Глава 1
Личина
В бане было темновато, и пар застилал глаза. И в первую долю секунды я сообразил только, что поймал девушку, а не парня.
Сначала подумал было, что это та, рыжая девушка. Уж больно охотно она намекала сегодня на продолжение!
Но крик повторился, и голос показался знакомым. И острые косточки тоже были знакомы на ощупь — Шасти!
— А ты что тут делаешь⁈ — рассердился я.
Рассердился потому, что тело успело ответить, и лучше бы всё-таки это рыжая залезла ко мне в баньку!
А Шасти… Ну не воспринимал я её, как взрослую и всё тут. Пусть она формально вполне годилась мне в невесты, но видел-то я её, как девчонку-подростка.
— Тебя, дурака, спасать пришла! — заверещала Шасти, выворачиваясь из моих рук.
Пар постепенно рассеивался — никто же больше не поддавал. И теперь я бы уже ни с кем не спутал своё сокровище: смуглое, худющее, довольно большеглазое по здешним меркам.
Лицо Шасти очистилось от синяков. Мало того, на щеках и груди были разноцветной глиной нарисованы спирали и ещё какие-то знаки — красные и голубые. Довольно забавно.
А ещё она была голая, но в браслетах и с бусиками. Как дитё, ей богу.
— И как ты меня будешь спасать? — спросил я.
Нужно было срочно начинать шутить. А ещё бы лучше — холодной водички!
— Мыть тебя буду сначала! — огрызнулась Шасти. — Грязный — точно дикая свинья!
Она зачерпнула воды берестяным ковшиком и плеснула в меня.
— А почему не домашняя? — развеселился я.
Вода оказалась очень кстати, и мне слегка полегчало.
— Да кто же свинью приручать будет!
— А ты приручи!
Шасти фыркнула и захлопотала вокруг раскалённых камней и деревянных вёдер с водой, чего-то там намешивая.
Я подкрался, зачерпнул холодной воды и окатил её!
Ну и она меня тоже! Вот же язва мелкая.
Вода помогла мне окончательно остыть, да и банька снова раскочегарилась так, что я уже почти не видел свою голенькую жену.
Правда, шкуры держали пар плохо, и для того, чтобы он клубился как следует, пришлось постоянно плескать на раскалённые камни.
Я разобрался с водой — где горячая, где холодная, где — щёлок для мытья. Нашёл мочалку, связанную из жёсткого конопляного шнура и начал мыться.
Пар тут же преступно улетучился, и Шасти запричитала сочувственно, углядев на моей груди следы от драконьих когтей. Но почему-то ничего не спросила.
Только взялась помогать — тереть спину и мешаться под руками, пока я её не намылил тоже, и она с писком не начала отмываться.
Когда я помылся и отмыл до скрипа волосы — то взял берестяной ковшик с водой и уселся на травку, чтобы как в детстве подышать паром.
Но только приготовился плеснуть на камни — и Шасти отняла у меня ковшик.
Встала надо мной, наклонилась. Стала разглядывать и ощупывать моё лицо.
— Ну? — спросил я. — Чего нашла?
— Ничего не нашла, не мешай! — буркнула она.
— А чего хочешь найти? Рога развесистые? Ты чего весь день от меня бегала?
Шасти не ответила. Она достала из самого маленького ведра запаренные пучки трав, принесла маленькую плошку, что стояла у самого края каркаса из шкур.
Я думал — там что-то женское, но оказалось — густое масло.
Разложив вокруг меня травы и намазав мне лоб маслом, Шасти зашептала:
— Две травы горные, незнакомые, а нужны — остролист и вербена… А марьиным корнем если заменить?..
Мне хотелось рассмеяться, но я покорно сидел.
Пусть играет. Прощаться легче будет. Оберег же, наверное, какой-то.
Оберег, однако, не выходил. Шасти велела мне встать, помотала в сомнении головой и опять зашептала себе под нос:
— А если первоцветом?.. Оной тамалой — сенен маалой…
— Да что ты делаешь-то? — улыбнулся я. — Приворожить меня хочешь?
— Не мешай! Это — очень трудная магия! — огрызнулась Шасти. И сказала сама себе: — Нет, не «оной», а «онэй». Ещё раз пробуем!
Я вздохнул: вот же упрямое существо.
— Ты помнишь, что я тебе запретил колдовать?
— Точно! — воскликнула она. — Так вот почему не выходит! Сейчас же скажи, что ты всё разрешаешь!
— А зачем?
— Внешность твою хочу изменить, дурак! Вдруг узнает кто? Ты же пойдёшь к тем, с кем бился на поле боя. Кто-то изранил тебя всего! Вдруг он лицо запомнил?
— А-а, — протянул я. — Ну, ладно, колдуй.
Шасти ещё раз произнесла формулу заклинания, показавшуюся мне смутно знакомой. Смочила руки маслом, поднесла к моему лицу и зашептала:
— Расти нос! И скулы повыше!
Она провела руками по моему носу, по щекам, словно бы вылепливая что-то.
— Ну как? — спросил я. — Получается?
— Сейчас! — выдохнула Шасти. Потом отшагнула, посмотрела на дело рук своих. Опять коснулась моего лица. — Кажется, получилось немного!
— А мне как глянуть?
— Сейчас!
Она попыталась вытереть жирные руки о мокрое тело, потом о волосы. Взяла ковшик с водой, пошептала над ним и протянула мне:
— Смотри!
Я заглянул в воду и с удивлением понял, что это — практически зеркало! Так хорошо своё лицо я в этом мире ещё не видел. В воду смотрел, конечно, но вот так!..
Особых перемен не заметил, но лицо стало немного острее, скулы выше. Пожалуй, для мальчишки — самое то: вроде я, а вроде и нет.
Именно так и надо, чтобы свои засомневались,
