Главная роль 4 - Павел Смолин

Зимний дворец по сравнению с Гатчиной производил грустное впечатление. «Какой от меня смысл, если государственный аппарат и его владелец не здесь?» — словно вопрошали стены. «Ради чего мы надраиваем квадратные километры площадей до блеска, если они никому не нужны?» — вторили им слуги. «Для чего мы впустую проедаем здесь овес да солому, если все равно никто не велит готовить выезд?» — тоскливым ржанием вливались в неслышимую, но хорошо осязаемую тоскливую песнь лошади из конюшен.

У любой вещи и у любой работы должен быть смысл! Да, жалование и питание все оставшиеся в Зимнем обитатели исправно получают, но человек — это такое существо, которому автоматического воспроизводства определенных действий в обмен на вознаграждение недостаточно. Отсюда и проистекают явления в виде корпоративной этики, цеховой солидарности, государственной идеологии и прочего — человеку очень важно ощущать сопричастность к большому, общему делу, и на лицах встречающих меня слуг, оставшихся в Петербурге чиновников, гвардейцев и казаков это считывалось очень хорошо. Я привез в Зимний не только свою тушку. Я привез в Зимний САМ СМЫСЛ его существования!

Шагая по коридорам и комнатам дворца, я вовсю веселился, слушая, как следующий за мной Андреич с высоты своего положения «строит» здешних слуг — вот здесь, мол, пыльновато, там пятнышко на паркете, здесь книжки в шкафу перекосились. Этот рояль нужно для гармоничности передвинуть правее, а в камине как-то многовато золы. Классическое «ужо я их быстро в чувства верну!».

Причиной хорошего настроения служило не только и не столько ворчание Андреича, сколько итоги разговора с Менделеевым и Панпушко. Отвадить последнего от пикрина получилось легко, рассказав о новых взрывчатых веществах и поручив разработку взрывателей, конструирование снарядов и гранат. На полигоне прозябать ему смысла нет — питается фиг пойми как, вокруг куча глаз, а потому Панпушко вместе с Дмитрием Ивановичем переедет в большой дом за высоким забором — обеспечивать секретность и питаться под присмотром «домашних» Менделеева. Увлекающиеся натуры нужно контролировать даже в вопросах питания. Полигон для исследований найдут сами — неподалеку, но на безопасном расстоянии от столицы. Денег на строительство лаборатории и сырье я выдал. Еще один маленький кирпичик в метафорической башне величия Империи заложен!

Завтра, с утра, у меня поездка в Академию наук — там тоже парочку «кирпичиков» заложу. График на неделю вообще получился плотный и полезный — как мне и нравится, но не без персональных радостей и отдыха — они мне тоже очень нравятся, и я не робот, чтобы отказываться от них.

— Ваше Императорское Высочество, ежели на то будет ваша воля, мы сию секунду подготовим для вас покои, кои ранее выбирал для себя Его Императорское Величество, — любезно предложил местный главный камердинер.

Бывший главный — Андреича слушается без вопросов.

— Не нужно, Василий, — привычно отказался я. — Его Величество еще не раз воспользуется своими покоями.

Слуги обрадовались еще сильнее — хорошо, когда цесаревич «погостить» приезжает, но целый Император же еще лучше! А еще я вижу здесь нашептанную кем-то стандартную проверку меня на амбиции — последнее может быть продиктовано паранойей, а старый слуга просто хочет сделать мое пребывание в Зимнем как можно более комфортным и приятным.

Добравшись до своего кабинета, я удовлетворенно кивнул — все мои вещи и ценнейшие папочки доставили и скомпоновали как положено — отпустил слуг, плюхнулся в кресло и взялся за высокотехнологичное устройство «телефон». Даже в этой реальности, в этом положении, попросту невозможно обойтись без ритуала «по прибытии отзвонись маме, чтобы она не переживала».

Номеров пока не завелось — связываться надлежит через оператора мужского пола, потому что дам-телефонисток тоже не завелось. Звук отвратительный, щедро сдобренный шипением, и в микрофон от этого приходится орать. Тем не менее — работает, и с Дагмарой мы поговорили добрых десять минут: я кратко отчитался о переезде, она — о семейных делах. Завершив сеанс связи, я погрузился в блаженное ничегонеделание на пять минут, залипнув в окно и полюбовавшись суетой во дворе и пошел переодеваться к ужину.

Гость номер один — Сандро, который тоже сын председателя Госсовета. Гость номер два — благополучно вернувшийся в столицу и успевший повидаться с родней князь Кочубей. Гость третий — «фрондёр» Николай Михайлович, родной брат Сандро, ныне командующий Кавалергардским полком. В отличие от Конвоя, их служба в полном смысле слова ритуально-парадная. Хорошо, что офицеры-Кавалергарды покупают пышные мундиры и породистых скакунов на свои, но от оптимизации их это не спасет. Почетный караул останется, но такого размера и такого пафоса он нафиг не нужен. Конвой тоже переделаю — не нравится мне «ходить под конвоем», как-то звучит не очень, и пофигу, что это только для меня так. Будет ИСО — Имперская Служба Охраны.

После ритуальных приветствий мы утолили первый голод — прибывшие со мной японские повара порадовали этническими рыбными блюдами — и немного поговорили о «китайской кампании» под винцо, которого припасено много, а пить мы его будем до глубокой ночи. Пора начинать пользоваться своим печальным козырем на полную катушку. Николай Михайлович, возможно науськанный своим отцом, продемонстрировал лояльность:

— Мне доводилось слышать, будто некие мерзавцы при Дворе ведут пренебрежительные разговоры касательно вашей победы, Георгий Александрович. За правдивость сего я, правда, поручиться не могу — мне подобные слухи не интересны.

Ну конечно же ты «не можешь»! Начало неплохое — «фронды» не видно, но не станет же он мне в лицо с порога орать «давай сделаем Россию республикой!». Выводы за десять минут после знакомства будет делать только идиот, поэтому я воздержусь и подожду, что будет дальше.

Сандро согласно покивал, заодно показав, что намерен держать нейтралитет:

— Мне тоже довелось слышать подобные слухи. Полагаю, они продиктованы исключительно тоской всею душою преданных Империи воинов по нормальной войне и желанием продемонстрировать на ней свою доблесть.

А вот от тебя я такого не ждал, Саша, потому что все отзывались о тебе положительно. Ладно, здесь тоже выводы делать рано.

— Давно большой европейской войны не было, — согласно кивнул я, сделав глоток. По крайней мере вкусно. — А значит будущая, которую я считаю неизбежной, будет призвана решить все накопившиеся вопросы. Последних у всех потенциальных сторон конфликта великое множество, а посему война затянется на долгие годы.

С Кочубеем мы в Путешествии эти темы обсуждали не раз,