— Случайно, нет! — Катя весело рассмеялась: ей, единственной из присутствующих, нравилось общаться с инспектором.
— Там такой собор, ум-м! — Месье Мантину закатил глаза. — Кафедраль! А еще ковер! Гобелен знаменитый. Черт знает, какой длинный!
— Вышитый королевой Матильдой, — улыбнулась девушка. — Или, точнее, герцогиней. А что, Саша, съездим посмотрим? Мы ведь собирались. Тем более любезнейший месье инспектор нас туда довезет… Ведь довезете, месье?
— О, конечно, конечно! Такая вежливая и мудрая мадам… И очень-очень красивая! Не беспокойтесь, привезем и все покажем. А вы нам с Гоно кое в чем поможете. Так, чуть-чуть. Собственно, вам и делать-то ничего не придется. Просто зайдете в одну лавку да кое-что спросите. Это ведь нетрудно, правда?
Короче, уговорил. Саша, правда, морщился, да супруга настояла:
— Дорогой, давай поможем, — Катя говорила с ним на русском. — Этот господин такой милый, на нашего участкового дядю Лешу похож, есть у нас такой в поселке. Сейчас на пенсии, а люди до сих пор уважают! Тем более нам же все равно в Байе. Ну как же — быть в этих местах и не полюбоваться знаменитым гобеленом?! Завоевание Англии герцогом Вильгельмом Нормандским…
— О, да-да, — охотно поддакнул инспектор, — Вильгельм! Бренд!
Глава 3
Нижняя Нормандия
Департамент Кальвадос. Немезида
Если остаться, сможет ли он оплакать умерших?
Жан-Мари Ле Сиданер.[3]
Антикварная лавка располагалась на одной из центральных улочек города с древней славой, рядом с сувенирным отделом. На продававшихся здесь брелках для ключей, открытках, магнитиках, даже подушках были изображены сцены со знаменитого гобелена.
Оглянувшись на маячивший позади остроконечный купол собора Нотр-Дам-де-Байе, супруги обошли стойки с сувенирной продукцией и, подойдя к прятавшемуся внутри магазина прилавку, вежливо поздоровались с продавцом. Судя по виду — лысый, небольшая бородка, серьга в левом ухе, — это и был сам хозяин, господин Жан Ливье, в определенных кругах известный как Жан Антиквар или Жано Скряга. Инспектор Мантину предупредил, что из-за своей природной скупости барыжник не тратился на продавцов, а сидел за прилавком сам, никому не доверяя. К нему и нужно было обратиться.
— Бонжур, месье.
Чтобы лучше чувствовался акцент, разговор начал Саша.
— О, бонжур, бонжур! — Словно почувствовавший жертву паук, антиквар потер руки. — Что угодно любезнейшим господам?
— Мы… хотеть… хотели бы купить… нечто… Скажем, колье или бусы. Желательно старинные. У вас такие есть?
— Ну конечно же есть, господа! Вам какие? Есть по сто евро, есть дороже — по двести, триста, даже по тысяче.
— Нам бы за пятьсот.
— Отлично! Изволите взглянуть? Прошу, пожалуйста!
Китайская бижутерия, на голубом глазу выдаваемая барыгой за старинные бусы, не стоила и пяти евро! Жано Скряга просил пятьсот. Обнаглел при виде иностранцев, особенно когда узнал, что эти «милые молодые люди» приехали всего на один день, до вечера.
— А дальше — Париж, Руасси — Шарль де Голль, самолет… Авион, понятно?
— О, да-да. Прекрасные бусы! Очень хорошо смотрятся на вашей девушке, месье! Берите, берите… Может быть, хотите что-нибудь еще старинное?
— А что, есть еще?
— Найдем! Ради вас, господа, все, что угодно.
Инспектор Мантину и Нгоно вошли как раз вовремя: владелец лавки показывал антикварные вазы и статуэтки.
— Антик?
— О, что вы, что вы, это новодел! Я вот только собрался объяснить господам…
Казалось, неожиданный визит полицейских не произвел на Жано Скрягу особого впечатления. Впрочем, нет: маленькие глазки барыги беспокойно забегали.
— А вот эти бусы… — усмехнулся инспектор. — Да-да, красненькие… Что-то у меня есть сомнения.
— О, это принесли… Сдали на продажу…
— Скупка краденого, месье Ливье! Скупка краденого!
~~~
Как потом, за ужином, рассказал Нгоно, Скрягу все-таки удалось припугнуть, и тот согласился сотрудничать — сдать проходимцев, притащивших и бусы, и портмоне, и прочее.
— А по-другому никак на него пока не наехать, — потягивая бордо, честно признался стажер. — Да, шеф сказал, и не надо. Есть у него насчет этого барыги свои планы, всегда были. Вам от господина инспектора большое спасибо!
— В стакане не булькает! — хохотнул Александр.
— Это такое русское выражение, — быстро пояснила Катя. — Шутка.
Они втроем сидели на террасе небольшого кафе в Арроманше, на набережной. Напротив сохранившихся памятников войны — полевых пушек и зениток, которыми нормандские деревни любили украшать себя ничуть не меньше, чем их русские собратья.
Нгоно говорил много, и не потому, что выпил. Видно было — парню хотелось выговориться, поделиться версиями. Насмешник Андре Мантину, несмотря на свою должность, для этой цели подходил мало, а Луи и профессор Арно были погружены в свои научные дела. Катя и Саша оказались сейчас самыми подходящими слушателями, к тому же с ними можно было толковать обо всем: не здешние, иностранцы, скоро уедут.
— Кстати, как дела с парашютистом? Тела так и не нашли? — поддерживая беседу, спросил Александр.
— Нет, — Нгоно задумчиво повертел в руках брелок с ключами. — Видать, труп отнесло в море. Если он здесь вообще был.
— Это как понимать? — моргнула Катя.
— Да так. — Стажер пожал плечами. — Парашют-то мог быть и не его. Такой же, но не его. Знаете, в клубе парашюты никак не помечены. А недалеко от порта есть одна лавка, там продаются товары для активного спорта, парапланы в том числе. Покупают не особо, конечно, часто, но… Я говорил с продавцом, — Нгоно зачем-то оглянулся по сторонам и понизил голос. — Такой парашют купили, именно такой — красный, с желтыми нормандскими львами, почти сразу после радиообращения о пропавшем!
— Ничего себе! — Саша почувствовал, как его самого начинает затягивать эта странная тема: исчезнувший спортсмен, зеленый луч на рисунке юного художника из Изиньи, теперь вот парашют. — Значит, его специально купили! Чтоб подбросить! Замести следы!
— Вот именно! — азартно воскликнул Нгоно. — Кто-то очень не хочет привлекать внимание к Пуант-дю-Ок. И я теперь уже начинаю думать, что то покушение, ну, когда меня чуть не столкнули со скалы, было отнюдь не с целью наживы!
Катя улыбнулась:
— А вы ничего не усложняете, парни? Кстати, господин Мантину по этому поводу что говорит?
— Шеф сейчас больше месье Скрягой интересуется, тем антикваром-барыжником. А парашютист что? Пропал и пропал… Шеф это дело на меня повесил. — Стажер скривил губы. — Наверное, это и к лучшему: сам себе хозяин. Хотя и от других дел меня никто не освобождал.
