Ходок - Василий Седой

Вжухх! Мелькнул мимо лица приклад винтовки. Я чудом уклонился и с разворота долбанул уже прикладом своего ружья навстречу харе, одетой в непонятную каску.

Тут же пришлось уклоняться от удара штыком другого здоровенного придурка, одетого в точно такую же каску, и непривычную, устаревшую, как минимум на столетие, форму. Короткий шажок в сторону и удар со всей дури в промежность этого здоровяка надолго умерил его пыл. Он сложился буквой зю и даже ножками задрыгал в подобии судорог. Это тебе не ковырялкой тыкать, тут останавливающее действие будет почище пули из пистолета Макарова. Времени осмотреться мне не дали, потому что сбоку набегал ещё один дурачок с винтовкой наперевес. Очередной шажок в сторону и стволы моей старенькой двустволки смотрят прямо в лицо этому дурному герою. Сноп картечи в упор с близкого расстояния — это страшно. В данном случае получилось завалить сразу двух агресивных неадекватов. Первый оказался шустрым и почти смог уклониться от выстрела, но только почти. Картечь же! Поэтому и сам сдох, и его товарищу, бегущему позади него, досталось.

Несмотря на прожитые годы, я не забыл науку старшины во время прохождения службы в армии. Он очень доходчиво умел вбить в голову подчинённых свои слова, да так, что и на старости лет их хрен забудешь.

Одним из постулатов, которым он истрепал все мозги новобранцам, ни хрена не понимающим, было его любимое выражение. Он повторял его к месту и не очень:

— Движение — жизнь, а движение во время рукопашного боя, особенно в свалке, жизнь в квадрате. Как только ты остановился, хоть на мгновение, ты — труп.

Сейчас этот, можно сказать, рефлекс, вбитый в голову, действительно спасал мне жизнь. Пусть я двигался совершенно не так резво, как в молодости, но при этом все равно не дал противникам пропороть мне брюхо своими ковырялками. Как выяснилось, я пришёлся очень к месту имеющимся у меня союзникам.

Сразу после выстрела в упор, не наблюдая противника перед собой, я сделал очередной шажок, но уже с полуоборотом. Продолжая движение, из второго ствола я выстрелил в очередного обезумевшего беспредельщика. Он вознамерился воткнуть штык в русского офицера, лежащего на земле. Тот был одет в форму, знакомую по фильмам, которую носили ещё при царе.

Я попал и тем самым спас этого офицера от верной смерти. Шансов выжить в той ситуации у него не было никаких. Это был мой последний успех. В следующий миг я только успел увести в сторону стволами ружья штык противника, и можно сказать, оказался в его объятиях. Этот гад настолько стремительно на меня налетел, что помимо вышеописанного, ничего другого я сделать не успел. Я кубарем полетел на землю, увлекая за собой этого живчика. Победить противника в честной схватке мне не светило. Этот солдат оказался намного здоровее меня. Поэтому я не нашёл ничего лучше, кроме, как засадить ему растопыренные пальцы в глаза. Только и успел подумать:

— Даже если я не выживу, то противнику не придётся наслаждаться победой. Это будет трудно делать слепым.

Насчёт того, что я лишил этого здоровяка зрения, у меня была стопроцентная уверенность. Все происходящее в дальнейшем слилось в один миг. Громкий крик «Урраа», сильный удар в мою голову и все. Свет, как говорится, потух.

Очнулся я, как будто и не терял сознание. У меня есть такая особенность — когда надо, то организм мобилизуется и работает будто отлаженный механизм, бросая все накопленные ресурсы на решение определенной задачи. Вот и сейчас я очнулся и мгновенно вспомнил о том, что происходило до момента потери сознания, попутно оценивая окружающее пространство. Нахожусь я, похоже, в больничной палате. На такой вывод наталкивают стены с потолком, окрашенные в белый цвет, и белое постельное белье. Я хотел повернуть голову, чтобы внимательнее осмотреться, и чуть не взвыл от резко накатившей боли. Прострелило так, что даже в заднице закололо. Не хило мне похоже прилетело. Добротно кто-то приложился. Ко всему прочему ещё и желудок начал жить своей жизнью, подпрыгнув к горлу, как будто намекая на недостойное поведение человека, пострадавшего в махаче. Я с трудом сдержался и чуть не блеванул на сильно накрахмаленные простыни. Такие всегда были у моей бабушки, царство ей небесное, а мне века и здоровья. От подобных мыслей я слегка повеселел и подумал:

— Совсем ты, Санек, кукухой поехал. Не прошёл, похоже, даром пинок по бестолковке. Вместо того, чтобы поминать почившую бабушку, подумал бы лучше, как дальше быть.

После этих думок и накатили воспоминания о событиях, произошедших буквально только что, которые и привели меня на больничную койку.

Глава 1

Произошло все в самом начале осени, когда мы небольшой дружной компанией решили отметить окончание уборочной, совместив это мероприятие с ночной рыбалкой. Да, именно так и было. Набрали с собой всего и много. Опытные уже, одним днем ведь такие праздники не заканчиваются. Чтобы не бегать в поисках недостающего, затарились на совесть. Все загрузили на тракторный прицеп и доехали до места, предназначенного для праздника. Пруд, на берегу которого мы решили праздновать, находился ровно в пятистах шагах от моего дома. Поэтому, чтобы усложнить задачу моей неугомонной жене, если она вдруг надумает испортить праздник, мы уехали на другую сторону водоёма и разложились на неширокой, заросшей густой травой поляне. Она как бы отделяла водоём от дремучего смешанного леса. Да, вы не ослышались. Именно дремучего. Не любит у нас в деревне народ ходить в эту сторону. Очень уж много ходит всяких страшилок именно об этой стороне леса. Но нам ведь пофиг, мы тут не безобразничать, а серьезным делом собрались заняться.

Выгрузили прицеп, отправив трактор обратно. Перенесли вещи на заранее выбранное место. Оно находилось не меньше, чем в семидесяти метрах от дороги. Посчитали это расстояние достаточным для того, чтобы нас невозможно было найти, и занялись организацией лагеря. Так как устраиваем мы подобный праздник не в первый раз, действовали сноровисто и быстро, распределив между собой обязанности. Не прошло и получаса, как все было готово к началу культурного отдыха.

Пока народ суетится и занят подготовкой к празднику, скажу несколько слов о нашей дружной компании. Кора, он же Николай. Ваха, он же Василий. И Сепа, как вы понимаете, Сергей. Я не зря именно так представляю своих друзей. В деревне, разыскивая кого-либо из нас, если