Логофет Базилевса
Глава 1
Логофет Василевса
.Никогда не знаешь, когда тебя настигнет неудача. Обычно это бывает, когда рассчитываешь на что-то хорошее, ну, например, на поездку в Сочи. Я шел с работы, в кармане лежал билет на самолет. Позади было прощание с коллегами, которые во время распития бутылочки коньяка, многозначительно вспоминали свои курортные знакомства. Настроение было великолепным. Мы только, что закончили разработку очень важной операции, закончившейсявполне успешно; руководство прыгало от восторга, соседняя страна резко поменяла свои приоритеты, а меня ожидали пляж и море. Скрип тормозов оторвал от раздумий и последнее, что мне довелось увидеть в этой жизни, был, падающий прямо на меня, фонарный столб.
Я пришел в себя от холода. Казалось, все мышцы тела не могут разогнуться, настолько они занемели и продрогли. От крупной дрожи тряслась даже голова. Открыв глаза, увидел прямо перед собой еловую ветку, ее иголки кололи мне лицо. Когда поднял глаза еще выше то среди верхушек высоких елей, угрожающе склонившихся надо мной, увидел кусочек голубого неба. Неожиданно резкая щипучая боль в правой руке, заставила меня перевести глаза туда. На предплечье сидел крупный муравей и с упоением прыскал кислотой на прокушенную им же ранку. Смахнув муравья, я резко вскочил.
Вокруг стоял высокий мрачный еловый лес. Ноги утопали почти по колено во мху. Над головой звенели комары. Утренний свежий ветерок заставлял, еще больше ежиться от холода, голое тело покрылось мурашками, на мне не осталось ни единой тряпочки. Мыслей в голове не было. Неожиданный переход от буквально только, что произошедшего происшествия к побудке посреди дикого леса, привел меня в полный ступор.
Тихий шорох, справа заставил повернуть голову в ту сторону. Под размашистыми еловыми ветвями стоял крупный волк. Его янтарные глаза смотрели на меня, не отрываясь, а щеки, морщась, поднимались вверх, обнажая огромные клыки.
Я инстинктивно нагнулся и, схватив огромный сук, упавший с неизвестно, как выросшей среди елового леса сосны, шагнул к нему. Волк исчез, и мое движение, как будто пробудило лес вокруг, стали слышны; щебетанье проснувшихся птиц, легкий шум ветра в верхушках деревьев.
И только сейчас на меня навалилась вся тяжесть случившегося. Один в лесу, где, понятия не имею, и к тому же совершенно голый. Не веря своим глазам, я наклонился и вырвал пучок мха, впрочем, он, как и сосновый сук, был вполне реален. От елей, возвышающихся вокруг меня, несло запахом смолы и хвои. Мысли по-прежнему со скрежетом проворачивались в голове.
-Как и почему я здесь?- был главный вопрос. Последнее, что я помнил, был фонарный столб, падающий на голову.
В моей долгой, изобилующей приключениями, жизни бывало всякое. Но вот такого еще не случалось. Я - Коршунов Константин Михайлович, 46 лет, когда-то подполковник спецназа ФСБ рост 202 см, вес 117 кг, перешедший после ранения с оперативной работы, очень скажем так, специфичной, наштабную, и последние лет десять служащий в звании полковника - начальника отдела планирования очень специфичных операций, по устранению мешающих нашему государству зарубежных индивидуумов, возможно, пал жертвой розыгрыша, если не сказать хуже.
-Но, какая же, скажем так, самка собаки, жестоко надо мной подшутила? Может, пока был без сознания, меня принесли сюда и оставили?
Я поглядел по сторонам. На мягком зеленом мху ясно были видны волчьи следы и большая вмятина, оставшаяся на месте, где я лежал. Никаких других свидетельств, пребывания кого-либо еще, не наблюдалось.
-Может меня опустили с вертолета?- промелькнула мысль. Я начал осматривать ближайшие деревья, надеясь увидеть следы от фала, но ничего не мог найти.
Однако дальше искать следы моего появления здесь, было недосуг, все это надо будет выяснять позже, сейчас надо думать о выживании, ведь без одежды, еды долго в лесу не протяну, надо в темпе искать людей, если они здесь, конечно есть, и для этого есть верный путь, идти к воде. Пока разглядывал окружающую меня природу, солнце еще немного поднялось и уже проглядывало сквозь деревья и, избрав своей целью южное направление, тем более, казалось, что в той стороне земля немного идет под уклон, я потихоньку отправился в путь. Минут через десять, мне повезло набрести на огромный выворотень. Огромную ель уронило ветром, и с ее торчащих корней осыпалась масса грунта и камней, выбрав по виду самый слоистый камешек, положил на большую плоскую каменюгу и расколол его более тяжелым, вокруг разлетелось несколько острых осколков, я выбрал самый удобный, и крепко зажал в руке. Хотяэто была пародия на оружие, острые края камня резали ладонь, но все же почувствовал себя на йоту увереннее.
Я шел уже около часа, постепенно мха становилось все больше, появились оконца темной воды, и вскоре под ногами захлюпало, а впереди в лесу появился просвет. Но мне радоваться не пришлось – это было всего лишь топкое болото. Когда начал его обходить, собирая уже краснеющие ягоды брусники, наконец, нашел то, к чему стремился, небольшой ручеек выбивался из-подо мха, журча по камням, устремлялся в неведомые дали. Встав на колени, я приник губами к темной воде, пахнущей торфом, и сделал несколько глотков. Потом с удовольствием сполоснул лицо, исцарапанное ветками, и хотя на время избавился от паутины, собравшейся на нем и голове. Исколотые в кровь ноги щипало и саднило, но надо было идти вперед. Лес стал понемногу светлеть, в нем начали появляться березы. На них с пересвистыванием, нисколько не боясь меня, перелетали рябчики, я же, на ходу, с унылой безнадегой наблюдал за ними. Внезапная идея, пришедшая в голову, заставила остановиться. Подойдя к высокой стройной березе, я с силой подрезал камнем кору и с его помощью начал винтом снимать узкую полосу бересты шириной сантиметра три.
Через час в моем распоряжении был пук берестяной полоски, и я добрым словом вспомнил своего давнего деревенского соседа деда Владимира Рожина. Когда-то, лет пятнадцать назад, отдыхая на даче, я углядел у него отличный берестяной короб, и сразу напросился в ученики, научиться плести вещи из бересты, Дед не кочевряжился и сразу согласился помочь. Вот только в лес его пришлось увезти на машине, потому, как ходить он совсем не мог. Ехали мы недолго, погода была отличная, пригревало солнышко и я, в отличие от сегодняшнего дня, был достаточно прилично одет. Мы заехали по глубокой колее в глубь березовой рощи и, заглушив мотор, я помог Рожину выйти из машины.
Он уселся на ближайший пенек и слезящимися глазами оглядывал все вокруг и глубоко вдыхал лесной воздух, напоенный ароматом цветущего шиповника.
-Да, паря, наверно последний раз вижу эту благодать,- вздыхал он, – спасибо тебе, что времени не пожалел.
Потом он с кряхтением поднялся и ловко на этом же пеньке вырубил из стволика тонкого клена небольшой колышек. А затем показал, как таким колышком можно снимать витки бересты и потом сворачивать в гигантские шары, которые потом можно годами хранить для различных поделок. Когда будет нужно, надо всего лишь положить такой шар в теплую воду и рабочий материал готов.
Вот так и сейчас, надрав полосок бересты, усевшись голым задом на гладкую теплую поверхность, упавшего на прогалине ствола осины, я принялся плести лапти. Надо сказать, что это только, кажется легко. Но с третьей попытки, вспомнив дедовские наставления, все-таки удалось сплести подходящую обувку и, набив ее, быстро высохшим на солнце, мхом, одеть на свои бедные ноги, исколотые шишками, ветками и прочим лесным хламом. Попрыгав по мху, я проверил качество своего произведения, конечно, это было совсем другое дело, я даже почувствовал на несколько секунд себя человеком. Но затем, критически оглядевшись, понял, что для человека мне не хватает еще очень многого. Поэтому я взял широкую ленту бересты, одел вокруг талии и скрепил деревянной щепкой, а на нее приделал еще плетеный кармашек для камней, так, чтобы он хоть слегка прикрывал причинное место. Времени на все это ушло изрядно, и солнце клонилось на вторую половину дня, когда мне удалось снова, отправился в путь. Сейчас, когда я мог уже более спокойно воспринимать окружающее, обратил внимание во время плетения, что почему-то очень неплохо вижу вблизи, а ведь еще вчера мое зрение требовало очков в две диоптрии. И еще, я просто не узнавал левую кисть руки, уродливые шрамы, от, когда-то полученных, шальных осколков гранаты, исчезли.
