывавшая в разобранном состоянии, была только что собрана, снаряжена глушителем, проверена и заряжена. Можно было хоть сейчас её употребить «по прямому назначению». Скрытно. Незаметно.
И всё сделано так, чтобы никто на улице не смог определить откуда стреляют. Откуда летят пули. Ведь тут все привыкли, что грохот выстрела из винтовки раздаётся на огромном расстоянии и виден огонёк выхлопа. А тут — лёгкий хлопок. А если учесть, что ни винтовки, ни самого стреляющего, даже вблизи дома, даже если доподлинно знать в какое окно смотреть, — не видно, то…
Впрочем, как говорил командир, стрелять ему может и не придётся. Всё было сделано только для того, чтобы подстраховать главную группу. Если у неё возникнут какие-то проблемы с эвакуацией. Но даже сейчас как-то не верилось, что эти проблемы будут. Всё было слишком тихо — никаких подозрительных передвижений полиции или штатских. Всё как обычно.
Появился человек в сером сюртуке, как бы не спеша прогуливающийся. Остановился, приподнял шляпу и пригладил шевелюру. Двинулся дальше. Тем же неспешным шагом.
Так! Это условный сигнал! Это значит, что телефонные провода в этой части города благополучно перекушены диверсантами. И вот-вот появится главная группа.
…А вот и она!
На улице появляются два непримечательных фургона, запряжённые каждый парой лошадей. Они, также как и перед этим человек в сером сюртуке, неспешно тащатся по улице.
Савелий глянул на «Студента». Тот уже занял своё место возле тщательно запертой двери. Заметив переглядывание, тот молча кивает и показывает большой палец: всё нормально!
Прямо перед этим был неприятный момент. Когда они только начали сооружать место для стрельбы, постучала горничная. Так что «Студенту» пришлось отрываться от дела и через запертую дверь переругиваться с тёткой. Впрочем это много времени не заняло. Тётка извинилась и отбыла. «Студент» был убедителен: изобразил что его только что разбудили и весь диалог прозвучал заспанным голосом и в резких тонах.
Ну прям как батя после пьянки! Тот тоже если его рано разбудить такое про окружающих «расскажет», что мало не покажется! Жаль только, что Савелий не понимал немецкого. И все изыски, что вывалил на служанку «Студент», пропали втуне.
Однако живёт же здесь эта немчура! «Орднунг» чувствуется везде. Это не в нашей Рассее-матушке! Тут все чуть ли не строем ходят. И даже вот эта «Матрёна» припёрлась как по часам. Ровно в то самое время, что вчера и позавчера.
Савелий прильнул к оптическому прицелу и посмотрел через него вдоль улицы.
Полицай, стоявший далеко у перекрёстка удостоил медленно тащащиеся по улице фургоны только одного взгляда и теперь вообще стоял к ним задом. Да и случайных прохожих в это время было — еле-еле. Пальцев одной руки хватит пересчитать. Это хорошо.
Савелий дальше пробежался взглядом по окнам и чердакам окружающих зданий. Также как учили. И там тоже ничего подозрительного видно не было. Даже окна плотно закрыты.
Меж тем, два фургона таки дотащились до того места, где предстояла высадка. Синхронно к нужной двери подошли двое и постучали. Дверь открылась почти сразу.
Что было дальше с открывшим видно не было. Но двое, стоявших у двери тут же исчезли с улицы. Только через мгновение один из них высунулся в открытую дверь и махнул рукой. Немедленно, из фургонов посыпались бойцы. Все в матерчатых масках, плотно закрывавших лица, но оставляющих только отверстия для глаз и рта. Издали если смотреть, то не различишь этого. Маски были телесного цвета. Так что если какой обыватель случайно бы увидел их — а фургоны стояли так, чтобы видно было как можно меньшему количеству людей вдоль улицы — то подумал, что это опять студенты что-то чудят.
Несколько секунд и вся орава втянулась внутрь здания. Оставив снаружи всё того же господина в сером сюртуке, как бы невзначай, для отдыха от жары прислонившегося к газовому фонарю, и как хорошо знал Савелий, пару бойцов в самих фургонах.
Всё десантирование было выполнено настолько быстро и бесшумно, что полицейский на перекрёстке даже задницу не почесал. Только раз лениво и искоса глянул на стоящие фургоны и продолжил созерцать пивнуху, что была от него метрах в тридцати дальше по улице.
И снова тишь и спокойствие.
Савелий знал, что такие же как он снайпера, сидят в других точках. Одну даже он видел со своего насеста. Но, как положено, своего напарника на том месте он не увидел. Тот тоже маскироваться умел. И если даже его увидит, то только тогда, когда он откроет стрельбу. А так даже бликов от объектива ни разу не мелькнуло.
Меж тем в самом здании, «Общество Гобино» собиралось на своё очередное торжественное заседание. С чем были связаны торжества — уже было не важно. Потому, что оно было последним. А то, что оно последнее, ясно дело, никто из сидящих и не подозревал.
Председательствующий Людвиг Шеман как раз поднялся, чтобы поприветствовать собравшихся, но тут открылась дальняя дверь, ведущая в зал и вдоль стены мягко и почти бесшумно ступая, пробежала группа людей в масках.
Председатель уже привык к тому, что студенты могли выкинуть нечто эдакое. Но такой маскарад был впервые. И к чему он был, — совершенно непонятно. Ведь просто пробежали и скрылись. Однако, из приоткрытой двери послышались какие-то хлопки. Похожие на хлопок пробки вылетающей из бутылки шампанского. И, что понял председательствующий, его речь сбили. Прервали. Это был уже серьёзный непорядок. Поэтому отложив в голове на будущее поднять вопрос о хулиганствах в университете.
Шеман тяжко вздохнул, собираясь с разлетевшимися мыслями. Настрой был явно сломан. Тем не менее, надо было начинать. А раз так, он прибег к старому приёму, который давно использовал в таких случаях — отметить досадные помехи, попутно собравшись с мыслями, и после плавно перейти к повестке дня. Но не успел.
Снова открылись двери. На этот раз уже с обеих сторон. И в каждую рысью вбежало около тридцати личностей в масках. А в руках у них были… явно не хлопушки. Причём эти «не хлопушки» выглядели очень странно. На каждом стволе красовалась некая толстая труба непонятного назначения. К чему эта труба — он не успел сообразить. Так как раздался хлопок и девять грамм свинца вынесли ему мозги.
Никто из собравшихся закричать не успел. Многие не успели даже вскочить со своих стульев. Ворвавшаяся группа действовала слаженно и слишком быстро, чтобы дать возможность кому-то даже рот открыть. И уж то, что никто не собирался никого миловать или брать в заложники — тоже.
Была обычная бойня. Впрочем не совсем обычная, ибо происходила чуть ли не в центре немецкого города Геттинген. В знаменитейшем на всю Европу университете. Кто успел полечь в этой экзекуции только предстояло узнать. Из некрологов. Но уже в самом конце, кроме председательствующего был опознан ещё один труп.
Как раз каждый из боевиков, проходил ещё раз по лежащим и простреливал им головы. Для надёжности.
В этот момент их главного заинтересовал труп, лежащий в первом ряду. Прямо напротив места председательствующего.
Он перевернул его и прежде чем окончательно прострелить ему голову, прервав предсмертные мучения, внимательно вгляделся ему в лицо.
— Хьюстон. Стюарт. Чемберлен! — по слогам выговорил командир. И выстрелил тому в лоб.
— Кто? — тихо поинтересовался рядом стоящий боевик с ещё дымящимся стволом.
— Потом. — кратко ответил командир и обозрев поле боя жестом отдал команду на эвакуацию.
Но всё равно, прежде чем убраться, командир вытащил из-за пазухи небольшой прибор со сверкающей большой линзой и медленно обвёл ею картину побоища. Тщательно избегая попадания в объектив всё ещё находящихся рядом бойцов.
