— Есть такое место — префект махнул рукой на север в сторону холмов и хмурого неба над ними — херуски говорят очень плохое место, бруктеры и близко не подходят. Однажды они кого‑то посылали туда, там и остался.
Хотя у Валерия от предчувствия екнуло сердце, он все — равно решил прояснить ситуацию.
— Может, просто темнят и это очередное капище?
— Однажды там заночевал наш отряд с гаруспиком. Дело было шесть лет назад. Тот на ночь решил погадать, и как водится когда под рукой нет свежей печенки, бросил кости. Мне рассказывали потом, что холм будто — бы засветился. Там по склону камни раскиданы. Камни как из кладки, только необыкновенных размеров. Им всем так стало жутко, что они по камням мигом взлетели и всю ночь не останавливаясь бежали до ближайшего селения. Я этих гастатов видел после. Все седые. Вот так.
Буховцеву стоило большого труда, чтобы не выдать своего волнения. Есть. В точку. Но, стоп, больше об этом молчок. Нужно подумать. Как ни странно Луций Цедиций сам продолжил тему.
— К таким вещам надо относиться серьезно, Марк. Я пожил больше тебя и поверь, знаю — потом хохотнул — хотя есть один человек, которому чтобы поверить, нужно увидеть. Так вот он собирался туда сходить и посмотреть. Если хочешь, можешь сходить с ним — префект уже просто смеялся.
— Если хватит смелости, кто знает, может и схожу — улыбнулся Валерий — а кто этот человек?
— Я тебе о нем говорил. Помнишь, эллин благородного рода. Его зовут Ахилл. Он в девятнадцатом, ты его увидишь. А насчет смелости, можешь не беспокоиться, она у тебя есть. Я видел, как ты прикончил хавка. — Цедиций хлопнул его по плечу.
— Спасибо Луций, но моей смелости там было немного. Еще мгновение и хавк бы меня проткнул.
— Но ведь не проткнул, Корвус. Я видел, как ты бился. Учили тебя хорошо, но к учебе нужно еще иметь характер и удачу. Все это у тебя есть. Ты вовремя прогнал свой страх и теперь, я с тобой иду и разговариваю, а хавк гниет в овраге, а ведь он был не плохой боец. Это и есть единственно верное подтверждение того, что ты молодец. Я Марк видел много воинов и хорош воин или плох, всегда определяется тем, как он повел себя в такую минуту. От плохих судьба быстро избавляется.
Они прошли по краю большого болота и свернули на юг. Тевтобургский кряж остался далеко за спиной, а тот, что был перед ними, приблизился и был постоянно слева. Фактически они шли вдоль него. Местность вокруг — типичная долина с множеством ручьев, небольших лесных массивов и полян между ними, покрытых молодой, сочной травой. Вскоре вдали показалась первая германская деревушка. Ее они обогнули и вышли на берег ручья, который постепенно по мере их продвижения, превращался в небольшую речушку.
— Осний — указал на речку префект — мы ее так называем. Впадает в Визургий. Лагерь находится на его берегу и завтра к обеду мы должны быть на месте, а сегодня трибун, заночуем около германской деревушки и отдохнем. Если по воле Богов ничего не изменилось, меня там должны ждать.
— Префект, а что говорят германцы про это плохое место? — вернулся к вопросу Буховцев.
— Ты все об этом? Говорят, что не знают что это такое. Это было и до того, как они пришли в эти места.
— Другие народы — задумчиво произнес Валерий.
— Да, здесь раньше жил кто‑то до германцев. Очень давно. Да и до галлов в Галлии тоже жили. В молодости, когда мне было двадцать, я служил в гарнизоне в стране арвернов в Галлии. Однажды отловили двух разбойников на дороге, и как водится, повели к палачу. После дня пыток те все рассказали, заодно и то, что не должны были говорить. А точнее, рассказали про друида, у которого в лесу есть тайник. Друида взяли, тайник нашли. Там действительно, были чудесные вещи, Корвус. Ни галлы, ни римляне не могут делать ничего подобного. Друид бился в припадке, когда мы их забирали. Потом у нас говорили, что это золото древних народов — Цедиций мечтательно потянулся — да Галлия, мне было двадцать лет тогда, и я был молод. Кровь играла, и было от чего. Ее звали Лусцильда. Полгода мы жили как муж и жена, а потом меня перевели сюда.
Буховцев мельком глянул на префекта. Вот ведь, романтик тоже.
— Ты не взял ее с собой?
— Что ей делать с легионером в походе? Жениться мне нельзя. Она сейчас, наверное, уже нянчит внуков. Ветеранов много в тех краях оседало, а что может быть лучше, чем еще не старый бывший вояка с деньгами.
— А тебе это не обидно? — задал Валерий, в общем‑то, бестактный вопрос. Но префект не обиделся.
— Причем тут моя обида. Женщинам нужно выходить замуж вовремя. Если дадут Боги, дослужу, получу премию по выходу. Уж кто, а я точно не беден. Уеду в Лаций, куплю поместье и возьму кого — нибудь в жены. Какую‑нибудь красотку, лет двадцати — потом подумал, добавил — нет, двадцатилетнюю старуху я брать не буду. Возьму моложе, лет четырнадцати.
Буховцев хмыкнул и покачал головой.
— Луций, ты педофил.
Тот видимо понял тонкий смысл и рассмеялся.
— Да, детей я люблю, но понял, о чем ты говоришь.
Ближе к вечеру посреди дороги, между двумя лесными массивами, показалась германская деревня. Квадратные и неправильной формы участки, иногда довольно большие ограждались плотными плетнями. На участках были крытые дерном и соломой приземистые строения, из которых дымовыми кожухами выделялись дома. Тут же на огражденной плетнями земле, были небольшие огородики. За деревней в лес упиралось едва вспаханное поле. Не удивительно, что здесь частые неурожаи. Что на таком поле вырастет?
Увидев их приближающийся отряд, местное население потихоньку потянулось к плетням. В основном мужчины и дети различных возрастов. Вперед выступили несколько пожилых мужиков. Ростом с Валерия и ниже, они производили впечатление. Кудлатые, спутанные бороды непонятного цвета, были неухожены. В отличие от волос на голове, уложенных в сложную прическу. У сидящей на плетнях пацанвы волосы были заплетены в хитрые косички. Одежда — кожаные и холщевые штаны, рубахи. У некоторых на плечах накидки из шкур мехом наружу. У стоящих перед ним представителей, одежды были окрашены в различные цвета, но у многих холстина одежд была не крашена. Буховцев присмотрелся к германцам внимательнее. Нет, признаков бедности он здесь не обнаружил. Одеты большинство были по–германски добротно, если и попадалась рубаха в заплатах, то очень редко. Рванины, которую в Риме можно было встретить на некоторых обитателях Субуры, здесь не было. Вперед вышел Цедиций.
— Вульфила, старый пень, не ждал меня. Здоров ли? — обратился он к коренастому мужику лет пятидесяти. Действительно, старый и кудлатый. Половина его лица, скрывала спутанная борода. Тот степенно провел по бороде ладонью, а потом рассмеялся.
