В 15.30 потрепанная эскадра адмирала Уоррендера легла на обратный курс. Бой был проигран за двадцать минут: «Кинг Джордж V» горел, над «Аяксом» то и дело взмётывались дымные фонтаны всё новых и новых попаданий, подорванный «Центурион» захлёбывался водой, а концевой корабль линии – «Конкерор» – временами почти полностью скрывался за водяными смерчами, поднятыми разрывами германских снарядов. Ход в двадцать узлов мог дать теперь только флагманский корабль Уоррендера, однако английский адмирал не стал спасаться бегством. Он ещё надеялся на помощь 1-й и 4-й эскадр Гранд Флита (о выходе их из Скапа-Флоу ему было известно) или хотя бы на то, что удастся продержаться до темноты. И британские корабли продолжали неравный – и уже проигранный – бой.
«Кайзеры», пользуясь преимуществом в скорости, обогнали англичан, рисуя «палочку над Т» – классический кроссинг. Они расстреливали «Короля Георга», «Гроссер курфюрст» и «гельголанды» вели огонь по «Аяксу» и «Центуриону», а «рейнланды» – по «Конкерору». С левого борта гремели орудия линейных крейсеров – адмирал Хиппер вносил свою лепту в разгром.
Англичане, блюдя традиции непобедимого флота, дрались до конца. Они добились попаданий в «Принц-регент Луитпольд», «Фридрих дер Гроссе», «Остфрисланд» и «Позен», но это уже не могло переломить ход боя. Пользуясь своим подавляющим преимуществом, Шеер мог временно выводить из линии тот или иной корабль для исправления повреждений, не допуская их гибельного накопления: четыре корабля против восемнадцати – соотношение безнадёжное. «Тайгер» на какое-то время отвлёк линейные крейсера Хиппера, но вскоре был вынужден отойти на помощь тяжело поврежденному «Лайону».
К семнадцати часам всё было кончено. «Кинг Джордж V», «Центурион» и «Конкерор» один за другим перевернулись; изувеченный «Аякс» уже в сумерках был добит торпедами с германских эсминцев. 2-я эскадра линкоров Гранд Флита была уничтожена полностью, и вице-адмирал Уоррендер разделил её судьбу. Не дошёл до родных берегов и «Лайон» – из-за штормовой погоды все попытки взять его на буксир оказались тщетными, и в 18.45 Битти приказал покинуть корабль, сойдя с него одним из последних. Из всех английских линейных крейсеров уцелел один только «Тайгер», отбивший все ночные атаки немецких миноносцев и добравшийся до Росайта вместе с отрядом коммодора Гудинафа. Потери Флота Открытого моря в генеральном сражении были ничтожны: несколько эсминцев получили повреждения, и два из них затонули. Фактически немцы обменяли «Блюхер» на девять тяжёлых кораблей противника – размен более чем выгодный.
* * *
Линкор «Айрон Дьюк», флагманский дредноут Гранд Флита, тяжело раскачивался на волнах. Адмирал Джон Джеллико, нахохлившись, периодически бросал взгляд в узкую щель прорези боевой рубки, но делал это скорее машинально: в ночной темноте, разбавленной дождём, нельзя было ничего разглядеть. Мысли адмирала были очень невесёлыми: судя по отрывочным радиодонесениям, 2-я эскадра Уоррендера перестала существовать – целиком.
«Если идти прямо к Хорнс-рифу, – размышлял командующий Гранд Флитом, – то есть ещё шанс догнать немцев и дать бой. Повреждения кораблей противника неизвестны, но, надо полагать, не все снаряды с линкоров Уоррендера упали в море. И снарядные погреба германских дредноутов наверняка опустели – «орионы» не тонули от одного попадания. Всё так, но…». Это «но» было очень большим, и размеры его увеличивались пропорционально колебаниями адмирала и времени, прошедшему с момента получения первого сообщения о бое 2-й эскадры с Хохзеефлотте. Это «но» состояло из многих неизвестных величин – место противника, его скорость, степень повреждения немецких кораблей, планы Ингеноля (о его гибели сэр Джон ещё не знал), – и все они не воодушевляли командующего Гранд Флитом. А промозглая тьма, спеленавшая «Айрон Дьюк», действовала Джеллико на нервы – в темноте ему мерещились быстрые тени «хохзееторпедоботен», идущих в атаку (адмирал уже знал о попаданиях торпед в британские дредноуты). И если в дневном артиллерийском бою ещё можно было померяться силами с Флотом Открытого моря, то в ночной бой Джеллико не хотел ввязываться ни под каким видом.
«Флот – это спасение Англии, – думал он, – тогда как отсутствие флота – это её гибель. Я не имею права ставить на карту судьбу моей страны – надеюсь, в Адмиралтействе меня поймут»[9].
– Передать на все корабли, – хрипло бросил адмирал своему флаг-офицеру. – Флот возвращается в Скапа-Флоу.
Гранд Флит не стал преследовать германский флот. У Джеллико оставались ещё 1-я и 4-я эскадры линейных кораблей – четырнадцать дредноутов, – но большинство из них были ближайшими потомками первенца дредноутной эры, имели сравнительно слабое вооружение и бронирование, и стали бы лёгкой добычей для более мощных германских линкоров. А потеря всего линейного флота означала смертный приговор для Британской Империи, и на такой риск не мог пойти ни командующий Гранд Флитом, ни лорды Адмиралтейства.
Перехватить возвращавшийся с победой Хохзеефлотте попытались подводные лодки, но безуспешно: две субмарины типа «Е» увидели и атаковали германские линейные корабли, однако обе атаки не удались, а подрыв на мине линейного корабля «Вестфален» стал слабым утешением для англичан – повреждённый дредноут благополучно добрался до базы.
Гордые островитяне пребывали в шоке от небывалого поражения. Выяснилось, что молодой германский флот превосходит британский чуть ли не по всем статьям: немецкие корабли оказались прочнее английских, германские снаряды, несмотря на меньший калибр, имели неожиданно большую разрушительную силу, стрельба германских кораблей была гораздо более эффективна. Защита погребов на британских кораблях никуда не годилась (не говоря уже о том, что английские заряды при воспламенении имели неприятную склонность взрываться, тогда как немецкие сгорали не взрываясь), а к ночным боям Хохзеефлотте был подготовлен куда лучше своего противника. И в довершение всего – германские адмиралы превосходили британских в стратегическом мышлении и тактическом мастерстве.
После боя в Северном море 16 декабря 1914 года история сделала крутой поворот…
ГЛАВА ПЯТАЯ. ПОСЛЕ ПИРА – ПОХМЕЛЬЕ
1915 год
Германия была охвачена всеобщим ликованием. В блеске великой морской победы (и над кем – над флотом самой «владычицы морей»!) моряки Хохзеефлоте (и военные моряки вообще) в одночасье сделались героями нации, окружёнными восторженным обожанием, переходящим в обожествление. Никто не был обделён почестями: ни адмиралы Шеер и Хиппер, получившие дворянство и приставку «фон» к фамилии, ни блестящие офицеры, потомки знатных аристократических родов, ни кочегары, натужно швырявшие уголь в топки котлов победоносных дредноутов кайзера. Владельцы пивных почитали за честь бесплатно напоить добрым баварским пивом доблестных морских воинов, «простёрших тевтонский меч над волнами», как высокопарно писали газеты. Мальчишки на улицах провожали горящими глазами фигуры в форме, и желавших поступить в военно-морские училища Киля и Берлина было не меньше, чем стремящихся обрести загробное блаженство в раю (а может, и больше). Женщины (и не только белокурые фройляйн, но и добропорядочные фрау) открыто вешались на шею военным морякам, презрев предписания ханжеской морали, и девять месяцев спустя по всей стране появилось на свет немало младенцев (причём их матерей нимало не смущал тот факт, что они не состояли с отцами горластых малышей в законном браке). Горячие головы грезили полным разгромом «Туманного Альбиона» и мечтали о высадке германских гренадёров прямо на набережных Лондона, а на сухопутных фронтах наступило затишье: и союзники, и противники оценивали новый расклад сил и выжидали, как оно повернётся.
