Глава 1
Мой первый боевой вылет
Тёплый солнечный день, ничего не предвещало.
Взмыленный гусар с упавшим кивером на холку влетел в лагерь эскадрона на лихом коне, когда я только сменился с караула. И завопил девичьим голосом:
— Братцы, японцы Находку обстреляли!
Стопка алюминиевых тарелок с грохотом упала, повар колоритно выругался.
— Да как так⁈ Чего вы мелете, сударь⁈ — Вскочили товарищи с лавок.
— Как, как, с моря, с броненосцев, этой ночью! — Отвечает гонец, вертясь в седле. — Полки казачьи туда погнали. Говорят, худо пришлось береговым, орудий дальнобойных у наших там нет. Два корабля из трёх, стоящих на якоре, потопили, на них первый удар и пришёлся.
— Получается, и сдачи дать не смогли.
— Вот же подлые собаки! — Воскликнул Азаров и белый глаз потёр.
— А наш флот где? Адмирал Строганов со своими хвалёными эскадрами как такое допустил⁈ — Причитают другие. — А вы князь, что по этому поводу думаете?
— Пусть командование думает, — отвечаю, негодуя.
А мы будем действовать.
* * *
42 год от падения Метеорита. Российская империя. 20 километров от Владивостока. Бухта якорная.
7 июля 1905 года по старому календарю. Пятница.
5:27 по местному времени.
Вода окутывает плотной глухотой и дарует давно забытую безмятежность. Пузырьки ласкают слух, когда парю над песчано–каменистым дном так близко. Изучаю его через прозрачные доспехи, ощущая себя в полной безопасности. Тонко настроенным слухом улавливаю, как обратно опускается заслон. Мнимое спокойствие, как сжатая пружина. Как взведённый курок.
Боевая линза улавливает движение всякой мелкой живности, крабов, рыбок, даже прозрачных медуз. Руки чешутся.
Взрывая песок, отталкиваюсь могучими руками, а следом поддаю тяги турбинами, и уношусь по дну всё дальше от утёса и своего Поместья, где всё ещё стоит эскадрон гусар, в котором я служу.
Эскадрон, который ни о чём не подозревает.
Как и дерзкий японский флот, стоящий в бухте острова Аскольд в сорока километрах от Находки.
Чувствуя, как потрескивает металл под толщами воды, выхожу на поверхность, преодолев три километра по заливу. И взмываю в воздух, наблюдая в нескольких километрах сторожевой броненосец и дирижабль над ним.
Радиопередатчик «Красного медведя» настраивал ещё мой дед явно со знанием дела. Поэтому ловлю все эфиры меха–гвардии, наверное, даже лучше их самих.
— … это приманка для флота, — раздаётся с небольшими помехами из динамиков в кабине.
— Уверен? — Узнаю более чёткий голос Небесной принцессы.
Вот им с утра–то не спится, хоть ночью снова вылетай.
— Вчера разведали, — распознаю голос подполковника. — Минные заграждения япошки сделали, как раз по проливу Аскольд.
— Это чтоб флот наш полез и напоролся, — слышу вывод принцессы. — Коварства им не занимать.
— Может, встряхнём их? — Предлагает друг Олега Румянцева Илья, с которым у меня тоже намечена дуэль.
— Не исключено, что обстрел Находки — это спланированная провокация, а броненосцы — это приманка для нас, — предполагает Константин, судя по всему, он единственный из собеседников, кто говорит, стоя рядом с мехаром. Остальные в кабинах закрытых.
— Думаете, вылезет ещё один Синий? — Раздалось с прерывистым шипением едва разборчивое.
А этот, похоже, летит где–то далеко.
— Если вылезет, да при поддержке японских кораблей, нам не поздоровится, — предполагает подполковник.
— У нас каждый мех на счету, — вещает принцесса сварливо. — Пока не прибудут эшелоны из Иркутска, лезть мы не станем. Иначе рискуем потерять Владивосток.
— Я бы не стал сильно рассчитывать на новобранцев, — посмеивается подполковник. — К тому же им неспроста не разрешили лететь самостоятельно.
— Девять новых мехов, Кость.
— Мастер расщедрился, — раздалось в ответ с иронией. — Значит, в Европе всё спокойно.
— Нет, это значит, что в Приморье всё очень плохо, — снова с помехами комментирует кто–то.
— И тем не менее, к пятнадцати нашим — это весомо… — слышу голос Небесной уже, как родной.
Ставший таковым за эти семь дней, что их подслушиваю.
— Будет весомо, если новобранцы не дадут нам жару, — вставил свои пять копеек Илья.
— Поясни–ка? — Возмутилась принцесса.
— А то и дадут просраться, — рассмеялся подполковник.
— Кость, — раздалось с укором от принцессы. — Твоё приподнятое настроение выказывать совершенно не уместно сейчас.
— Всё, молчу.
— Патруль Амурского, связь?.. — Запрашивает принцесса уже официозно.
— Докладываю, тишина один, — отзывается новобранец из нашего училища.
— Патруль Уссурийского?
— Докладываю, тишина два, — отвечает с большими помехами Максим Чернышов.
— Что у тебя? — Интересуется Небесная.
— В четыре утра японская джонка пыталась проскочить, задержана береговой охраной.
— Принято!..
Умиляет, как они болтают или обмениваются по делу, даже не переживая, что их может слышать посторонний.
Или принцесса убеждена, что у них своя особая волна связи? Фёдор мне целую тетрадь отца вручил по каким–то «частотам». Чёрт ногу сломит с этими терминами новыми.
Мне бы терпения.
Постепенно осваиваю призрачную боевую панель, символы на ней: какой что включает и что даёт. В училище мы изучали «язык» мехаров. Там такое называли «механические знаки». Треугольники, квадраты и круги. А также сочетания: круг в квадрате, треугольник в круге и прочие варианты геометрии.
В призрачной панели можно натыкать такого, что в дебри настроек уходишь, аж страшно. Поэтому привыкаю к тому, как уже настроен мой мехар. И обхожусь механическими рычагами и кнопками.
Пятый вылет на Медведе, первый боевой.
Но как же красив восход, если встречать его с высоты птичьего полёта.
Я помню о ней… каждый раз, когда
