Перед очередным заседанием Президиума ЦК Александр Николаевич подгадал встретиться с Брежневым еще в коридоре:
— О, я тебя как раз искал. — Председатель протянул руку для рукопожатия. — Надо срочно спасать положение.
— Что, на сессии объявился беспартийный депутат? — пошутил первый секретарь ЦК КПСС.
— Гораздо хуже, — Шелепин протянул Леониду Ильичу пухлую папку, листы в которой были богато «украшенны» грифами КГБ. — Как бы нам подвиг американцев с Аполлоном[54] не повторить.
Брежнев откинул простенький картон обложки, пробежал глазами выводы экспертов на первых страницах скоросшивателя, озадаченно хмыкнул, быстро пролистал документы до середины, и впился глазами в Председателя ВС:
— А чего сам на заседание не вынесешь?
— Космос ведь твоя вотчина, — чуть улыбнувшись развел руками Шелепин. — Пузырь с тебя. И чтоб ему лет двадцать было!
— Надежный материал? — подозрительно поинтересовался Брежнев. — Ты предлагаешь этот вопрос прямо сейчас рассматривать?
— Ручаюсь! — тон Александра Николаевича мгновенно стал обжигающе серьезным. — Тянуть некуда, так что все в твоих руках.
Подготовку к старту «Союза-1» остановили буквально в последний день. От космического корабля отцепили спускаемый аппарат, вскрыли парашютный отсек и потянули за вытяжную стропу. Купол не вышел. На глазах собравшейся толпы ответственных товарищей рабочие подогнали мостовой кран, привязали стропу к крюку, скомандовали «вира». Через несколько секунд спускаемый аппарат качался в метре от земли, повиснув на вытяжной стропе.
— Б…я!!! — во внезапно сгустившейся тишине широко разнесся голос Каманина. — Докукарекались, раздолбаи!!!
* * *
Изящно тонкая бутылка молдавского коньяка с самого утра гордо возвышалась над стадом телефонов первого секретаря ЦК КПСС, напоминая белым аистом с виноградной гроздью о двух коротких годах, пролетевших в Кишиневе. Как недавно это было, и как давно! Брежнев откинулся на затянутую в упругую кожу спинку кресла, выбил из мягкой оранжевой пачки[55] сигарету и прикурил от массивной настольной зажигалки, повторяющей по форме первую королевскую ракету.
Прямо как на брусках скамейки в центральном парке Белого города пятнадцать лет назад. Расстегнутый от жары пиджак, глаза прикрывают от яркого солнца по-модному широкие поля легкой белой шляпы. Но только собрался чуть-чуть расслабиться после тяжелого совещания, как на плотном песке дорожки появилась она, Анна. А может быть Илима, Вероника или Раджина… Леонид Ильич попытался вспомнить всех женщин, с которыми крутил романы во время своего «секретарства» в ЦК Молдавской ССР, и сбился со счета на втором десятке. Тогда он был молод, всего 45 лет, послевоенный карьерный рывок изрядно горячил кровь, и вообще, жизнь была прекрасна! Впрочем, заметил про себя Брежнев, и сейчас грех жаловаться. Пусть не высший пост в партии, но реальная власть почти как у царя… Или патриарха, как это ни смешно звучит. Да и с женщинами еще ого-го!
Но вот с коньяком ребята с тираспольского завода точно перемудрили. Этож только надо, придумать новый элитный сорт из спиртов 18-ти летней выдержки, и назвать его «Солнечный»! Как только не звездный, совсем фантазии у людей нет! Хорошо хоть бутылку прежнюю оставили, такую можно аккуратно зажать подмышкой, и будет совсем не видно со стороны. Как раз сгодится отдать «долг» Шелепину за «Союз»… Хотя за спасение авторитета советской космической программы и четырех пилотов впридачу целого эшелона коньяка не жалко.
Вот только не так прост Александр Николаевич, чтоб направо и налево разбрасываться такими убойными материалами! Даже по дружбе, которой нет, несмотря на удивительно хорошо сложившиеся рабочие, можно даже сказать командные, отношения. Впрочем, есть простой способ все узнать. Раздавив окурок в пепельнице резким движением, Леонид Ильич сдернул трубку с телефона «вертушки» и набрал номер:
— Саш, привет. Ты сейчас не занят?
— Для тебя всегда свободен! — донесся из трубки бодрый голос Шелепина.
— Зайду! Нашел я тебе подарок!
— Понял! — рассмеялся Александр Николаевич. И добавил с намеком: — Соображу пока закусочки!
— До встречи! — Леонид Ильич положил трубку, и после этого задумчиво добавил: — Что же такое этому твердолобому карьеристу от меня надо?
… Коньяк давно кончился, в ход пошла традиционная бутылка «Столичной» из холодильника Шелепина. Вопрос «быть иль не быть» Региональным Комитетам был мягко говоря непрост, поэтому собеседники уже успели несколько раз разругаться, дойти до крика, но… Или коньяк был очень хорош, или первый секретарь ЦК КПСС и Председатель хорошо понимали — решать проблему все равно придется. Уж лучше это делать вдвоем, под выпивку и закуску, чем на пленуме партии.
— Лень, согласись, сейчас наши Советы вообще не имеют смысла! — напирал Шелепин. — Закрой их нахрен все подряд, люди хорошо если через год заметят.
— Думай чего предлагаешь! Сколько в тех парткомах людей? — кипятился Брежнев. — На местах их мигом текучкой в очко смоет!
— Ну и что с того?! — Александр Николаевич задумчиво покрутил на вилке давно «пустивший слезу» кусок соленой семги. Наконец выбрал аргумент: — От этого управление страной проще не становится. У нас ведь как? Исполкомы суть исполнители воли партии, правильно?
— По факту так и есть! — Леонид Ильич пытался понять, к чему ведет собеседник.
— Так вот, даже в тридцатой статье конституции записано, что Высшим органом государственной власти является Верховный Совет, которому напрямую подчинены все наши исполкомы.
— Тоже мне, открыл америку, — небрежно отмахнулся первый секретарь ЦК КПСС. — Будто сам не знаешь, как на самом деле все устроено.
— В том и дело, что слишком хорошо знаю! — Председатель Верховного Совета решил поберечь желудок и поддел к рыбе кусочек белого хлеба. — Вот мы с тобой хорошо сработались, сам не ожидал. А если нет? Страну же может разорвать в клочья!
— Не зря же на твой пост своих людей всегда ставили! — проворчал Брежнев. — Очень правильная политика!
— Себя-то вспомни, — не удержался Шелепин. — Чем для Никиты кончилось твое председательство в Верховном Совете?[56]
— Раскола в партии мы бы ни за что не допустили! — вскинулся первый секретарь ЦК. — Без поддержки пленума я бы ушел! А вот ты нет, наверняка думал как вывернуться!
— Зря ты так!
Шелепин взял бутылку, и подлил в оставшиеся от коньяка бокалы водки. Выпил не дожидаясь собеседника, и продолжил прерванный разговор:
