Annotation
После событий 1969 года в небольшом городке на берегу Охотского моря, куда для предотвращения кровопролития власти ввели войска, мой юный герой в течение полутора лет вынужден был скрываться от людей в глухой тайге на острове, образованном двумя рукавами реки Уссури.
Книга рассказывает о событиях осени 1971 года, когда он наконец-то снова смог появиться на людях.
---
Это первая книга цикла "Противостояние"
Александр Раевский
Глава 1. Катя Карташова
Глава 2. Знакомство со Снежанной
Глава 3. Вилен Краснов
Глава 4. Прогулка к ресторану
Глава 5. Конфликт
Глава 6. Разговор в буфете
Глава 7. На шашлыках
Глава 8. Дохлая муха и полковник Телюпа
Глава 9. Семинар латинского
Глава 10. Барьер отторжения
Глава 11. Дора Михайловна
Глава 12. День рождения Кати
Глава 13. Первая репетиция. Вальс
Глава 14. Первая репетиция. Фламенко
Глава 15. Олег Иннокентьевич
Глава 16. Драмтеатр. Просмотр
Глава 17. Институт. Галя Воронова
Глава 18. Разговор в вестибюле
Глава 19. Галя и Маринка
Глава 20. Разговор с Магаданом
Глава 21. Концерт в райцентре
Глава 22. Маша Логинова
Глава 23. Катя. Ссора
Глава 24. Репетиция в институте
Глава 25. Катя. В общаге
Глава 26. Особый отдел
Глава 27. Саша загулял
Глава 28. Лидочка Милославская
Глава 28. Свидание в деканате
Глава 29. Недоразумение
Глава 30. Праздничный концерт
Глава 31. Конфликт
Глава 32. Разговор с деканом
Глава 33. Соперницы
Глава 34. Ночь и утро следующего дня
Глава 35. На даче
Глава 36. В дом пришла беда
Глава 37. Наташа. Признание
Глава 38. Проклятье
Глава 39. Наказание виновных
Глава 40. Ангелина Мазина
Глава 41. Ангелина Мазина. Ребёнок
Глава 42. Следователь
Глава 43. Разговор за столом
Глава 44. Пётр Анисимович
Глава 45. Последний визит Мазиной
Глава 46. Окончательное решение
Эпилог
От автора
Александр Раевский
Первокурсник
Глава 1. Катя Карташова
7 сентября 1971 г.
— Привет! — поздоровалась она с сидящим у костра на корточках пареньком.
Он шерудил в углях сильно обгоревшей с одного конца кривой веткой. Лицо его показалось ей смутно знакомым. Встречала где-то в городе? Она присела напротив него и протянула к огню снятые с рук насквозь мокрые, испачканные землёй перчатки. Замёрзла сильно! Как ни старалась потеплее одеться — не помогло. Ночью подморозило, да так, что земля на несколько сантиметров промёрзла. К рассвету и туман промозглый с Ангары добавился!
— Привет! — отозвался паренёк.
— Ты кто? Что-то лицо твоё мне знакомо…
— Сашка Кузнецов, — смешливо фыркнул он.
— Что ты тут делаешь?
Страшно не хотелось возвращаться назад, в поле, к грязным джутовым мешкам, к корзинам и вёдрам, к кучкам покрытых ледяной корочкой капустных кочанов. Хотелось сидеть, слушая потрескивание костерка, щуриться от попадающего в глаза сладковатого дымка и болтать с симпатичным пареньком.
— То же, что и ты — у костра греюсь… — ухмыльнулся он в ответ.
— Ты чей-то сын? — улыбнулась она.
— Угадала… Так же как и ты — чья-то дочь… — продолжал ухмыляться он.
— Нет, я не это имела в виду! Ты сын кого-то из преподавателей?
На безбрежном поле подшефного совхоза преподавательский состав Иркутского медицинского института собрался почти в полном составе.
— Можно и так сказать. Марина Михайловна Колокольцева. Она ведёт кафедру акушерства и гинекологии. Только она мне не мать, а опекунша.
— А-а-а, понятно… — протянула Катя, с удовольствием ощущая, как колени, лодыжки и руки быстро согреваются в струящемся от костра сильном жаре. — Она тоже здесь?
— Не-а… — мальчишка помотал головой в натянутой на уши чёрной лыжной шапочке. — Профессура освобождена от рабского труда.
— А что ты тогда здесь делаешь? Любишь капусту собирать?
— Угу, очень… Утром убеждал себя, что нет на свете более достойного и увлекательного занятия, чем собирать на совхозном поле мёрзлую капусту. Это такая форма самовнушения. А к двенадцати часам понял, что оно не сработало. Оказывается, я терпеть не могу её собирать. Мне кажется, ты тоже…
Они посмеялись, а потом Саша просто сказал:
— Не гадай. Я тоже студент. Лечебный факультет. Сто третья группа.
— О! И я в сто третьей! Постой! А сколько же тебе лет?
— Пятнадцать.
— Так мало? А как же ты школу закончил? Ты её закончил?
— Конечно, закончил. Кто бы меня к вступительным допустил?
— Погоди! А почему же тогда я тебя в институте не видела?
— Видела. Просто не обратила внимания. Я тебя ещё летом на приёмных экзаменах приметил. А первую неделю сентября я пропустил, поэтому ты меня в институте не встречала. Нужно было в Магадане кое-какие дела доделать и помочь Иванке и Наташке с переездом.
— А кто это? Сёстры твои? Иванка? Нерусское какое-то имя.
— Она болгарка. Марина Михайловна забрала её из детского дома под Одессой. Так что мы у неё двое приёмных.
— Ты что, тоже из детдома?
— Да нет же. Чем ты слушаешь? Я же говорю, Иванку она удочерила, потому что она детдомовская, а надо мной она опеку оформила. Моя мама в Москве живёт. Замуж за москвича вышла, а я не захотел с ними туда переезжать. Остался в Магадане с тётей Мариной, а потом, когда школу закончил, сюда приехал поступать. Вместе с Наташей — она её старшая дочь — и с Иванкой. Наташка здесь в десятый класс пошла, а Иванка в девятый.
— Ого! Большая у неё семья.
— Ну да, нас у неё трое. Ничего, мы все довольно дружно живём, так что ей с нами не трудно.
— Как она с вами только управляется? — покачала головой Катя. — Ещё, говоришь, кафедрой в институте заведует…
— Да… — мальчишка недовольно фыркнул. — Кафедру её уговорили принять. Можно сказать насильно всучили! Она не хотела. Так-то она директор строящегося НИИ Материнства и детства. Кафедра для неё что-то вроде общественной нагрузки. Вызвали в обком партии и несколько часов подряд с плёткой в одной руке и с тульским пряником в другой вокруг неё скакали! Она в тот день жутко сердитая домой вернулась. Хотела же чистой наукой заниматься, а тут на тебе! Получай кучу студентов и преподавателей на шею! Все планы ей поломали, сволочи!
— Ого! Ничего себе! — округлила глаза Катя. — Она оказывается такая величина! Доктор или кандидат?
— Доктор… В прошлом году весной защитилась… Не, она тётка жутко умная. Мы с девчонками всегда немного напрягаемся, если она что-нибудь затевает. Никогда сходу неясно, чем дело закончится. Гроссмейстер! Даже в житейских делах на двадцать ходов вперёд видит!
— Это она помогла тебе поступить?
— Чё это? — обиделся мальчишка. — Во-первых, кафедру она приняла совсем недавно. В конце августа. Сама знаешь, все экзамены тогда уже давно позади были. Её в институте до сих пор никто толком не знает. Разве что в ректорате. А уж летом она и подавно никому неизвестна была. Как бы она смогла мне помочь? Ты ещё скажи, что она и школу за меня закончила.
— Не злись! Я же другое имела в виду. Ну, занималась же она с тобой?
— А, ты про это?… Ну да, занималась, конечно. Мне ещё лет десять было, когда она меня потихоньку к делу приспосабливать начала. Она в ту пору сама ещё только-только кандидатскую защитила…
Прервал их интересный разговор подошедший к костру импозантный молодой человек. Красивый, высокий, широкоплечий. На вид ему было примерно двадцать два — двадцать три года. Одет довольно странно. Испачканными землёй чёрные резиновые сапоги и новенький чёрный же ватник как раз хорошо вписывались в окружающий пейзаж. Сегодня многие здесь на поле были одеты подобным образам. Разве что ватники у других выглядели не столь аккуратно. А вот чистые, ухоженные руки без грязных и мокрых перчаток и кепка на тёмных, уложенных волосах, в окружающую действительность вписываться никак не желали. Особенно кепка. Сделана она была, по-видимому, из тонкого чёрного войлока. И была она очень странного фасона. Сзади у неё имелся невысокий клапан, который сейчас был опущен вниз и почти полностью прикрывал уши молодого человека. На холоде оставались мёрзнуть только их мочки.
