Джони, оу-е! Или назад в СССР - Михаил Васильевич Шелест

— Женька! Женька! Очнись! Ну, пожалуйста, Джон!

Меня качало. Перед закрытыми глазами проплывали мыльные пузыри, море было ласковым и тёплым. Оно обнимало, обволакивало. Но чужой плаксивый голос раздражал. Я выплывал из тумана небытия нехотя. Почувствовав боль от ударов по щекам, я скривился, меня затошнило. Открыв глаза, увидел склонившегося надо мной Мишку и понял, что бил меня он.

— Сейчас как въ*бу! — попытался высказать я чужую мысль, но вдох не получился. Меня вдруг «вывернуло» и изо рта и носа фонтанами вылетела морская вода. Мишка ловко увернулся, а мне стало смешно, но хотелось блевать. Однако, почему-то не было сил перевернуться на бок. Я заскрёб руками по песку, задёргался, сгибаясь в животе. Чьи-то мальчишеские руки дёрнули меня за плечи, и я завалился на бок, изливая из себя остатки Тихого океана, едва не принявшего меня в свои глубины навсегда.

— Фу, бля… — наконец проговорил я, облегчённо уткнувшись лицом в песок.

Лёжа на левом боку, я выплёвывал из себя последнюю воду, песчинки, попавшие в рот, и пытался понять под Мишкины всхлипывания: «Кто я? Где я?».

То, что это мой родной город Владивосток — понятно. Но я-то что здесь делаю? Ведь уехал из него лет как двадцать назад. А сейчас должен был находиться в городе-герое Москва.

— Что, — выдавил из себя я, — случилось?

— Ты, блять, заебал, Джон. Куда ты, накуй попёрся⁈ Спасатель, накуй, нашёлся, — раздался грубоватый юношеский голос Славки.

То, что это был Славка, я почему-то знал точно, хотя Славку этого никогда не знал. Перевернулся на спину, благо, вода из меня уже не лилась, и увидел стоявшего справа от меня мальчишку лет пятнадцати. Да, это был Славка. Но я его раньше не знал, и в глаза его раньше не видел.

— Что случилось? — повторил я.

— Утонул ты, блять! Из-под воды вытащили! Вон, Мишка и вытащил. Спасатель ты хренов!

— Я тонул и позвал на помощь, — раздался голос слева. — Ну, не тонул… А… Уносило меня в море, а сил не было назад грести, вот и позвал на помощь. Думал писдец мне. Унесёт в море. Славка поплыл… Подгрёб и говорит: греби сам, меня тоже уносит. Вот и погребли. А тут ты… Тоже, оказывается, поплыл за мной…

— Тоже мне, — спасатель, — сказал и сплюнул себе под ноги Славка.

Мишка успокаивающе дёрнул парня за руку.

— Хули дёргаешь! — окрысился Славка и замахнулся на Мишку рукой. Пацан отскочил. Славка снова сплюнул.

— Тебя волной накрыло. И меня. Я пока барахтался, тебя нащупал. Ногу твою. Вот и вытянул из водоворота. Чуть палец тебе на ноге не открутил. Не болит?

Организм подсказал, что ступня правой ноги действительно сильно болит. Поднял ногу и посмотрел на распухший большой палец.

— Хрена себе ты меня спас! Ты же мне палец вывихнул! Как я сейчас домой пойду?

— А как бы ты с нормальным пальцем шёл? — рассмеялся кто-то ещё. Голос был наглый и тоже знакомый. — Синий утопленный Джон шёл по пляжу вон.

— Не воняй, Грек, — оборвал его Славка. — Сам-то зассал плыть⁈

— А оно мне надо⁈ — фыркнул тот.

— Зассал, так и не воняй, пока не получил. Джон, хоть и слабак, а не зассал, а ты… Пошёл на куй!

— Да чо ты, Славян! Деловой?

Я скосил взгляд ещё правее и наконец увидел нарывающегося на писдюлину Валерку. Награда нашла героя. Славка вдруг резко дёрнулся в сторону Грека, выбросив кулак, и раздался хруст стукнувшихся друг о дружку челюстей.

— Бля-я-я! Муда-ак! — взвыл Валерка и кинулся с кулаками на Славку. Тот не сдвигаясь с места выбросил ещё пару ударов, попав точно в голову набегавшего, и Грек, заскулив, отскочил в сторону.

— Пошёл на куй, — спокойно сказал Славка. — Увижу во дворе — отпизжу!

Матерщинные излишества сразу подтвердили возникшее вдруг предположение, что я, каким-то образом, попал в свои детские годы. Матерились мальчишки, когда я учился в школе, все поголовно. Даже и не матерились вовсе, а разговаривали матом. Хотя мои родители дома так «разговаривать» себе не позволяли. И от кого, спрашивается, набрался? Улица… Да-а-а…

Я шевельнулся, делая попытку привстать, и это у меня получилось. Заодно мне удалось разглядеть своё щуплое, до безобразия, тельце. Искоса глянув на других мальцов, я понял, что моё тело самое худосочное.

— Сможешь идти? — спросил Славка.

— Нормально, — скривился я и огляделся вокруг.

Это был скалистый берег моря. Лишь небольшой участок берега на котором мы расположились, отличался от остального песком. Справа и слева на берегу и в море лежали большие и малые каменные глыбы. За кромкой пляжа метрах в тридцати возвышались крутые скалы, уходившие вверх метров на сто. В ложбине между скал метров с десяти стекал небольшой водопад.

— Обувайся и пошли. Темнеет уже.

Тут я заметил, что солнце уже давно скрылось за сопкой и на пляж легла плотная тень, густеющая на глазах. Кое-где любители ночной купалки разожгли сильнее костры. Из гаражей тянуло варевом и дымом. Меня передёрнуло: то ли от вспомнившихся объятий моря, то ли от холодного ветра.

Найдя «свою» одежду и кеды, обулся и, взяв рубашку и «треники», свернув их в «сигару» выпрямился. Славка и Мишка тоже обулись и собрали вещи. У Славки были ласты, маска и трубка. Мы такой амуниции не имели. Я «вспомнил», что Женьке, то есть мне, стукнуло всего лишь двенадцать лет, и жил он со своей матерью и старшим братом в доме у моря.

По темноте возвращаться с «пляжа» бухты Тихой, было то ещё приключение. Мало того, что мы шли по большим и не очень большим камням, так кое-где приходилось передвигаться «козьей тропой» шириной не более тридцати сантиметров, прижимаясь спиной к скале.

Наконец мы дошли до дамбы насосной станции, подающей морскую воду для охлаждения турбин ТЭЦ-2, от которой шла обычная грунтовая дорога. Тут мы «всегда» надевали одежду, что и сделали, кое-как отжав плавки. Впереди маячила фигура Валерки-Грека, кривящего нам рожи.

Он был нормальным пацаном, старше нас с Мишкой на год, но учились мы вместе в одном классе. Просто Грек вел себя слишком задиристо даже со Славкой,