Круговерть бытия 2 - Александр Дорнбург

Наступившая поздняя весна 1829 года миловала. Омытый весенними дождями, зацвел миндаль. Подхватив весеннюю эстафету, густым розовым цветом покрылись абрикосовые сады. Прохладно, свежо. Поля испещряются вышедшими на работу людьми.

Тут и там болгарские крестьяне вырубали кустарники, освобождали землю под пшеницу и просо, подновляли и ремонтировали свои перезимовавшие жилища. Прыгает юркий свободолюбивый козленок, за ним присматривает маленький кудрявый сорванец-мальчик вместе с флегматичной и доброй собакой.

К небу мирно поднимались сизые дымки, доносился запах горящего кизяка. С полей веяло духом вспаханной земли и мятой. Какой свежестью веет от травы, как красивы маки и фиалки!

На крыше одной из хат, полощась в прохладном весеннем небе, развивался большой флаг с двуглавым орлом, видимый за десятки верст. Эмблема русского владычества.

Перевалы восточных хребтов Старой Планины уже обесснежили и просохли. Турки только того и дожидались. Лазутчики что ни день доставляли нехорошие вести. Наступившая весна веяла тревогой. В воздухе висело напряжение. Все время прибывали известия, одно другого ужаснее.

Исламский полумесяц угрожающе всходил над горизонтом. Болгария горела в огне. Люди не знали, что ждет их завтра. Страна полнилась слухами.

— Эй, народ православный, спасайтесь! — кричал в селе какой-то юродивый. — Турки идут на нас, они воздвигнут горы из наших голов, а тела бросят на съедение собакам!

— О боже! — стенали в народе. — О боже!

Чувствовалась какая-то горькая подавленность. Не сегодня-завтра придут османы. Кто знает, какими будут бедствия?

Положение наше действительно было не ахти. Сложившаяся обстановка никак не походила на старую добрую сказку. Волей светозарного султана Махмуда II, держателя всего Востока и Запада, повелителя христианства и ислама, и всех полуденных и полночных стран, на европейском театре военных действий османы довели свои военные силы до 150 тысяч свирепых бойцов.

Могучие мусульманские рыцари, хорошо известные всему Востоку, эмиры и богатуры считали делом чести присоединиться к новому газавату. Эти дикие орды, как выпущенные на волю тигры, готовы были все сокрушить на своем пути. Показать дерзким гяурам неистовую мощь армии Аллаха.

Кроме собранной могучей султанской армии, скутурийский паша Мустафа по торным дорогам привел сорока тысячное свирепое албанское ополчение. Настоящих головорезов! Это вам не кот чихнул! Башибузукам было все равно кого резать — была бы добыча. Они хотели убивать, жечь, грабить и уводить в плен молодых женщин и детей.

К тому же, чем больше ты «неверных» убьешь — тем быстрее в рай попадешь. А иначе придет ангел смерти Азраил и огненным мечом вынет из тела душу. Да и мучениками за веру стать — не самый худший конец.

Все дороги на север были покрыты неисчислимыми как песок пустыни конными и пешими отрядами под зелеными знаменами ислама и разнообразными значками. «Санджаки» и конские хвосты гордо реяли на ветру. Места кровавых битв, высоких минаретов и прекрасных дворцов из «Тысячи и одной ночи» снова оживились. Под ногами могучего мусульманского воинства стонала земля.

В авангарде шла неустрашимая турецкая конница, ведомая великими беями. За ними следовали звероватого вида «сипахи», разбитые на полусотни. Среди них, сидя в седле, какой-то мулла визгливо кричал:

— Правоверные! Не бойтесь нечестивых христиан! Крепко держа в руке священный меч Али-Зульфунар, с криками «О Аллах», «О Мухаммед», бейте и уничтожайте их! Вырвите с корнем и гнилой зуб и зубную боль!

Потоком шли полки турецкой пехоты, иноземного строя, обучаемые европейскими инструкторами — авантюристами, за большую плату присоединившихся к султанскому войску. Тяжело катились пушки многочисленной турецкой артиллерии.

Следовали конные дружины «алпов»- богатырей, которые в решительную минуту кидались в сечу и своей яростной атакой решали участь боя. Встречались уцелевшие полки бывшей султанской гвардии — янычар, ныне вышедшие из милости Повелителя Правоверных. И тащилось неисчислимое море пестрых ополченцев -башибузуков, присоединившихся к джихаду. Одетых кто во что горазд и точно так же вооруженных. Но одичавших и ожесточившихся в бесконечных войнах.

Громоздкое воинство двигалось величаво и неторопливо. В обозах тридцать тысяч верблюдов были навьючены мукой и ячменем, три тысячи верблюдов — свинцом и порохом. В небе парили стаи хищных птиц. Головы предателей-христиан были насажаны на колья вдоль дороги, по которой шли исламские отряды.

Русские на этом направление главного удара, собрав все, что возможно, имели около ста тысяч человек. Получалось — один к двум. При этом атаковать необходимо было именно нам.

В то время как в Адрианополе властвовала сильная рука Махмуда II, железный кулак султана стучался в ворота Малой Валахии и Молдавии, в Санкт-Петербурге дворянская гвардия бесконечно шатала трон императора Николая I.

Наша разношерстная аристократия, сброд из пьяниц и волокит, спала и видела золотые сны, пока жизненная проза 1917 года не разбудила их. Народ все еще стоял на коленях, склонив голову, и безмолвствовал. Колеса плохо работающего российского механизма грозили остановиться в любую минуту. Страна гнила и разлагалась.

Еще хуже наше дело обстояло в Азии. В Закавказье турки собрали сто тысячную армию. Огромную орду, состоящую из озверелых турок, курдов, туркмен, черкесов, арабов и прочих воинов Аллаха. Многочисленные племена, исповедующие ислам поднялись все как один. Дикари-кочевники предвкушали возможность набегов и разбоя и это вызывало у них яростное желание ликовать, кричать от восторга.

Противостоящий им граф Паскевич имел под знаменами всего двадцать тысяч солдат и добровольцев. То есть соотношение здесь складывалось один к пяти. Прибавим к этому десятки тысяч воинственных кавказских горцев, терроризирующих русский тыл. Так затягивалась петля аркана. Слишком уж неравными были силы. Русской армии в Закавказье фактически не существует, страна с это направления совершенно беззащитна!

Да, наше государство беззащитно и расшатано, его сердцевина прогнила до трухи и оно разлагается. Народ разорен и проклинает управления царских ставленников. Мы стоим над бездной.

Простой военной прогулкой представлялся исламским воинам вояж на север. Как вшей, раздавят могучие гази презренных гяуров и без труда снова захватят северные земли, точно так, как всегда поступали их великие предки.

Под зеленым знаменем с полумесяцем исламское войско должно прокладывать свой великий путь при криках ужаса, в море нечестивой крови неверных и в дыме пожарищ их городов — так поучали воинов благочестивые муллы и имамы. Мусульманские священнослужители привели весь народ к присяге в непримиримой ненависти к гяурам.

Красноречивые фанатичные проповедники в это же время в ярких красках рисовали счастливую жизнь покорных турецкому султану племен, до небес